14 ноября 1929 года родился основатель «Нижнекамскнефтехима», союзный министр Николай Васильевич Лемаев. В Нижнекамске он и сегодня легенда, жители считают Лемаева основателем не только градообразующего предприятия, но и самого города. «БИЗНЕС Online» рассказывает, почему всесильный председатель союзного Госплана одобрил его кандидатуру на руководство крупнейшим в Европе комбинатом, как ему чуть не попало за «плохие» презервативы и почему он советовал никого и никогда не увольнять.
В Нижнекамске Николай Лемаев и сегодня легенда, жители считают его основателем не только градообразующего предприятия, но и самого города
«В СССР МАЛО КТО МЫСЛИЛ СИСТЕМНО, ДАЖЕ МИНИСТРЫ»
Что такое полимеры и зачем они нужны стране и народу? Наверное, и сегодня на этот вопрос толково сможет ответить далеко не каждый сотый гражданин Российской Федерации. А тогда, в эпоху развитого социализма, об этом представления не имели даже союзные министры. «Шло заседание у премьера Рыжкова (Николай Иванович Рыжков, родился в 1929 году, — председатель Совета министров СССР с 1985 по 1991 год — прим. ред.), обсуждался вопрос развития машиностроения и бытовой техники, — в книге под лаконичным и всеобъемлющим названием „Лемаев“ вспоминает один из ее героев — Леонид Немчик, заместитель генерального директора ОАО „Нефтек“ с 1991 по 2000 год. — Все министры докладывали о своих планах — как они будут развивать машиностроение и выпуск бытовой техники. Еще немного, и могло показаться, что все проблемы решены, и через два месяца страна будет завалена отечественной бытовой техникой. Тут Николай Васильевич Лемаев (в то время он работал министром нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности СССР — прим. ред.), молчавший до этого, поднимает руку: „У меня всего один маленький вопрос. Из чего вы будете делать эту бытовую технику? Она на 70 процентов состоит из полимеров. У нас в стране полимеры не выпускает ни один завод“. И — все замолчали. (Полимеры — высокомолекулярные химические соединения. Благодаря своим ценным свойствам они применяются в машиностроении, текстильной промышленности, сельском хозяйстве, медицине, автомобиле- и судостроении, авиастроении и в быту — это текстильные и кожевенные изделия, посуда, клей и лаки, украшения и другие предметы. На основании высокомолекулярных соединений изготовляют резины, волокна, пластмассы, пленки и лакокрасочные покрытия — прим. ред.). В СССР мало кто мыслил системно, поэтому расцвела практика затыкания дыр. В сталинские времена — при всех ужасах того времени — ситуацию отслеживали, и из этого рождались программы развития экономики. Лемаев умел смотреть в корень и далеко вперед. Благодаря ему была принята программа расширения производства полимерных материалов в СССР после того совещания у Рыжкова. Правда, реализовать ее не удалось — СССР не стало…»
«Характером Лемаев был однолюб, — писал о нем в газете „Республика Татарстан“ казанский журналист Марсель Зарипов, известный летописец республиканской нефтяной отрасли. — Нефтехимию, эту специальность эпохи новых материалов, он начал осваивать с должности сменного оператора. Крутил задвижки, носился по лестницам крекинг-аппаратов. Пройдя многие инженерные должности, в 32 года возглавил Нижнекамский нефтехимический гигант. Впрочем, его еще предстояло построить…»
«Пройдя многие инженерные должности, в 32 года возглавил Нижнекамский нефтехимический гигант. Впрочем, его еще предстояло построить…»
«РУКОВОДСТВО ОТМЕТИЛО ЕГО СПОСОБНОСТИ К УПРАВЛЕНИЮ, И ОН СТАЛ МАСТЕРОМ»
Николай Васильевич Лемаев родился и вырос в крестьянской семье в селе Красный Яр Самарского округа Средневолжского края РСФСР, там же окончил школу. «Знал ли молодой Коля Лемаев, когда выбирал профессию в далекие сороковые годы, что она определит не только его жизнь, но и жизни десятков тысяч других, не известных ему людей? — пишет Андрей Морозов, автор, увы, единственной книги о Лемаеве. — Вряд ли, хотя его сестры уже тогда замечали в нем организационные способности и стремление чего-то добиться в жизни. Его отец умер рано, а старший брат погиб на фронте. Будучи самым младшим в семье, Николай чувствовал заботу о себе со стороны матери и сестер. Впоследствии мама всегда была рядом с Николаем Васильевичем, он окружал ее заботой и самым чутким вниманием. „Для меня она — самый святой человек“, — говорил он в своем последнем интервью.
