«Половина артистов татарской эстрады не говорят на родном языке»

Лейсан Гимаева и Булат Байрамов Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПРИШЛИ ДОМОЙ, РАЗГОВАРИВАЙТЕ ТОЛЬКО НА ТАТАРСКОМ»

— Лейсан, Булат, вы родители... Как переживаете все то, что происходит сейчас с татарским языком?

Лейсан Гимаева: Я очень переживаю за это — очень много разговоров о том, что татарский язык выживают из школьной программы. Я так понимаю, что его не хотят преподавать для русских детей. Моя старшая дочь, например, учится в 6-м классе. Там учеников поделили на две группы. Дети из татарских семей учатся в татарской группе, остальные — в русской. И тем и другим, на мой взгляд, дают сложную программу, по которой еще мы обучались. Может, ее нужно как-то облегчить? Не заучивать правила, а делать акцент на разговорной части. Поэтому русские дети и жалуются, что им очень трудно...

Булат Байрамов: Мне интересно: составители учебников сами-то в школах работали? Я удивляюсь, как можно составлять книги, на основе которых настолько сложно обучаться! Сначала нужно научить разговорной речи, а потом уже можно грамматику изучать, да и то в старших классах. Например, наши соседи — русские по национальности, они тоже папа и мама, никто из домашних у них по-татарски не говорит, делать домашнее задание детей по татарскому языку им сложно. Кстати, они не против обучения татарскому, но удивляются тому, что детей не учат на нем разговаривать.

Такое же положение, кстати, и с изучением английского. Ну зачем давать грамматику ученикам, которые не могут говорить на этом языке?! Пусть сперва пообщаются, послушают аудиоматериалы, освоят простые песни, научатся правильному произношению, одним словом, привыкнут к языку, а уж потом приступают к теоретической части, то есть к грамматике.

— Но получается даже так, что ребенок, у которого дома разговаривают лишь на татарском, отправившись в детский сад, очень быстро перестает на нем разговаривать...

Лейсан Гимаева: От среды многое зависит. Я знаю, что некоторые родители специально отдают своих детей, например, в татарскую гимназию №2, чтобы те научились языку, хотя сами дома говорят на русском. Наши дочери учатся в гимназии, где уроки ведут на русском языке, но дома мы им говорим: «Пришли домой — разговаривайте только на татарском».

Иногда бывает так: они сидят вдвоем и начинают между собой общаться на русском языке. Потом сами же делают друг другу замечание: а давай говорить по-татарски! Но надо признать, что в школе с утра до вечера главенствует русская среда.

— Доводилось бывать даже в татарском детском садике, где воспитатели вынуждены говорить по-русски из-за того, что дети не понимают родную речь.

Булат Байрамов: Пусть не разговаривают. Дети вынуждены будут перейти на татарский. Вообще, родители отвечают за своих детей. Ребенок после возвращения домой должен разговаривать по-татарски. У меня есть знакомые — они выходцы из нашего района, из деревни, оба татары, окончившие национальную школу, но с детьми говорят по-русски... Начинаешь расспрашивать — оправдываются: дескать, так им в школе легче общаться.

А один мой знакомый поступает следующим образом: если его дочь что-то спрашивает по-русски, он ее переспрашивает по-татарски: «Что ты сказала? Я не понимаю тебя». Она потом начинает говорить на родном.

— В общем, семья ответственна за сохранение родного языка и не надо все валить на школу?

Лейсан Гимаева: Думаю, да.

Булат Байрамов: А где, как не в семье, это сохранять? Я тоже уверен на сто процентов, что в семье закладывается любовь к родному языку! Хотя могу привести один интересный пример: недавно я был в Самарской области, в Камышлинском районе, и зашел к директору местного ДК Светлане Александровне, начал по-русски говорить, а она: «Исәнмесез, ничек килеп җиттегез?» («Здравствуйте, как доехали?») Оказалось, русская женщина татарский выучила вместе со своей сестрой, при том что родители татарского не знают. Бывает, с родственниками собираются, а она начинает секретничать с сестрой на татарском языке. На вопрос о том, что ее сподвигло изучать татарский язык, она ответила, что лишь одно желание.

