На российском фондовом рынке 700 бумаг, из которых ликвидны две. Такой оценкой в интервью «БИЗНЕС Online» поделился президент группы «Финам» Вячеслав Кочетков. Он объяснил разницу между российским и американским фондовыми рынками, а также рассказал об «адском экстриме» рынка Forex на Кипре и будущем криптовалют.
Владислав Кочетков: «Сейчас скорее на курс рубля влияют общий приток-отток на развивающиеся рынки и ситуация с санкциями»
«К КОНЦУ ГОДА РУБЛЬ МОЖЕТ УКРЕПИТЬСЯ НА УРОВНЕ 61–63 РУБЛЯ ЗА ДОЛЛАР»
– Владислав Вячеславович, всех интересует вопрос, что будет с рублем, куда вкладывать деньги в текущей неопределенности на финансовых рынках? Ваша компания – один из лидеров рынка, поделитесь своими прогнозами с нашими читателями…
– Я обычно на этот вопрос честно отвечаю: не знаю. Потому что если раньше курс рубля четко коррелировал с ценой на нефть и более-менее понятна была формула, которая позволяла получить адекватный курс рубля, то сейчас ситуация многофакторная. Большое влияние оказывают валютные войны, противостояние США и Китая, и ситуация на развивающихся рынках в целом – как развивается кризис в Турции, Аргентине, насколько сильно он затронет Индию и Южную Африку, и та же самая политика федеральной резервной системы (ФРС) США – повышение учетных ставок ограничило доступ развивающихся экономик к дешевым кредитам. Россия тоже не заинтересована в повышении ключевой ставки, потому что это негативно влияет на ликвидность и экономику в целом. Но, скорее всего, в этом году мы еще одно повышение увидим и, возможно, от трех до четырех в следующем году. Также в России есть и внутренние факторы, которые влияют на рубль.
– Так какой фактор стал основным?
– Сейчас скорее на курс рубля влияют общий приток-отток на развивающиеся рынки и ситуация с санкциями. Как только риторика по санкциям нарастает, рубль сильно падает. В последнее время относительно тихо, американские «ястребы» не развивают тему санкций в отношении российских долговых бумаг, возможны какие-то смягчения – и рубль укрепляется. Появятся жесткие заявления, даже если нефть будет проходить до 90 долларов за баррель – курс рубля опять может уйти к 70 рублям за доллар.
– То есть никто ничего не знает?
– Фундаментально при текущей цене на нефть в российской экономике, где достаточно низкая инфляция (а она сейчас ненамного выше, чем в США), при хорошем сальдо торгового баланса, при профицитном бюджете, рубль должен стоить 48–50 рублей. (Напомним, что газета «БИЗНЕС Online» проводит среди читателей конкурс: того, кто сделает самый точный прогноз курса доллара на 25 декабря, ждет гарантированный приз – iPhone XS – прим. ред.)
– То есть вы согласны с оценкой главы минэкономразвития РФ Максима Орешкина о том, что реальный курс рубля находится на отметке около 50 рублей за доллар?
– Да. На самом деле расчеты достаточно понятные, то есть расчеты наши и Орешкина в этом плане совпадают. Причем даже при 50 рублях за доллар у нас бюджет должен нормально сходиться. Но с учетом того, что мы ориентируемся на профицитный бюджет, особо крепкий рубль нам не нужен. Он, конечно, интересен населению, импортерам, тем компаниям, которые занимаются глубокой переработкой, то есть закупают сырье и производят что-то российское. Но бюджету, которому нужны деньги на новые «майские указы», и экспортерам, которые у нас бюджетообразующие компании, крепкий рубль не нужен. Поэтому, скорее всего, рубль будет колебаться в широком диапазоне 63–70 рублей. 73 рубля – это та граница, куда уже заложено ожидание по санкциям, которые затронут госдолг. Если затронут госбанки, что вряд ли, может и выше уходить, но есть ощущение, что 73 – это граница.
