Минталип Минеханов, глава КФХ: «А потом я прочел в газетах, что татарстанский картофелевод переплюнул Путина»

Минталип Минеханов: «Землю не обманешь и не перехитришь. Для работы на ней нужны глубокие знания, понимание земли и хорошие технологии — и тогда только можно получить качественный урожай и иметь возможность дальше развиваться»

«БУШ ПОДОШЕЛ И СПРАШИВАЕТ У МЕНЯ: «КАК ДЕМОКРАТИЯ РАЗВИВАЕТСЯ В РОССИИ, КАК ВОПРОСЫ С ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ РЕШАЮТСЯ?»

— Минталип Исмагилович, вы фермерством занялись уже в достаточно зрелом возрасте. Расскажите, пожалуйста, как к этому пришли, что предшествовало?

— Фермерством я занялся действительно уже в зрелом возрасте, в 50 лет. Но вся моя жизнь до этого была связана с сельским хозяйством. В 1971 году я окончил Чистопольский техникум, начал работать механиком в своем родном Нурлатском районе, в деревнях Кривое Озеро и Степное Озеро, в колхозе имени Мусы Джалиля. Потом поступил в Самарскую сельхозакадемию, окончил ее, работал на руководящих должностях — главным инженером, главным энергетиком, управляющим сельхозпредприятием. За фермерство взялся, потому что это на самом деле самая благородная работа. Землю не обманешь и не перехитришь. Для работы на ней нужны глубокие знания, понимание земли и хорошие технологии — и тогда только можно получить качественный урожай и иметь возможность дальше развиваться. Второй момент: фермером стал, чтобы наши с женой дети и внуки тоже стали благородными и порядочными людьми, чтобы им досталось это дело, чтобы и они занимались производством сельскохозяйственной продукции. 

— У вашего хозяйства какая специализация?

— Зерновые и картофель. Доминирующая культура — картофель, конечно. Мы поставляем его в Набережные Челны — в основном на объекты социальной инфраструктуры: в детские сады, школы, больницы. Также и горожанам продаем на ярмарках, с торговыми сетями работаем. Из многих районов Татарстана обращаются к нам, чтобы закупить картофель. За пределы республики поставляем в Дагестан, Чечню и Москву.

— Планы по диверсификации бизнеса никакие не вынашиваете?

— Я хотел бы, конечно, со временем и тепличное хозяйство построить, и ягодное направление начать развивать. В пруд оросительный рыбу запустил, но это ошибка моя была.

— Планировали товарную рыбу выращивать?

— Да, хотел там заняться рыбоводством, но не получилось. Несколько лет назад я на полмиллиона закупил малька белого амура, толстолобика и сазана в Заинском рыбхозе, 10 машин малька привез и запустил в пруд. Можно было бы и гусей со временем начать выращивать, потому что рыба и гуси соседствуют друг с другом хорошо. Но город рядом, сохранить очень трудно то, что там вырастает. Или охрану серьезную и круглосуточную выставлять нужно, или могут быть очень опасные конфликты. Приходят на пруд в алкогольном или даже наркотическом состоянии разные компании, рыбу ловить начинают сетями, безобразничают... Им объяснять, что рыбалка платная, аншлаг показывать, где написано, что две удочки только можно использовать, плати, мол, и садись отдыхай, — бесполезное занятие. Поэтому я рукой махнул. Пусть до конца выловят эту рыбу. Я водой для полива только пользуюсь — и то хорошо. Сначала даже охранников ставил охранять пруд от браконьеров. Так они хуже браконьеров оказались — сами стали сетями вылавливать рыбу (смеется).

«Мне многие говорили: ты, мол, помучаешься с картошкой — и тоже бросишь. Но мы не бросили. Это, наверное, у меня в генах было заложено. Да и потребность в нашей продукции была, есть и будет»

— Что стало для вас толчком, чтобы взять и с нуля приступить к созданию хозяйства?

— В 2000 году по программе обмена опытом нас, несколько человек из Татарстана, отправили на стажировку в Америку. Я оказался в штате Южная Каролина, в городе Оринджберге. Там в Университете Клемсона есть центр внедрения научных разработок в сельское хозяйство. В течение месяца мы проходили стажировку — смотрели, как они производят сельхозпродукцию, как перерабатывают ее. Получив знания по организации работы фермеров в Америке, я тоже загорелся. Там фермерство действительно поставлено на очень серьезный уровень, передается из поколения в поколение. Им в этом смысле дальше развивать начатое несколько десятилетий назад дело, конечно, полегче, потому что основа уже есть. Мы же в те годы с азов самых начинали.