«В ТЕАТРЕ И НА ЭСТРАДЕ, НАОБОРОТ, МОЛОДОЕ ПОКОЛЕНИЕ МЫСЛИТ ПО-РУССКИ»

— Если говорить об артистах... По моим впечатлениям, даже в Камаловском театре молодое поколение актеров плохо говорит на татарском языке.

Лейсан Гимаева: Мы с семьей любим ходить на спектакли. И конечно, не можем не заметить, что игра ветеранов театра отличается от игры молодежи. У старшего поколения артистов речь «вкусная», а молодые говорят на каком-то заученном языке...

Булат Байрамов: У них есть какой-то городской акцент. Допустим, если я буду говорить по-русски, то русские сразу вычислят меня по акценту, потому что татарский для меня родной, несмотря на то что по-русски говорю без ошибок. В театре и на эстраде, наоборот, молодое поколение мыслит по-русски. Они не выросли в национальной среде. Для этого нужно каждый год приезжать к бабушке в деревню, общаться с носителями языка. Я сам веду на телевидении программу «Тәмле көрәш», приглашаю туда наших исполнителей. Половина артистов татарской эстрады не говорят на родном языке.

— Кажется, что многие из них с удовольствием пели бы по-русски, но на российской эстраде такая огромная конкуренция, поэтому, чтобы о них узнали, им приходится петь на языке предков.

Булат Байрамов: Не могу судить, может, так оно и есть.

Лейсан Гимаева: Я так не думаю! Никто никого не вынуждает. Надо только радоваться, что человек поет на своем родном языке.

Булат Байрамов: Хотят петь из-за того, что на русской эстраде все места уже заняты. Может, он и хорошо спел бы на русском, но ведь попасть на российскую сцену совсем не просто, даже чисто материально, там денег нужно во много раз больше...

— Вы часто гастролирующая пара. Знает ли юное поколение, проживающее за пределами Татарстана, родной язык?

Булат Байрамов: Бывает, что в других регионах по-татарски разговаривают даже лучше, чем в Татарстане.

— Понятно, что в Батыревском районе Чувашии или Барде Пермского края, то есть местах компактного проживания татар, родной язык не забывают...

Лейсан Гимаева: Недавно были в Санкт-Петербурге — там разговаривают. Но большинство людей в зрительном зале — преклонного возраста. Молодежи действительно было не так много. С нами ездила Хамдуна апа (Хамдуна Тимергалиева — народная артистка Татарстана — прим. ред.), она сказала, что здесь очень много пензенских мишар. За сценой мы общались — разговаривают хорошо, но, повторюсь, зрители в возрасте примерно наших родителей.

«Раз это «Үзгәреш җиле», то хотелось бы видеть что-то совершенное новое — новые песни, даже, может, новых певцов и новые голоса»
Фото: «БИЗНЕС Online»

«СЕЙЧАС УРОВЕНЬ ТАТАРСКОЙ ЭСТРАДЫ НАМНОГО ВЫШЕ, ЧЕМ БЫЛ РАНЬШЕ»

— Больше года прошло с момента, как Рустам Минниханов раскритиковал татарскую эстраду. Что-то изменилось с того времени?

Лейсан Гимаева: Он же критиковал не то, как поют, а то, какие песни поют, как одеваются, как танцуют на сцене. Это было мнение президента. Для журналистов это был PR, говорили не о конкретном исполнителе, а про общие тенденции. Взяли видео эстрады 10–15-летней давности, смонтировали. Выглядело это странно и неправильно.

Сейчас уровень татарской эстрады намного выше, чем был раньше. Например, возьмем фестиваль «Татар җыры», премию TMTV и премию «Болгар радиосы» — они сильно отличаются от обычных концертов постановкой номеров, оформлением сцены, режиссурой. Интересно, какие из этих концертов президент смотрел полностью?