«Скорее всего, рубль будет колебаться в широком диапазоне 63–70 рублей. 73 рубля – это та граница, куда уже заложено ожидание по санкциям, которые затронут госдолг»
– А до конца года у вас есть прогноз?
– Опять же, зависит от того, как мы пройдем ноябрь, но в целом ожидание скорее оптимистичное: к концу года рубль может укрепиться на уровне 61–63 рубля за доллар. Правда, конечно, определенное давление могут оказывать выплаты по внешнему долгу. Но последние выплаты внешнего долга мы проходили достаточно безболезненно, ЦБ обеспечивал необходимую ликвидность без того, чтобы скупать валюту. Санкции – это, конечно, вопрос. На самом деле, в ОФЗ не так много осталось нерезидентов – по официальной статистике, в районе 25 процентов, но из них, я думаю, половина – это те же самые российские инвесторы, которые свои операции структурируют через внешние юрисдикции. Поэтому тот, кто самый нервный, свои позиции уже зафиксировал, каких-то новых волн распродаж ожидать, наверное, не стоит.
– Кстати, про нервных. Почувствовали ли вы возврат из-за рубежа денег российских бизнесменов в российскую юрисдикцию? Англичане уже на полном серьезе угрожают заняться экспроприацией…
– Судя по заявлениям Сбербанка и ВТБ, они такой переток заметили. Но у нас особо возвращения лондонских капиталов нет, у нас скорее наоборот: активизация внутреннего инвестора, который стал более активным. Государство все-таки идет по пути развития фондового рынка: ставки по депозитам в российских банках снижаются, зато появляются новые финансовые инструменты, например индивидуальные инвестиционные счета (ИИС). Купив максимально консервативный инструмент, те же самые ОФЗ на ИИС, вы можете рассчитывать с учетом налогового вычета на доходность более 15 процентов годовых. Это по нынешним меркам почти в три раза выше доходности, которую дает депозит в государственном банке. Многие это понимают, что дает приток средств на фондовый рынок, в большей степени на консервативные инструменты – гособлигации и еврооблигации.
Если не брать последний всплеск валютных доходностей, когда население начало изымать валютные вклады, то доходность по валютному депозиту в госбанке составляет 1,5–2 процента, а еврооблигации «Газпрома» можно было купить в сентябре под ставку 6,5 процента в долларах, то есть тройная, даже четвертная доходность. Поэтому еврооблигации достаточно активно покупают. Правда, речь идет о крупных инвесторах, там есть ограничения по размеру лота – не менее 100 тысяч долларов.
В последнее время российские компании стали регулярно платить дивиденды по своим акциям, причем дивидендная доходность довольно неплохая – и 6, и 8, и 10 процентов. Многие госкомпании начали на дивиденды отчислять половину чистой прибыли по МФСО. Соответственно большим спросом у наших клиентов стали пользоваться смешанные портфели, где есть консервативный сегмент в виде ОФЗ или корпоративных облигаций, а с другой стороны, где есть акции крупных компаний, в том числе госкомпаний.
«Типичный российский инвестор – это мужчина в возрасте 45–55 лет, топ-менеджер, собственник малого среднего бизнеса, у которого на банковском счете лежит несколько десятков миллионов»
«В РОССИИ ТРАДИЦИОННО МНОГО АГРЕССИВНЫХ ИНВЕСТОРОВ»
– А кто такие внутренние инвесторы?
– Можно сказать, средний класс. Типичный российский инвестор – это мужчина в возрасте 45–55 лет, топ-менеджер, собственник малого среднего бизнеса, у которого на банковском счете лежит несколько десятков миллионов. У него, безусловно, есть недвижимость, и часть средств он начинает инвестировать на фондовом рынке – кто-то более консервативно, кто-то более агрессивно. Причем в последнее время ощутим приток 30–35 летних инвесторов, среди которых значительная часть – женщины.
– Сколько таких инвесторов в России?