Когда в Америку прилетели, нас определили жить по американским семьям. Меня поселили у капиталиста Рокмара, который занимается выращиванием рулонных газонов. Выяснилось, что он в довольно дружеских отношениях с семьей Буша. Уже где-то половина стажировки нашей прошла, и Рокмар нам говорит, что Джордж Буш-младший в Оринджберге будет проводить встречи с избирателями, и меня спрашивает, есть ли желание на встречу с Бушем сходить. Нас всего было 11 человек из России на этой учебе, но мы впятером на встречу попали. Буш, что мне очень понравилось тогда, открыто там на трибуне стоит, выступает без бумажки. Нам профессор Кутузов сколько успевал, переводил.

Видимо, или сам Рокмар, или еще кто-то сказал Бушу, что здесь присутствует русская делегация. Когда он свое выступление закончил, направился к нам. Капиталист Рокмар нам говорит: «Сейчас он будет с вами беседовать». Как беседовать с нами? Мне ребята, с которыми мы приехали, говорят: «Минталип Исмагилович, если мы что-нибудь не то ляпнем, нас ФСБ затаскает, давай уж ты с ним сам побеседуй».

Ладно. Буш подошел и спрашивает у меня: «Как демократия развивается в России, как вопросы с частной собственностью решаются? Как вас приняли здесь, как вам учеба?» Я ему отвечаю: «Приняли очень хорошо, все нормально, спасибо. В России система торговли уже в частных руках находится, и бытовое обслуживание тоже у частников. Фермерские хозяйства появляться стали, потихоньку демократия внедряется. Мы находим общий язык с американскими фермерами, с предпринимателями, состоим с ними в хороших отношениях, с полуслова понимаем друг друга. Хорошо бы и на уровне президентов двух сверхдержав находить общий язык».

Он так посмотрел на меня пристально, руку пожал и своим помощникам, видимо, сказал, чтобы мне книгу подарили, которую он написал. Они мне ее вручили с его автографом. Я, по правде сказать, этой встрече тогда особого внимания-то и не придал. Но на следующий день во всех газетах американских фотография появилась, где Буш со мной беседовал. Когда домой приехал, в аппарате президента оказался по делам ассоциации. Рокмар мне папку фирменную подарил, и у меня как-то эти фотографии из нее выпали. Я начал собирать их, и тут тогдашний пресс-секретарь Минтимера Шариповича Ирек Муртазин спрашивает: «Что это такое?» Я говорю: «Фотографии с Бушем». На что он отвечает: «Как так? Откуда?» Я ему рассказал, что так, мол, и так, в Америке когда был, то волею случая пришлось с Бушем-младшим побеседовать. Муртазин сказал: «Ты что такие вещи скрываешь?» Фотографии у меня забрал и спросил, где я буду завтра, потребовал, чтобы я был на связи. «Телевизионщики и газетчики к тебе приедут, ты, пожалуйста, расскажи им, как проходила эта встреча», — попросил он. Потом я читаю в газетах: «Татарстанский картофелевод переплюнул Путина, который еще не успел встретиться с Бушем».   

— Кем вы тогда работали?

— Руководителем ассоциации картофелеводов Татарстана «Аскар». Мы в 10 районах РТ в 34 хозяйствах занимались развитием картофелеводства — осваивали новые сорта семенного материала, внедряли новую технику, технологии. Все начинали с нуля практически. Уровень развития картофелеводства был тогда, прямо сказать, кустарный. Сажалками, копалками картошку сажали или при помощи школьников убирали ее с полей. Не было как серьезных технологий, так и уборочной и складской техники.

— В Америке фермеров как поддерживает государство?

— В Америке фермеры в так называемых фармбюро решают самые разные вопросы — кредитуются под 2–4 процента годовых, больные вопросы. И по животноводству, и по растениеводству, и по рыбоводству, и по птицеводству им там помогают решать проблемы. Если в каких-то вопросах фермер забуксовал, затормозился в развитии, эти фармбюро ему помогают. На серьезный уровень у них поставлен и вопрос сбыта сельскохозяйственной продукции. Фьючерсный рынок практически полностью решает проблему сбыта продукции фермера. Допустим, фермер хочет продать 1 тысячу тонн ячменя или пшеницы, он идет в фармбюро, и ему тут же подбирают потенциального покупателя, обговаривают цену и...