Булат Байрамов: Со стороны государства нет поддержки, как нет надзирающего органа, нет какой-то эстрадной школы, чтобы все это менять. Критика, наверное, больше касалась тех, у кого сейчас появились деньги и кто решил выйти на эстраду. Проживающий, скажем так, в селе или районе фермер или какой-нибудь бизнесмен, у которого завелись деньги, смотрит татарское телевидение и думает: «Я ведь так же смогу». Его знакомые, родные нахваливают: мол, поешь ты хорошо, не хуже того, кто выступает по телевизору. Все это накапливается, вроде финансы есть, дети выросли: почему бы не петь? Заказывают песню, снимают клип, дают его телеканалу, за деньги, естественно. А телеканалу деньги нужны, почему бы не показать...

Не хочу называть конкретный телеканал, но как-то, придя туда, вижу — идет клип, сюжет примерно такой: около большого скирда лежит рулон сена, там один дядя с большим пузом поет в футболке Hugo Boss, во время клипа этот человек несколько раз меняет свою одежду, например, на толстовку Gucci. Никакой элементарной эстетики. Я обратился к главному редактору: «Ну что это такое?» А он: «Нам ведь деньги нужны». Как так можно? Эти слова говорит редактор с музыкальным образованием! Вот такие исполнители начинают появляться на сцене, есть же такие концерты, где за деньги можно участвовать... Вот такого певца кто учил? Никто, он сам поет так, как считает нужным.

— Может, у него талант есть?

Булат Байрамов: Если есть талант, то ты эти деньги лучше отнеси продюсеру, в продюсерский центр или команде профессионалов — тем, кто поможет поставить голос, научит двигаться на сцене.

«ВЕДЬ «КАРА УРМАН» НЕ МЕШАЕТ РЭПУ»

— В общем, за год почти что ничего не поменялось?

Лейсан Гимаева: На мой взгляд, нет. Один год — это очень маленький срок для того, чтобы что-то поменялось. Но, я еще раз повторюсь, наша эстрада сильно поменялась за последние 10 лет. 

Булат Байрамов: Или вы конкретно имеете в виду фестиваль «Үзгәреш җиле»? Ну что он может поменять? Лейсан правильно говорит: все это дало лишь тему для журналистов, шумиха поднялась. У вас в «БИЗНЕС Online» было интервью с Фирдусом Тямаевым, он хорошо сказал про это. Я полностью согласен с его словами. Кстати, вашу газету читаю два раза в день — утром и вечером... Так вот Фирдус сказал: пусть организаторы пишут новые песни, раз столько денег на этот фестиваль потратили. У нас столько композиторов есть, причем не только профессиональных, можно поискать и среди любителей, но ведь не ищут. Зачем существующие песни менять? Я этого не понимаю.

— Сами вы были на «Үзгәреш җиле» в оперном театре?

Лейсан Гимаева: Смотрели по телевизору. Оформление сцены, оркестровое исполнение на высоком уровне, выбрали популярных исполнителей, но вот у песен поменяли стиль, аранжировку — это не совсем понравилось.

Булат Байрамов: По большому счету взяли популярные песни советского периода и поменяли манеру исполнения. И это называется «Ветер перемен»?

Лейсан Гимаева: Раз это «Үзгәреш җиле», то хотелось бы видеть что-то совершенное новое — новые песни, даже, может, новых певцов и новые голоса.

— А такие новые песни есть?

Лейсан Гимаева: Конечно, есть! Они пишутся каждый день. Надо просто искать или заказывать их у композиторов.

— Талантливые композиторы наверняка есть, так же как и поэты, причем необязательно среди членов союза композиторов или союза писателей. Наша газета, например, писала о человеке, который сочиняет стихи, будучи простым рабочим на одном из предприятий Казани. Речь идет о Наиле Мингазове, а таких самородков, думается, немало...

Булат Байрамов: Так ведь их не выискивают, выходили бы в народ, запустили бы PR-программу: мол, приносите, присылайте свои произведения. Может, даже где-то в глухой деревне такой человек живет. Скромняга, стесняется. Бывает к нам после концерта подходят люди, говорят, что тоже пишут песни или слова, дают послушать. Он может 10 песен написать, из которых 9 негодные, но одна может быть просто отличной композицией. Наша консерватория каждый год композиторов выпускает. Сейчас еще живы легендарные композиторы, написавшие в свое время большие хиты... Можно и их попросить создать произведения. Даже у песен, звучавших на «Үзгәреш җиле», есть авторы, которые по-прежнему в строю: почему их нельзя задействовать?