– По консервативным оценкам, не меньше 5–8 миллионов, а скорее больше – я считал бы 10–12 миллионов. У нас примерно 1,2 миллиона активных клиентов. Из них 10 процентов крупнейших клиентов, у большинства из них больше миллиарда на счету, но средний счет у нас в районе 980 тысяч рублей, при том что в «Финам» порог входа низкий – 30 тысяч рублей. Сейчас клиент российского брокера достаточно обеспеченный мужчина, который инвестирует далеко не последнее.
– Кого больше – агрессивных инвесторов или консервативных?
– В России традиционно много агрессивных инвесторов. Российские инвесторы любят «погорячее», от высокой доходности у них «сносит крышу».
– Количество клиентов у брокеров растет или падает?
– В этом году рост у нас примерно 25 процентов, в прошлом году рост был в районе 20 процентов. Рост связан с тем, что держать деньги на депозитах становится все менее и менее выгодно, на фондовом рынке появилось много доходных инструментов, таких как ОФЗ. Понятно, что если государство не исполнит свои обязательства по ОФЗ, то, скорее всего, ваши вклады в Сбере и ВТБ тоже сгорят. Причем продать ОФЗ можно в любой момент, в отличие от закрытия банковского депозита. В принципе, их популярно брать на ИИС, с горизонтом инвестирования три года и более.
– Какой доход по ОФЗ?
– Сейчас в районе 8–8,5 процента годовых.
«У НАС ЕСТЬ АНАЛИТИК, КОТОРЫЙ ПОСЛЕДНИЕ ТРИ ГОДА ОБОСНОВАННО И ДЕТАЛЬНО РАССКАЗЫВАЕТ, ЧТО АМЕРИКА ОБЯЗАТЕЛЬНО РУХНЕТ. НО ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ ОНА ПРОДОЛЖАЕТ СВОЙ РОСТ»
– Во что сейчас наиболее интересно вкладывать? Рынок корпоративных акций мертвый, наверное?
– Российский рынок никогда и не был особо ликвидным. По сути, у нас две ликвидных бумаги – это Сбербанк и Газпром, за которыми начинается второй эшелон. С бумагами Газпрома и Сбербанка наиболее комфортно работать, они самые ликвидные. На российском рынке много недооцененных бумаг, вопрос в том, насколько они смогут этот потенциал отыграть. Тем не менее в акциях есть куча интересных идей, в том числе российских, с которыми можно и нужно работать.
– А что вы можете сказать про американские корпоративные акции?
– Если российский рынок суммарно – это 700 бумаг, из них две ликвидные, то американский рынок – это более 7 тысяч бумаг, из них многие являются ликвидными. Там куча разных инвестиционных идей: от финтеха до марихуаны, что вам нравится. Можно делать интересные портфели.
Сейчас американский рынок тестирует все новые и новые максимумы – доходы американских компаний растут существенно, они отлично прошли сезон отчетности, кроме того, по мере повышения ставок ФРС деньги начинают возвращаться с развивающих рынков в США. Правда, увеличивающие доходы компании почему-то тратят не на развитие и не на новые производственные мощности, а на дивиденды и выкуп акций с рынка.
«Наши портфели на американских рынках дают очень неплохую доходность»
– Некоторые эксперты считают, что фондовый рынок США – это огромный мыльный пузырь, который рано или поздно лопнет. Вы не разделяете такой прогноз?
– У нас в «Финам» есть аналитик Василий Олейник, который, кстати, скоро приезжает в Казань. Так вот, последние три года он обоснованно, подробно, детально рассказывает, что Америка обязательно рухнет и доживает последние месяцы. Но все это время Америка продолжает свой рост. Есть факторы, которые эту систему пока подпитывают и, скорее всего, продолжат подпитывать. Там торгуются бумаги крупнейших компаний из США, Китая и Европы и Индии, а также других стран. Там очень продвинутая система защиты прав инвесторов, там раскрытие информации и прочее.