— Если у фермера неурожай?

— Если у него неурожай, то есть страховые компании. В случае убытков он получает поддержку от страховой компании. В Америке абсолютно все застраховано. Кстати говоря, раньше, когда мы только начинали заниматься фермерством, от страховых компаний поступали предложения страховать риски. Сейчас таких предложений нет, они нас избегают.

— Вы сами это с чем связываете?

— У нас зона рискованного земледелия, а страховщики хитрые, рисковать не хотят, гребут деньги только там, где есть выгода.

«Зерновые, например, двумя зерноуборочными комбайнами за 10–13 дней убирают с 355 гектаров. Картофель, бывает, целый месяц убираешь»

«МНЕ МНОГИЕ ГОВОРИЛИ: ТЫ, МОЛ, ПОМУЧИШЬСЯ С КАРТОШКОЙ — И ТОЖЕ БРОСИШЬ. НО МЫ НЕ БРОСИЛИ»

— Расскажите, пожалуйста, про первый год вашей работы? С чего начали?

— Зарегистрировал КФХ, называлось оно «Агропромхимтехсервис». Это сейчас КФХ по фамилии хозяина. Налоговая легко тебя найти может по ИНН, а раньше как захотел, так и назвал. Когда приехал из Америки, я еще ассоциацией картофелеводов руководил, но уже начал искать варианты приобретения земли для того, чтобы фермерством заняться, — обратился к председателю колхоза имени Мусы Джалиля в Тукаевском районе. Тогда отношение руководства района и сельхозуправления к начинающим фермерам, можно сказать, было безразличным. Открыто говорили: «Что ты тут ходишь, путаешься под ногами». Председатель колхоза выделил мне на территории Мусабай-Заводского сельского поселения 50 гектаров земли. Там я со своей семьей и начал работать. Понятно, что поддержки ни от кого нет. Дети уже взрослые, благо мы им в свое время купили малосемейку, так я ее продал, два гаража было — тоже продал. На эти деньги в Пермском крае купил подержанную технику: гусеничный трактор, культиватор и сеялку. Вот на них и начали работать. Потом привез из «Поволжского МИС» картофелекопалку б/у, купил картофелеуборочный комбайн...

— Это все в первый год?

— Нет, комбайн картофелеуборочный через два года только купил, а до этого работали картофелекопалкой, людей нанимали на уборку картофеля, школьников привозили на поля. Но так как им больше 4–5 часов нельзя работать, то, пока их привезешь, пока увезешь, пока они обедают, время все и проходило (улыбается). Потом то, что рабочие насобирали в сетки, мы с сыном вдвоем всю ночь грузим в «КАМАЗ» и отвозим на склад.

Колхоз имени Мусы Джалиля сам картошку тогда не выращивал, и я уговорил председателя сдать мне в аренду их картофелехранилище, а потом уже здесь, в Старых Ерыклах, купил на 300 тонн картофелехранилище.

С самого начала со мной сын Рамис, супруга Рамзия, дочь Лилия тогда еще училась в КФЭИ. Урожай вырастили — хорошо, но его же реализовать еще надо! Всю зиму картофель сортировали и развозили «КАМАЗом» по школам и детским садам. Это все сопровождалось, конечно, очень большими трудностями. Кузов «КАМАЗа» утеплили, в город заезжаешь на нем — ГИБДД ругается. На всю зиму детсады картофель ведь не берут, только на неделю.

Тогда, конечно, довольно трудное время было для нас. Мне многие говорили, ты, мол, помучаешься с картошкой и тоже бросишь. Но мы не бросили. Это, наверное, у меня в генах было заложено. Да и потребность в нашей продукции была, есть и будет. Потом уже купили базу. В 2000-х колхоз имени Калинина уже, можно сказать, окончательно развалился. Здесь, в Старых Ерыклах, у них было два зерносклада и бетонированная площадка. Выкупили и начали развиваться.

«Два дома со всеми удобствами построили. Там у меня три механизатора живут. Таджики»

— Сколько у вас всего земли в обработке?