После войны страна не только залечивала раны, нанесенные ей врагами, но и думала о будущем. В Советском Союзе стали бурно развиваться нефтяная, а за ней и химическая промышленность. Окончив в 1946 году школу, Лемаев поступает в только что открывшийся Куйбышевский нефтетехнологический техникум. По его окончании он получает направление в Черниковск (около Уфы) на строящийся нефтехимический комбинат. Спустя некоторое время руководство отметило его способности к управлению, и он стал мастером, потом заместителем начальника цеха, начальником цеха.
Там же, в Черниковске, он познакомился со своей будущей женой, которая так же, как он, приехала на стройку по распределению, окончив Московский нефтяной институт. Их свадьба была проста, как и первые годы семейной жизни. Им, как молодым специалистам, дали две комнаты в квартире. Неизвестно, была ли это роскошь по тем временам, но они были счастливы.
За время работы в Черниковске он окончил заочное отделение Уфимского нефтяного института, и в конце пятидесятых его пригласили в Казань на работу в нефтехимическое управление Татарского Совнархоза. Кстати, именно он, работая в Совнархозе, утверждал в Госплане СССР проект комбината, директором которого и стал».
«СКОЛЬКО МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ СГОРЕЛО В ЭТИХ ФАКЕЛАХ!»
«Идея строительства на Нижней Каме нефтехимического комбината появилась еще при Хрущеве, — рассказывает в книге о Лемаеве Фикрят Табеев (Фикрят Ахмеджанович Табеев (1928–2015), первый секретарь Татарского обкома КПСС с 1960 по 1979 год — прим. ред.). — Он был в Татарии незадолго до отставки, и я ему рассказал, что в год мы сжигаем пять миллиардов кубометров попутного газа при добыче нефти. Менделеев называл этот способ „топить ассигнациями“. Никита Сергеевич поддержал идею строительства нефтехимического комбината, а вот про нефтеперерабатывающий завод сказал мне: „Зачем он тебе? Такие заводы есть в Башкирии, в Горьком. Вы окружены ими!“ Потом он предложил не сжигать газ в факелах, а отапливать им теплицы. Мы усмехнулись, но ничего не сказали. Это же сколько надо теплиц построить, чтобы пять миллиардов кубов газа истратить на них! Кстати, какой-то корреспондент из „Литературной газеты“ написал тогда: „Сердце наполняется гордостью, когда мы пролетаем над Татарией и видим, как огромное количество факелов освещает ее!“ Это он назвал гордостью. Сколько миллионов рублей сгорело в этих факелах!
Брежнев в первые годы работал очень хорошо, и нам удалось доказать в ЦК необходимость строительства нефтехимического комбината на Нижней Каме и газоперерабатывающего завода в Миннибаеве. Он прямо на пленуме ЦК дал поручение Госплану форсировать строительство химкомбината в Татарии. Так был заложен фундамент того, чтобы республика стала самым крупным производителем продукции нефтехимии не только в стране, но и в мире. <…>
До Лемаева стройкой химкомбината руководил другой человек, но он серьезно заболел, и тогда секретарь обкома, который курировал нефтяную промышленность, предложил кандидатуру Лемаева. К тому времени он работал в Татарском Совнархозе. Я пригласил Лемаева к себе, он оказался таким же молодым, как и я, мы были, как выяснилось, с ним одногодки. Поговорили, и он согласился с нашим предложением стать директором химкомбината на Нижней Каме <…> Он был настоящей находкой для республики, для строительства этого комбината».
«Когда спустя четверть века Лемаев уходил с должности бессменного командира предприятия, на Нижней Каме работал комплекс из полутора десятков производств, вырос город на 130 тысяч жителей»
ИОСИФ СТАЛИН: «КАКИМИ СВОЙСТВАМИ ДОЛЖЕН ОБЛАДАТЬ СОВЕТСКИЙ НАРКОМ?»
«В 1964 году я побывал на Нижней Каме, — подтверждает мнение главы Татарского обкома КПСС в интервью Морозову Николай Байбаков (Николай Константинович Байбаков (1911–2008), заместитель председателя Совета министров СССР, председатель Госплана СССР с 1965 по 1985 год — прим. ред.). — Лемаев был уже назначен директором строящегося химкомбината, и я лично убедился, что руководство республики сделало правильный выбор, доверив ему строительство комбината <…> Я как председатель Госкомитета по химии и по нефтяной промышленности, а потом и как председатель Госплана СССР, наблюдал, как рос Лемаев-руководитель. С годами он становился все более авторитетным. Его отличало не только умение видеть развитие производства в перспективе, он знал его мельчайшие детали. В итоге Николая Васильевича Лемаева назначили министром химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР.