Наши портфели на американских рынках дают очень неплохую доходность. Впрочем, как и российский рынок, американский рынок волатилен – главное вовремя «плечи» сокращать и выводить деньги. На то у нас есть аналитики и трейдеры, которые следят и бдят.
– Много в России тех, кто покупает акции с западных компаний?
– Если говорить о нашей клиентской базе, она не очень репрезентативна потому что многие крупные компании, тот же Сбербанк, у которой большая база, доступ к рынку США просто не дают. Поэтому в целом по России цифры иные. У нас сейчас в районе 8 процентов клиентов инвестируют в американские акции. Это не так много, но уже и не мало. Опять же сказывается то, что у нас единый счет, где сразу и Америка, и Россия. Клиент, который всю жизнь торговал акциями «Газпрома», без проблем может акции Apple купить, это тоже стимулирует активность. На самом деле мы достаточно прагматичны и, возможно, немного циничны, мы работаем с теми инструментами, которые дают возможность заработать.
«МЫ В ГЛУБОКОМ КРИЗИСЕ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ РАСТЯНУТЬСЯ НА ТЕ ЖЕ 3–5 ЛЕТ, КОГДА АМЕРИКА БУДЕТ СИЛЬНОЙ, КАК НИКОГДА»
– То есть вы не чувствуете приближение новой рецессии? Не так давно Всемирный банк предупреждал, что с начала последней рецессии прошло 10 лет и скоро наступит новый рецессионный цикл.
– Если смотреть по отчетностям американских компаний и по стабильности экономики США, то наступления рецессии не ощущаются. С точки зрения перспектив трех-пяти лет Америка, возможно, выглядит сильной, как никогда.
– А Россия?
– Россия выглядит примерно так же, как и всегда. Слабенько Россия выглядит, к сожалению. Прогнозы по экономическому росту в следующем году в 1,5–1,7 процента, но это практически отсутствие роста. С учетом эффекта высокой базы экономика США растет в 2–2,5 раза быстрее, чем Россия. Понятно, что в условиях нефтяной зависимости сложно что-то делать. Но кроме разговоров, каких-то действий по диверсификации российской экономики пока не предпринимается. Наша экономика сильно зависит от цены на сырье, сильно страдает от санкций, которые уже достаточно заметно ударили по энергетическому сектору. Поэтому мы в глубоком кризисе, который может растянуться на те же три-пять лет, когда Америка будет сильной, как никогда.
– Про Россию и Америку понятно, а Китай?
– Похоже, что в торговых войнах с Америкой Китай в более слабом положении. По крайней мере, пока выглядит так, что он вынужден прогибаться под президента Трампа. Зато у Китая есть хорошая, давно проверенная практика стимулирования внутреннего спроса, а также практика девальвации юаня, которая позволяет выигрывать за счет роста продаж на других рынках, кроме американского. Поэтому Китай может снизить несколько темпы роста, что, думаю, не фатально.
– Сейчас нефтяные цены довольно бодро пошли вверх. Есть объяснение, почему это происходит? Какой прогноз есть у «Финам» на ближайший год?
– Эта штука тоже достаточно волатильная. Факторы, которые влияют на нефтяные цены, назвать просто – это американские акции против Ирана, достаточно сложная ситуация в Сирии, решительная позиция ОПЕК+, который, несмотря на давление Трампа, заявил, что добычу наращивать не будет. А также сокращение запасов как по миру в целом, так и в США.
Я вижу, что многие американские инвестбанки, которые еще недавно давали оптимистичную цель на 60 долларов за баррель, сейчас уже 100 долларов прогнозируют. По моим оценкам, речь может идти о диапазоне 70–90. Для большинства стран ОПЕК комфортный уровень по нефти – это выше 60, и для многих лучше цену держать с запасом.