— Земли не очень много. Было 455 гектаров, но недавно 100 гектаров за поселком отдали под застройку ДНП «Солнечная долина». В обработке осталось 355 гектаров. Из них 100 занято картофелем, остальное — зерновыми. Их сеем обязательно для соблюдения севооборота и для того, чтобы органикой обеспечить под картофель.

— Но этой земли, вы говорите, вам не хватает?

— С одной стороны, не хватает, потому что для того количества, которое есть, штат особо не разовьешь. С другой стороны, самим только, без наемных работников, управляться уже тяжеловато. Но 10 человек наемных рабочих в штате, так или иначе, у нас есть. Плюс нас — с женой и детьми — еще четверо.

— Говорят, что вы даже жилье служебное для механизаторов построили?

— Да, два дома со всеми удобствами построили. Там у меня три механизатора живут. Таджики.

— У вас тоже таджики?

— По правде сказать, если правильно работу организовать, каждый за десятерых трудится. Они очень работящие.

— Легально работают?

— Конечно! Все оформлено: патент, прописка — все есть. С миграционной службой играть сегодня никто не будет — себе дороже.

«Чтобы 1 литр дизтоплива купить, мне нужно минимум 8–9 килограммов зерна вырастить. Это, конечно, очень сложно»

«ЧТОБЫ 1 ЛИТР ДИЗТОПЛИВА КУПИТЬ, МНЕ НУЖНО МИНИМУМ 8–9 КИЛОГРАММОВ ЗЕРНА ВЫРАСТИТЬ. ЭТО, КОНЕЧНО, ОЧЕНЬ СЛОЖНО»

— Какие у вас виды на урожай?

— Весна в этом году пришла на две с половиной недели с опозданием. Но мы выдерживаем технологию, используем качественные семена... Если Аллах даст, то  по зерновым ожидаем до 42–44 центнера с гектара, а по картофелю — от 250 до 380 центнеров с гектара. По крайне мере, сегодняшнее состояние картофеля говорит, что не менее 300 центнеров с гектара должна быть урожайность. По зерну — это минимум 1 тысяча тонн, а картофель — 2–2,5 тысячи тонн.

— Сколько посадили его в этом году?

— 80 гектаров. Но здесь и от применяемого сорта картофеля, и от репродукции урожайность тоже очень сильно зависит. Посадил качественные, элитные семена — урожай хороший получаешь. На следующий год этот картофель будет уже первой репродукции — послабее, еще через год — уже второй репродукции.

— Какие сорта сажаете?

— «Гала», «Ароза». «Ароза», кстати, сорт жароустойчивый. Если выше 25 градусов по Цельсию почва нагревается, то картофель в это время находится в состоянии покоя: и не растет, и не погибает. Этот сорт жару, которая была летом 2018-го, хорошо выдерживает. Кроме всего прочего, мы применяем душ в жаркую погоду. У нас есть две поливные машины, еще одна — барабанного типа.

«Не знаю, как у других, но у нас ничего не остается от урожая прошлого года»

— То есть соответствующие выводы после засухи 2010 года были сделаны...

— Да, 2010-й очень хороший урок всем преподнес. Но тот год благоприятно для нас сложился. У меня уже тогда поливная машина работала, а ни у кого из коллег по Татарстану их не было. Пожалуй, только в совхозе «Ворошиловский», сейчас это хозяйство называется «Р-Агро», оно всю жизнь только овощами занимается. Даже руководители и города, и района приезжали тогда — просили никуда картофель не отправлять за пределы автограда. Все в Челнах и реализовали.

— У вас все-таки больше продукции уходит на открытый рынок или, как вы говорите, на объекты социальной инфраструктуры?

— В садики и школы где-то 600–700 тонн уходит в течение года. На объекты здравоохранения — больницы, БСМП — 200–250 тонн. Все остальное на свободный рынок. В основном он реализуется на сельскохозяйственных ярмарках, которые осенью власти организуют. Хотя сейчас тенденция такая, что люди стали меньше закупать картофеля на зиму. Если раньше на семью по 10 сеток брали, то сейчас две-три покупают, и все. Народ культурный становится (улыбается). Мы не возражаем. Мы в магазины будем поставлять, люди в магазинах купят. Но руководителям магазинов тоже ведь нужно быть патриотами своей страны. Потому что, если они в Египте ее закупили, деньги в Египет ушли, если в Беларуси, деньги в Беларусь ушли. В этом же есть еще и политический момент. Сегодня, условно говоря, нормальные отношения. А если санкции новые введут, границы закроют? Свой сельхозтоваропроизводитель уже угроблен будет. Тогда что делать? Капиталисты в этом отношении себя очень умно ведут — зря ничего не делают. Они прекрасно знают текущую конъюнктуру рынка в Татарстане, в других регионах и поставляют сюда продукцию дешевле, чем своя собственная, выращенная в РТ. Ты говоришь: «Да зачем я буду выращивать эту картошку, если я заработать не могу». Если один раз бросишь, то потом по-новому взяться очень сложно.