Когда Сталин в 1944 году назначил меня наркомом нефтяной промышленности страны, то спросил: „Вот вы, такой молодой нарком, скажите, какими свойствами должен обладать советский нарком?“ „Знание своей отрасли, трудолюбие, добросовестность, честность, умение опираться на коллектив“, — медленно и подробно перечислил я Верховному Главнокомандующему. Мне кажется, что Николаю Васильевичу Лемаеву были свойственны все эти качества».
«Когда спустя четверть века Лемаев уходил с должности бессменного командира предприятия, чтобы взвалить на свои плечи еще более тяжелое бремя забот министра нефтехимической отрасли страны, — продолжает Зарипов, — на Нижней Каме работал комплекс из полутора десятков производств, вырос город на 130 тысяч жителей. Министерство он возглавлял до заварушки с перестройкой. Он понимал необходимость перемен, но не воспринимал приемы, которыми осуществлялись реформы, был уверен, что их можно проводить с меньшими потерями, не разрушая, а созидая, и ушел из правительства. Сам, по своей воле!..»
«У ВАС ЕСТЬ ПРЕТЕНЗИИ К КАЧЕСТВУ ПРЕЗЕРВАТИВОВ, АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВНА?»
Мыслить у Лемаева получалось не только системно, но и подчас довольно весело. «Главными качествами его личности я назвал бы колоссальное понимание ситуации и чувство юмора, — вспоминает Сергей Голубков (Сергей Викторович Голубков, первый заместитель министра нефтехимической промышленности СССР в 1988–1991 годах — прим. ред.). — Лемаев умел удачно шутить. Как-то раз в перерыве одного из съездов народных депутатов СССР к нему подошел министр здравоохранения Чазов (Евгений Иванович Чазов (родился в 1929 году), советский и российский кардиолог, доктор медицинских наук, профессор. Лечащий врач нескольких руководителей СССР, начальник 4-го Главного управления при минздраве СССР в 1967–1986 годах, министр здравоохранения СССР в 1987–1990 годах — прим. ред.) и говорит: „Так это и есть тот Лемаев, который делает кривые соски?“ Тогда была большая проблема с качеством сосок. Лемаев ответил ему моментально: „Сосать надо учить“, — чем вызвал смех всех, кто стоял рядом.
Легкую промышленность курировала член политбюро Бирюкова (Александра Павловна Бирюкова (1929–2008), советский профсоюзный, партийный и государственный деятель, кандидат в члены политбюро ЦК КПСС, заместитель председателя Совета министров СССР с 1988 по 1990 год — прим. ред.). Стало известно, что на ближайшем заседании правительства она хочет устроить Лемаеву головомойку за дефицит презервативов в стране. Представьте, что и такие вопросы рассматривало тогда правительство! Бирюкова опаздывала, и, когда Лемаев уже заканчивал свой доклад, она вбежала в зал заседаний. Но, увидев, что Лемаев сходит с трибуны, успела спросить: „Николай Васильевич, а что у вас с качеством изделия номер два?“ Лемаев поправил очки: „Александра Павловна, у вас есть претензии к качеству?“ Под гомерический смех собравшихся Рыжков снял с обсуждения этот вопрос».
В 1989 году было решено объединить в одно министерства нефтеперерабатывающей и химической промышленности и назначить руководителем этой громадной отрасли Николая Лемаева. Его назначение должны были утвердить на заседании комиссии Верховного Совета СССР. «На том заседании был забавный момент, — вспоминает Немчик. — В самом конце обсуждения кто-то спросил у Лемаева: „Не трудно ли быть министром после шестидесяти? Нет ли проблем со здоровьем?“ Николай Васильевич тут же парировал: „Если бы сейчас рядом было двенадцатиэтажное здание, то я бы поспорил с вами, у кого пульс будет лучше — у вас или у меня — после того, как мы поднимемся пешком на 12-й этаж“. После этого его ни о чем больше не спрашивали и за него проголосовали единогласно».