«К сожалению, рынок IPO в России сейчас неживой, в том числе потому что инвесторы не очень любят покупать в России акции во время первичного размещения»
«ПОКА МЫ НЕ ПОХОЖИ НИ НА АНГЛО-САКСОНСКУЮ, НИ НА КОНТИНЕНТАЛЬНУЮ МОДЕЛЬ»
– Как бы вы оценили перспективы IPO (первичное размещение ценных бумаг компании на фондовом рынке – прим. ред.)?
– К сожалению, рынок IPO в России сейчас неживой, в том числе потому что инвесторы не очень любят покупать в России акции во время первичного размещения. Обычно бумаги компании скупали несколько якорных инвесторов, так или иначе связанных с государством. Практика показывает, что практически у 100 процентов бумаг в России после IPO цена падала. Поэтому нормальный российский инвестор сначала посмотрит в сторонке, как бумага расторгуется, а потом уже примет решение о покупке.
А вот с облигациями чуть другая ситуация. Сейчас ЦБ РФ очень активно продвигает идею финансирования развития предприятий, в том числе среднего бизнеса, за счет размещения облигаций – коммерческих, биржевых, классических. Уже состоялось несколько десятков таких размещений с объемом привлечения до 500 миллионов рублей.
Я думаю, направление будет расти, потому что ЦБ, региональные администрации очень хотят это направление прокачать. Но для того, чтобы это направление устоялось и стало привычным инструментом, потребуется еще как минимум два-три года и несколько сотен размещений.
Другое дело, что пока наши инвесторы не очень доверяют малым предприятиям, у них выше риск дефолта. Поэтому от среднего бизнеса, который выходит на биржу, потенциальные инвесторы требуют достаточно большой доходности, как правило, это более 15% годовых.
– До нормального фондового рынка нам далеко...
– Ну мы рынок развивающийся. Когда-нибудь разовьемся, но пока такое ощущение, что у нас больше компаний делистинг делают, чем на биржу выходят. Вот сейчас АвтоВАЗ уходит с биржи.
Но на самом деле фондовый рынок – это лишь один из инструментов финансирования. Компания на определенном этапе своей истории может приходить на фондовый рынок, на определенном этапе уходить, потом может еще возвращаться. Тем не менее фондовый рынок – это больше удел англо-саксонских стран. Например, в континентальной Европе – Франция, Германия – несмотря на то, что там есть достаточно большие биржи, основную роль играет банковское финансирование.
– То есть как в России?
– Пока мы не похожи ни на англо-саксонскую, ни на континентальную модель. Мы вроде бы стремимся построить модель, которая больше похожа на англо-саксонскую, где фондовый рынок играет большую роль, но пока не получается. Но и банковская у нас не получается, потому что банки предпочитают не развивать кредитование, а сидеть на деньгах: купить ОФЗ с доходностью 8 процентов годовых, отдать вкладчику за депозит 5 процентов, и на разницу в 3 процента прибыли комфортно жить. Зачем брать на себя риски и кредитовать там какой-то малый бизнес? Поэтому у нас пока ни той и ни другой модели не сложилось.
Я, конечно, могу ошибаться, но в моем представлении в сознании руководства того же ЦБ есть некая модель, где главным инструментом фондового рынка являются облигации, а не акции.
«ТУТ ДРУГОЙ ВОПРОС: НУЖНО ЛИ IPO ТОМУ ЖЕ САМОМУ ТАИФУ? НЕ ФАКТ, ЧТО НУЖНО»
– Как вы считаете, когда созреет к IPO такая компания, как ТАИФ? Или западный рынок IPO сейчас закрыт?
– На Западе, по-моему, последние два-три года не было размещения российских компаний. Сама ситуация в экономике никак не стимулировала спрос на российские акции. На самом деле, если на IPO выходят интересные компании, спрос на бумаги могут обеспечить внутренние российские инвесторы, те же самые банки. Появление нового, крупного, яркого эмитента вполне может вызвать ажиотаж. Тут другой вопрос: нужно ли IPO тому же самому ТАИФу? Не факт, что нужно. Как я понимаю, Татарстан – это специфический российский регион, который долгое время, да и сейчас, наверное, живет в том числе за счет финансирования своими внутренними банками, которые могут обеспечить предприятиям ликвидность.