— То есть конкуренцию на рынке картофеля вы сейчас чувствуете?

— Конкуренция есть, она должна быть, и она нужна. Это раньше только мы вели разговор, чтобы картошка просто была. Сейчас же и вкусовые качества играют огромную роль, и чтобы она была не подвержена болезням. Мы в этом направлении работаем. Не знаю, как у других, но у нас ничего не остается от урожая прошлого года. Сейчас проблема в том, что мы еще не готовы в торговые сети поставлять чистую, мытую и упакованную продукцию. Ту же самую египетскую или белорусскую картошку чуть дешевле нашей, если в сети кто-то начинает поставлять, они начинают брать. Здесь, конечно, уже и минсельхоз республики ведет разговор с сетями, чтобы они брали нашу продукцию, а не привозили из-за пределов. Это же наши финансы, наше развитие, наши налоги. Но, для того чтобы мы имели возможность круглый год поставлять свою продукцию в магазины, чтобы мы могли конкурировать с импортной картошкой, нам нужна материально-техническая база: складские помещения и переработка — хотя бы до уровня фасовки, а может быть, и дальше — до уровня очистки и вакуумной упаковки. Мы последовательно двигаемся в этом направлении. Сейчас строим новый корпус, где будем заниматься сортировкой и упаковкой продукции. Он будет охлаждаемым, там картофель можно сохранить практически до нового урожая. То есть весь сезон мы сможем поставлять свою продукцию потребителям.

«По логике вещей в каждом фермерском хозяйстве должен быть механик, агроном, бригадир, грузчики, кладовщики, повар... Мы же всю эту работу делаем сами, чтобы хоть какие-то средства сохранить на развитие»

— Вы сейчас говорите о потребительском кооперативе, в который вступили 12 фермеров?

— Да, уже каркас здания построен. Была поддержка государства, но в основном, конечно, свои собственные средства. Мы уже изучили, какое оборудование есть, и готовы в принципе приобрести его. Но если по программе получится поддержку получить, то, конечно, полегче было бы всем. Оборудование по мойке, сушке, фасовке картофеля достаточно дорогостоящее. Из-за диспаритета цен на продукцию сельскохозяйственную и промышленную фермеры больше 20 процентов капитальных вложений самостоятельно осилить не могут. Чтобы 1 литр дизтоплива купить, мне нужно минимум 8–9 килограммов зерна вырастить. Это, конечно, очень сложно. Поэтому я считаю, что в таких делах должен помогать и федеральный бюджет (60 процентов), и региональный (20–30 процентов), чтобы у нас была  своя сортировка, упаковка и переработка.

— Как вы вообще из-за диспаритета цен концы с концами умудряетесь сводить?

— За счет издевательства над собой (смеется). По логике вещей в каждом фермерском хозяйстве должен быть механик, агроном, бригадир, грузчики, кладовщики, повар... Мы же всю эту работу делаем сами, чтобы хоть какие-то средства сохранить на развитие. Но менталитет крестьянина еще и в том, что каждый год он надеется на лучшее. Может быть, государство серьезно поддержит, думает, возможно, цена на зерно поднимется. Буханка хлеба 600-граммовая стоит в магазине минимум 25 рублей, а килограмм зерна III класса — 6 рублей. Хлебопеки и розница 200–300 процентов прибыли получают, а мы на нолях. Фермеры — фанатики, весна пришла, он наизнанку вывернется, чтобы найти деньги на посевную, чтобы свои гектары засеять. Все сбережения, какие есть, туда уходят. Летом уже, когда уход за посевами нужен, чтобы не позориться плохим урожаем, и гербициды, и фунгициды применяешь, и дополнительные подкормки делаешь — тоже на все деньги. И это только по зерну. Если говорить про картофель, то за сезон в поле техника заходит 19 раз, чтобы вырастить нормальный урожай! Признаюсь, в поле однажды даже по осени плакал от бессилия. Урожай хороший, нужно убирать его, но сил не хватает. А тебе никто не поможет! Никто! И помощи попросить не у кого! Ну придешь ты в администрацию, глава тебе скажет: «Ну чем я тебе могу помочь?» Ничем.