Минтимер Шаймиев: «Для Николая Лемаева главным было дело, за которое он взялся, поэтому он всегда высказывал свое мнение, отстаивал его и делал так, как видел сам»
«ЛЕМАЕВ УМЕЛ РАСПОЛАГАТЬ К СЕБЕ ЛЮДЕЙ БЕЗ ВСЯКОГО ПОДХАЛИМСТВА»
«На заседаниях президиума правительства СССР у Алексея Косыгина (Алексей Николаевич Косыгин (1904–1980), председатель Совета народных комиссаров РСФСР с 1943 по 1946 год, председатель Совета министров РСФСР с марта 1946-го, председатель Совета министров СССР с 1964 по 1980 год — прим. ред.) собравшиеся могли спорить, обсуждать вопросы, — рассказывает Виталий Воротников (Виталий Иванович Воротников (1926–2012), председатель Совета министров РСФСР с 1983 по 1988 год, председатель президиума Верховного Совета РСФСР с 1988 по 1990 год — прим. ред.). — Бывали и такие дискуссии, что люди в споре выходили из себя. Лемаев тоже был иногда очень взрывным, импульсивным. Но хочу сказать, что „взрываться“ на таких высоких совещаниях могли себе позволить только те руководители, которые что-то значили.
Николай Васильевич был очень простым в общении, и я знаю, с каким уважением к нему относились не только горожане и рабочие комбината, но и коллеги-министры. Ему было свойственно обаяние, которым он подкупал. Была уникальная способность привлекать и располагать к себе людей без всякого подхалимства. Как это ему удавалось? Мне кажется, умением преподнести проблему и увлечь собеседника ее решением. Он был человек контактный, быстро находивший связи, инициативный, всегда старался расширить круг знакомств для того, чтобы использовать их для решения проблем <…>
Думаю, что он все-таки был честолюбивым человеком, потому что гордился комбинатом и построенным городом. Когда Лемаев стал министром, то работу министерства вел строго. При всей своей внешней обходительности и обаятельности он был принципиальным и порой суровым. Но при этом не мог держать на человека зла и быстро отходил. Если и ругал кого, то только за дело, а не за то, что ему, образно говоря, не понравился вид подчиненного или его костюм, прическа».
«В те времена было очень развито чинопочитание, а Николай Лемаев, на удивление всем, чинов не воспринимал, хотя у него на стройке комплекса побывали все высокопоставленные лица, начиная от председателя Совета министров СССР, — делится своим мнением о нашем герое первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев. — Это была стройка всесоюзного масштаба, и, следовательно, ее часто посещали заместители председателя Совмина, не говоря уже о постоянном кураторстве работников ЦК компартии. Для Николая Лемаева главным было дело, за которое он взялся, поэтому он всегда высказывал свое мнение, отстаивал его и делал так, как видел сам. Об этом знало все руководство республики.
Может быть, такое сравнение покажется странным, но мне иногда кажется, что „Нижнекамскнефтехим“ получился похожим на своего руководителя. Он руководил им 22 года. Несмотря ни на какие сложные экономические условия, производство, налаженное Николаем Васильевичем, всегда работало, и коллектив, воспитанный им, упорно доказывал свою состоятельность».
Владимир Бусыгин: «Еще одна черта Лемаева мне очень импонировала: он не давил своим авторитетом. Он никогда не говорил „Делай вот так“ или „Не делай так“. Скорее, давал не советы, а подсказки»
«ОН РАДОВАЛСЯ, ЕСЛИ СОБЕСЕДНИКИ ИЛИ ПОДЧИНЕННЫЕ БЫЛИ ТАКИМИ ЖЕ ЭРУДИРОВАННЫМИ»
«Еще с первой встречи мне сразу бросилась в глаза глубина его знаний о химии и технологии, — сказал в интервью о своем предшественнике Владимир Бусыгин (Бусыгин Владимир Михайлович, генеральный директор ОАО „Нижнекамскнефтехим“ с 1999 года — прим. ред.). — А уж в „Нижнекамскнефтехиме“ все процессы производства Лемаев знал досконально. И заметно радовался, если собеседники или подчиненные были такими же эрудированными. Помню, прошло буквально два месяца после того, как меня назначили генеральным директором, и он как-то спрашивает: „Какой у нас расходный коэффициент изопентана на изопрен на производстве СКИ?“ Я тут же назвал конкретную цифру. „Правильно“, — улыбнулся он.
Еще одна черта Лемаева мне очень импонировала: он не давил своим авторитетом. Он никогда не говорил „Делай вот так“ или „Не делай так“. Скорее, давал не советы, а подсказки. Хотя нет, один совет все-таки был: никого не увольнять. Лучше передвинуть по горизонтали, но не портить человеку карьеру, полагал он.
В Лемаеве меня удивляли простота в общении и умение находить ключик к каждому человеку: он мог, если нужно, мягко убеждать, а иногда мог и послать, куда надо!»
Продолжение следует.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 9
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.