– В определенном смысле IPO – это некая гарантия сохранности собственности.
– Не 100-процентная, но да.
– Если у тебя западные акционеры, то грубо не поступишь с ними
– У них защита, да. Но вот как раз то, что грубо не поступишь, – это тоже ограничение.
«ПОКА ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ – ЭТО БОЛЬШЕ МАРКЕТИНГ»
– Как вы относитесь к финтеху (инновационные финансовые технологии)? Как вы видите будущее своего бизнеса?
– Мы представители финтеха в разных ипостасях. Во-первых, мы хотя и брокеры, но все-таки больше IT-компания. Если взять московский офис «Финам», там из 900 сотрудников больше 300 человек – это разработчики, программисты, которые создают различные учетные и торговые системы, сайты, сервисы автоследования. Во-вторых, мы один из крупнейших инвесторов в финтех – мы проинвестировали больше 40 компаний по всему миру в разных сегментах, это и пир-ту-пир кредитование, и рефинансирование кредитов, и факторинг, и лидогенерация.
Например, вы вложились на первой стадии в американский проект Lending Club, который стал крупнейшим торговцем на бирже. Или Earnest – американский сервис рефинансирования студенческих кредитов.
У нас достаточно много таких проектов, что-то мы инвестируем, что-то делаем самостоятельно. Например, есть проект «Финам – пир-ту-пир», который позволяет вложить деньги в диверсифицированный портфель кредитов микрофинансовых организаций, но кредитов обеспеченных, например, автомобилями. Там расчетная доходность в районе 15 процентов годовых, продукт очень хорошо продается. Нажать кнопку «купить» несложно, но на самом деле за ним стоит большая аналитическая работа: скоринг, нарезка, упаковка, обеспечение денежных потоков, которые в защиту инвесторов гарантируют. Сложный и интересный проект.
– Перспективы искусственного интеллекта в вашем бизнесе какие? Когда ваших экспертов и брокеров заменят роботы?
– Пока искусственный интеллект – это больше маркетинг. Компания запускает примитивного чат-бота, который работает по алгоритму из трех веток, и это называют искусственным интеллектом. Но тема, очевидно, будет развиваться. Какие-то позиции сотрудников искусственный интеллект заменит, и в нашем бизнесе он будет, безусловно, играть большую роль. Насколько большую – пока сказать сложно. В это направление смотрим с достаточно большим интересом. Но пока каких-то проектов, которые мы инвестировали, нет. Все, кто к нам приходит с этой темой, очередной раз доказывают, что это пока модный маркетинговый термин.
«Какие-то позиции сотрудников искусственный интеллект заменит, и в нашем бизнесе он будет, безусловно, играть большую роль»
«ЕСТЬ ОПАСЕНИЯ, ЧТО НА ГОСБАНКОВСКИЙ СЕКТОР БУДЕТ ПРИХОДИТЬСЯ 90% РЫНКА»
– У вас же еще банк «Финам» есть. Зачем он вам?
– Мы его купили в 2004 году, он тогда «Мегаватт-банк» назывался. Банк «Финам» исторически действительно покупался скорее как расчетный под клиентов брокера, кредитование ценных бумаг.
В последние три года ситуация несколько изменилась. Безусловно, все, что касается обслуживания клиентов брокера, осталось. Также мы попробовали разные направления: и пластиковые кредитные карты, и какие-то платежные сервисы. В итоге сконцентрировались на продуктах, которые находятся на стыке банка и брокера, это прежде всего продукты для юридических лиц, участников внешнеэкономической деятельности. То есть мы, соответственно, пограничные операции хеджирования валютных, сырьевых рисков, плюс все, что связано с госконтрактами и гарантиями, тоже активно развиваем. Наш банк вошел в топ-200. ЦБ сокращает количество конкурентов с каждой неделей.