«Признаюсь, в поле однажды даже по осени плакал от бессилия. Урожай хороший, нужно убирать его, но сил не хватает. А тебе никто не поможет! Никто!»

— Понятно, что и зерно и картофель выращивать непросто. Что из этих культур культивировать выгоднее?

— 100 гектаров картофеля вырастить сравнимо по трудоемкости с тем, как 2 тысячи гектаров зерновых культивировать. Картофель и прибыль дает, потому что у него урожайность — 380 центнеров с гектара. Все равно мы его минимум по 8 по 9 рублей за килограмм продаем. Зерновые, например, двумя зерноуборочными комбайнами за 10–13 дней убирают с 355 гектаров. Картофель, бывает, целый месяц убираешь. Мы и 50, и 80, и 100, и даже 168 гектаров картофеля сажали. В день картофелеуборочный комбайн убирает максимум 2 гектара.

— Роста цен не ожидаете в этом году на картофель, на зерновые?

— Мы за ценой особо никогда не гоняемся. Если среднерыночная стоимость — 10–12 рублей, то я всегда ставил цену в 8 рублей и оптом отдавал. Всех денег ведь не заработаешь, а так и я с деньгами, и народ доволен, и оптовики с большим удовольствием к нам приезжают загружаться, радуются, спасибо говорят. Но у меня с ними договоренность, чтобы выше рынка цену не ставили. Бывает, что я внезапно приезжаю на ярмарки, контролирую, чтобы стоимость нормальная была. Я думаю, что больших ценовых изменений не будет. Если и добавится цена, то на 1–2 рубля, не больше. Мы находимся в условиях, когда фермеры вынуждены реализовывать свою продукцию. Чтобы выходить за пределы Татарстана, нужен серьезный потенциал.

— Тот же «Челны-Хлеб» уже не первый год пытается под свое крыло фермеров объединить. Пока не очень получается, судя по всему. В чем причина,  по-вашему?

— Причин много. С высоких трибун говорить — это одно, а когда до дела доходит... Я вот договор с торговой сетью заключил на поставку картошки по 9 рублей. Привез им сам лично на «КАМАЗе», а меня не выгружают. Можно целый день там потерять. Ходишь и клянчишь: «Ну когда уже выгрузите меня?» Я после этого им сказал, что больше картофель возить не буду. Есть договор — будьте добры обеспечить разгрузку. Думаю, со временем все эти моменты утрясутся. Но здесь, конечно, определенные действия властных структур нужны. Власть должна вежливо, аккуратно подсказать торговым сетям, чтобы работали с местными сельхозтоваропроизводителями. Почему, когда есть собственная картошка, везут из других регионов и даже из-за рубежа? Два слова ведь достаточно. У нас почему-то звонки сверху очень любят. Хотя по идее в рыночной экономике такого не должно быть. Но без этого никак пока. КАМАЗ сейчас тоже картошку из других регионов берет. Мы раньше «КАМАЗ-Общепиту» поставляли, а потом на завод пришли готовить еду французы. И все — поставок нет. Пока чистоплотных, по-настоящему партнерских отношений между фермерами и торговыми сетями не будет, то мы так и продолжим друг к другу претензии выдвигать. 

«Умный человек сначала считает деньги, если видит, что их в отрасли можно заработать, он в нее идет. Но мы, можем не можем, закапываем в землю деньги — в виде удобрений, средств химзащиты, ГСМ, запчастей, стоимости самой техники»

«ПОТОМУ ЧТО ТОРГОВЫЕ СЕТИ ИЗ-ЗА 50 КОПЕЕК ТУДА-СЮДА ПРЫГАЮТ, НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ ПОКА НАСТОЯЩИХ ПАРТНЕРСКИХ ОТНОШЕНИЙ»

— В Татарстане всегда стояла проблема достаточно низкого качества зерна. Вы какого класса зерно выращиваете?

— Говорить, что в Татарстане низкое качество зерна, думаю, не совсем верно. Клейковины недостаточно. Если какие-то особые сорта не появятся, если ученые не смогут вывести их, то так и будет, потому что у нас вегетационный период очень короткий.

— Зерно, которое вы выращиваете, в итоге куда идет?

— Часть зерна IV класса идет на хлебопечение. Зерна III класса действительно мало — процентов 20–30 только, 30–40 процентов зерна, которое мы выращиваем, — это IV класс, а все остальное — V класс, фураж. Но и оно тоже востребовано, на комбикорм идет. Перекупщики просят его, только цену не дают за него адекватную. А так и свиноводческие комплексы, и птицеводческие комплексы с охотой такое зерно берут.

— Если говорить о работе с торговыми сетями, с кем из них фермеру сегодня сотрудничать выгодно?

— Чтобы с ними работать, надо иметь очень хорошие партнерские отношения, но пока они на фермера смотрят свысока. Договор заключаешь на поставку картофеля, к примеру, по 10 рублей, на рынке он стоит уже 14–15 рублей. Все нормально, всех устраивает, но тут появляется какой-то поставщик из Удмуртии и говорит: «А я вам за 9,5 рубля отдам, берите у меня картошку». И они переключаются, у тебя не берут, находят миллион причин, говорят, что у тебя картошка кривая, косая и т. д. Когда удмуртский картофель заканчивается, потому что у них особо нет хранилищ, они звонят тебе и говорят: «А ты что картошку свою не везешь, у нас же с тобой договор?!» Я-то на свою картошку уже другого покупателя нашел! Вот потому что торговые сети из-за 50 копеек туда-сюда прыгают, не получается пока настоящих партнерских отношений. Ведь весь цивилизованный мир давно уже на твердых договорах строит свою работу.

— Минталип Исмагилович, вы возглавляете ассоциацию фермеров Тукаевского района с 2000 года. 

— Да, на общественных началах. У нас в районе 79 фермерских хозяйств. Самые разные направления у фермеров, город рядом — спрос на продукцию присутствует. И птицеводство есть, и рыбоводство развивается, и пчеловодство, и тепличные хозяйства, и растениеводство, как у меня, и животноводство. Слава богу, нормально работают. Из 79 хозяйств 32 — высокотехнологичные фермы. Среди фермерских хозяйств, как в старину, естественный отбор происходит. Кто слабак — тот выпадает. Кто сильный, кто постоянно трудится — продолжают работать серьезными объемами. И Касакин Виталий, и Ринат Ханов, и Наиль Фаррахов, и Мунавир Шайхутдинов — многих можно отметить.

«Говорить, что в Татарстане низкое качество зерна, думаю, не совсем верно. Клейковины недостаточно. Если какие-то особые сорта не появятся, если ученые не смогут вывести их, то так и будет, потому что у нас вегетационный период очень короткий»

— Какие конкретно вопросы ассоциация помогает решать? Проблему с весовым контролем вы не раз поднимали. Что-нибудь с точки сдвинулось?

— Трудно решаются. Только негласной рекомендацией президента республики в период уборки урожая не трогают. А так... Многие вопросы ведь упираются в законодательство, а у нас в Госдуме мало хозяйственников, там спортсмены и артисты одни заседают. Они от сельского хозяйства очень далеки. Ты с таким патриотизмом выращиваешь эту картошку или зерно. «КАМАЗ» имеет грузоподъемность 15 тонн, грузишь 12 или 13, и все равно на одной оси на весовом контроле тебя пробивает. Машину ставят на штрафстоянку и начинают тебя мутузить. Едешь на плотину, они там разрешения на перегруз выписывают. Оплачиваешь, несешь документ, что оплатил. А если машина из другого региона? Вы знаете, после этого весь патриотизм у тебя иссякает... Ты думаешь: «Зачем я вообще мучаюсь, везу народу хлеб, плачу налоги?» В этом году дважды бешеные штрафы приходилось уплачивать. Ладно, через суд потом обратно отсудить удалось. Но это же время, по судам ведь тоже ходить надо. 

— Как у вас складываются отношения с новым главой района? Что-то поменялось по сравнению с тем, как было при прежнем руководителе?