Чувствуем себя достаточно неплохо, клиентская база растет, хотя есть некоторый перекос в сторону депозитов физлиц. Из-за этого ЦБ вводит определенные ограничения по привлечению дополнительного фондирования. Задача ключевая сейчас – привлечь больше депозитов от юрлиц.
– Какой у вас в банке процент юрлиц?
– В депозитах – процентов 15, наверное.
– Что происходит с российской банковской системой? Нас ждет тотальная монополия госбанков, как вы думаете?
– Пятерка условных госбанков – Сбербанк, ВТБ, Россельхозбанк, Газпромбанк, фонд консолидации банковского сектора – уже сейчас занимают более 70 процентов рынка. Я думаю, консолидация продолжится. Есть опасения, что на госбанковский сектор будет приходиться 90 процентов рынка, это не значит, что частным банкам там места не найдется, но это будут нишевые банки. Тот же самый digital, модный сейчас: дистанционное обслуживание физических и юридических лиц, специализация на быстрые выдачи госгарантий, кредитование инвесторов и так далее. Доминирующие универсальные госбанки и несколько десятков или сотен небольших нишевых частных банков.
«НА КИПРЕ ВАМ, ЕСЛИ НУЖНО, ПРЕДОСТАВЯТ СОТЫЕ, А МОЖЕТ, И ПЯТИСОТЫЕ ПЛЕЧИ, ХОТЯ ЭТО КАКОЙ-ТО АДСКИЙ ЭКСТРИМ»
– Стоит ли, по-вашему, сейчас вкладывать в криптовалюты?
– В России криптовалюты, официально, де-юре, не запрещены, а по факту ЦБ к ним относится резко негативно. Доступ к крипте в России мы представляем только через фьючерсы на биткоин, которые есть, но тоже с ограничениями они доступны, только для квалифицированных инвесторов, то есть для относительно небольшой группы клиентов. Через нашего кипрского партнера можно торговать биткоином и эфиром, риплом, биткоин-кэшем и еще несколькими альткоинами, причем вы можете завести фиатные деньги и инвестировать в крипту, можете завести крипту и купить «Газпром», Apple – то, что вам нравится. Сервис достаточно востребованный, особенно в последнее время.
Что касается перспектив инвестирования в криптовалюты, то после обвала их курс стал очень волатильным – ходит в диапазоне плюс-минус 30 процентов. И пока со стороны американского регулятора не пройдет легализации, через, например, появление официальных криптофондов, рынок вряд ли сможет отжаться. Он изначально был сильно переоценен, был скорее продуктом и хайпа, и откровенных манипуляций ценами. Когда несколько небольших групп контролировали большой объем криптовалюты, они откровенно его раскачивали и на этом зарабатывали.
Вообще, этот рынок достаточно интересный. Криптовалюты дают определенные возможности, которых нет у тех же самых фиатных денег. В принципе, я считаю, этот рынок будет постепенно развиваться. У нас же многие рынки развивались по одной и той же схеме: сначала хайп, потом просадка и затем уже рынок, набив шишки, постепенно восстанавливается в нормальном качестве.
Я думаю, со временем рынок криптовалют станет более зарегулированным. С другой стороны, там появится защита прав инвесторов и все прочие атрибуты цивилизации. Я жду его роста, но роста относительно неспешного. Вкладываться в крипту я бы сейчас не рекомендовал, вряд ли вы на ней заработаете больше, чем на ОФЗ, если вы, конечно, не активный спекулянт, который ловит колебания курса. Просто вложиться и ждать – на ОФЗ, наверное, можно заработать больше.
– Как вы относитесь к рынку «Форекс»?
– Это рынок, на котором мы работаем. Компания «Финам-Форекс» растет, развивается, хотя клиентов пока не так много, но уже в районе двух тысяч человек. Просто изначально в России дилеры рынка «Форекс» были поставлены в неравные условия с теми же самыми кипрскими компаниями.