— Изменилось ли что-то — помог или не помог, поддерживает или не поддерживает, — станет понятно через год. Пока еще рано обсуждать это. Если говорить о программах поддержки, о том же самом проекте «Начинающий фермер» или «Лизинг-грант», их только к концу года обещают запустить. Спасибо, конечно, Фаилу Мисбаховичу, что он ходатайствует перед министром сельского хозяйства, чтобы поддержали наших фермеров, включали бы в программы поддержки. Со стороны министра чувствуется моральная поддержка, он с уважением относится к фермерам, говорит, что мы начинали с нуля, напряженно трудимся. Но государству нужна валовка, уклон все равно в сторону крупных холдингов делается. От этого не уйдешь. Однако сохранить жизнь на селе без фермеров не удастся.

— Весной вы заявляли о создании в Набережных Челнах агропромпарка. Началось уже строительство?

— Сейчас все пока на проектно-изыскательском уровне. По нашему предложению в типовой проект «Татинвестгражданпроект» вносит изменения. На внесение этих изменений нужно дополнительное финансирование. Сейчас проект, насколько я знаю, находится в минстрое. Курирует вопрос мэр Набережных Челнов Наиль Гамбарович Магдеев и глава Тукаевского района Фаил Мисбахович Камаев, ну и я как глава ассоциации. Участок для строительства уже выбран, хотя идеальным расположением для агропромпарка, я считаю, было бы место в районе «Дома обуви» в поселке ЗЯБ. Там бы сделали, стало бы очень хорошо — и завозить продукцию с первой дороги по Сармановскому тракту удобно, и бабушкам, дедушкам на трамвае, на автобусе в любой конец города уезжать комфортно. Я в свое время даже Алтынбаеву писал, что там нужно строить агропромпарк.

В 2018-м он должен уже быть построен, но понятно, что этого не будет. Дай бог, на следующий год построят. Надо признать, для Челнов это мелковатый агропромпарк. Для нашего города нужно, чтобы он хотя бы как половина казанского был.

«Чем бы ты ни занимался, какое бы направление в бизнесе ни выбрал, надо очень сильно любить эту работу. Потому что, если ты ее любишь, предан ей, у тебя все получается»

«МЫ ЗАКАПЫВАЕМ В ЗЕМЛЮ ДЕНЬГИ — В ВИДЕ УДОБРЕНИЙ, СРЕДСТВ ХИМЗАЩИТЫ, ГСМ, ЗАПЧАСТЕЙ, СТОИМОСТИ САМОЙ ТЕХНИКИ. А НА ВЫХОДЕ, ЧТО БОГ ДАСТ»

— Предположим, что сейчас у вас был бы выбор, в какую сферу пойти, пошли бы снова в фермеры?

— Пошел бы. Я же инженер-механик по образованию, у меня были возможности по другому направлению пойти, чтобы семью свою кормить, теми же самыми камазовскими запчастями мог бы заниматься. Давно бы уже богатым человеком стал. Но я сознательно выбрал фермерство. Я же немного фанатик, немного дурак. Умный человек сначала считает деньги, если видит, что их в отрасли можно заработать, он в нее идет. Но мы, можем не можем, закапываем в землю деньги — в виде удобрений, средств химзащиты, ГСМ, запчастей, стоимости самой техники. А на выходе, что Бог даст.

— Можете рассказать о своем распорядке дня?

— С 6 часов я на работе. До 6:30 планерку проводим. Планы, объем работы определяем. Сын Рамис — управляющий, дочь — главный бухгалтер, в 7 утра уже все приступают к работе и до вечера, до 18:00. У каждого своя задача. Два раза прием пищи, одни раз чаепитие. Все работники у нас универсальны. В период полевых работ со временем, конечно, уже никто не считается. Если погода нормальная — то все в поле.

— У вас есть хобби, увлечения?

— Хобби есть. Самое главное хобби для меня сейчас — это намаз. Я его пять раз в день читаю, стараюсь не пропускать.

— У вас есть мечта?

— Самая главная мечта — увидеть, как мои внуки работают на этой земле, как настоящие хозяева. Чтобы наша семейная фермерская династия продолжалась еще долгие годы.

— Традиционный вопрос: назовите, пожалуйста, три секрета, без которых успешный бизнес не построишь?

— Чем бы ты ни занимался, какое бы направление в бизнесе ни выбрал, надо очень сильно любить эту работу. Потому что, если ты ее любишь, предан ей, у тебя все получается и успех приходит. Второе — то, что ты делаешь, должно быть нужно людям. Третье, возможно, даже главное, особенно в нашем фермерском деле, чтобы у тебя за спиной была крепкая сплоченная семья, чтобы все были готовы помочь друг другу в любое время дня и ночи.