Вы можете открыть счет и в России, и на Кипре – вам никто не запрещает. Но на Кипре вы можете открыть счет дистанционно, в России вы должны ехать в офис. На Кипре у вас будет более 100 валютных пар, в России – 20. На Кипре вам, если нужно, предоставят сотые, а может, и пятисотые – хотя это какой-то адский экстрим – плечи, но тем не менее. В России максимальное плечо ограничено. На Кипре счет застрахован на 20 тысяч евро, в России никакой страховки нет. Поэтому любой нормальный инвестор, сравнив условия, предпочитает открывать счет в кипрской компании. Но бизнес развивается, и мы его будем продолжать развивать.
«ЦБ сейчас пытается бороться с так называемым маркетмейкерством за счет клиентов»
«ЭТО ПИАР-АКЦИЯ ЦБ, НАПРАВЛЕННАЯ НА ТО, ЧТОБЫ ДАТЬ РЫНКУ СИГНАЛ, ЧТО ТАК ДЕЛАТЬ БОЛЬШЕ НЕ НАДО»
– В конце августа Банк России сообщил о выявлении фактов манипулирования несколькими финансовыми инструментами на Московской бирже в период с 2012 по 2016 год. Во всех установленных случаях в числе лиц, осуществлявших манипулирование рынком, присутствовали иностранные юридические лица, имеющие взаимосвязи с «Финамом».
– Заметьте: не указано, какие взаимосвязи. Там есть список этих компаний, среди них действительно есть наши клиенты, но там нет аффилированных с нами компаний.
– О чем вообще идет речь?
– Речь о том, что ЦБ сейчас пытается бороться с так называемым маркетмейкерством за счет клиентов. ЦБ долго время считал эту практику как минимум нейтральной, претензий не было. Последние три года он дал сигнал, что считает это негативом, мы ее и завершили. Если я не ошибаюсь, там последний случай был в 2016 году, тогда это все и закончилось.
– А теперь они задним числом решили вас наказать?
– Предписаний мы никаких не получали, штрафов не было. Это больше некая пиар-акция, направленная на то, чтобы дать рынку сигнал, что так делать больше не надо. Отработали на нас, хотя мы эту тему давно свернули. Регулятор не хочет, значит, не будет.
«БРОКЕР ЗАРАБАТЫВАЕТ С ОБЪЕМОВ»
– Что собой представляет рынок брокерских услуг в России?
– Можно говорить об условной большой пятерке – это сейчас три госбанка (Сбербанк, ВТБ, «Открытие») и две частные компании («Финам», БКС). На эту большую пятерку приходится в районе 80 процентов рынка. Все остальные уже значительно меньше.
– А ваша доля рынка?
– Смотря как считать. По оборотам в последнее время уверенно лидирует БКС, на который приходится, наверное, 40 процентов рынка в силу того, что через БКС торгуют многие алготрейдеры – те самые торговые роботы, которые могут совершать сотни сделок в секунду, зарабатывая десятые доли копеек. Плюс часть нерезидентов.
Если брать по активным клиентам, то, наверное, внутри года оказывается, что в районе 40 процентов рынка уже у «Финама», на втором месте – Сбербанк, третье – БКС и так далее. Есть сравнивать по размещенным средствам на активных счетах, то тут лидирует Сбербанк, потому что у него там достаточно много мультимиллиардеров, которые на счета заводят десятки миллиардов.
– Какая доходность у брокерского бизнеса?
– Брокер зарабатывает не так много. Условно, средняя брокерская комиссия составляет три сотых процента с объема сделки. Брокер зарабатывает с объемов, а также на маржинальном кредитовании. Если в среднем брать валовую доходность, она составляет примерно 6 процентов от клиентского портфеля в год.
– Это сравнимо с банковским бизнесом?
– Нет, банки все-таки в среднем значительно более маржинальные. Опять же, возьмите какой-нибудь госбанк, который привлекает средства под 5 процентов, дает их в кредит по 25 процентов: здесь маржинальность значительно больше.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 7
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.