— А для вас что лучше — классическое исполнение или введение новшеств в популярную музыку?

Лейсан Гимаева: Все необходимо, все стили имеют право на жизнь.

Булат Байрамов: Если взять российскую эстраду, там каких только направлений нет: народная песня, рэп, хип-хоп, шансон, ансамбль песни и пляски! Ведь «Кара урман» не мешает рэпу. У каждого исполнителя должен быть свой слушатель.

«МНОГИЕ УЧЕНИКИ САЛАВАТА, КАК МНЕ КАЖЕТСЯ, ПРОСТО КОПИРУЮТ СВОЕГО УЧИТЕЛЯ»

— А нет у вас ощущения, что российская эстрада копирует западную, а татарская — российскую? Может, лучше пестовать свою, основанную на пентатонике...

Лейсан Гимаева: Я бы не сказала, что российская эстрада кого-то копирует. Вы сейчас слишком обобщаете. Может, бывают где-то похожие костюмы, манера исполнения и нагота исполнительниц. Только и всего. А если наша национальная эстрада кого-то и копирует, то здесь 50 на 50. Есть и свое, и что-то, наверное, российско-зарубежное.

— Но ведь копируют, к примеру, тот же рэп.

Лейсан Гимаева: У татар рэп тоже был и есть. Только эти исполнители не смогли завоевать широкую любовь народа.

Булат Байрамов: Воспримет народ твой стиль или не воспримет — это одно дело, но попробовать надо. Если людям нравится, значит, это должно иметь право на жизнь. Исполнитель, видя, что его не воспринимают, сам прекратит выступать.

Лейсан Гимаева: Если брать какие-то стили вроде джаза, блюза, рока, шансона, что ни говори, нашему народу более близки душевные народные мелодии, состоящие из простой пентатоники, и быстрые танцевальные песни, основанные на простой гармонии.

— Представителям старшего поколения или всем, в том числе и молодежи?

Булат Байрамов: Наверное, всем, но ту же пентатонику можно исполнять на гармошке, а можно сделать хорошую аранжировку. Ведь товар можно завернуть в простую бумагу, а можно — в красивую упаковку.

— Элвин Грей, насколько я понимаю, не поет пентатонику...

Лейсан Гимаева: Ну да, также он не поет и арии из опер.

— А почему он такой популярный?

Булат Байрамов: Это целый феномен: у него есть голос, внешний вид, харизма. Харизма — это такая вещь, которую невозможно объяснить словами. Он умеет двигаться, эпатажно одеваться. Ведь Радик Юльякшин, он же Элвин Грей, появился не по взмаху волшебной палочки. Он шел к этому с юности, это настоящий фанат своего дела, пробовал петь в различных стилях, у кого-то стоял за синтезатором, с гитарой. Экспериментировал — пел на русском, башкирском, татарском. Это сейчас он поймал хайп.

— Почему тогда Салават недоволен им, считает, что по-татарски так петь нельзя?

Лейсан Гимаева: То, что сейчас скажу, может не понравиться многим. Но многие ученики Салавата, как мне кажется, просто копируют своего учителя. Радик никого не копирует. У него свой тембр голоса, ни на кого не похожая внешность, имидж. Если у тебя не будет чего-то своего, то далеко ты не уйдешь. В результате часто получаются поющие на банкетах певцы, которые исполняют песни своих преподавателей.

— Нам не хватает квалифицированных педагогов?

Булат Байрамов: Учить надо. Допустим, почему бы для эстрадного отделения не позвать хороших педагогов? Можно из той же Москвы. Например, педагогов из Музыкального училища имени Гнесиных, ГИТИСа — они бы поработали с исполнителями, можно привлечь и танцевальные коллективы. Могу привести такой пример: известные татарские артисты театра — «щепкинцы» — в свое время отучились в столице. На них держится Камаловский театр.

«ГОВОРЯТ, ЧТО ПОСЛЕ БИТЬЯ ПОСУДЫ ЛЕГЧЕ СТАНОВИТСЯ. НАДО ПОПРОБОВАТЬ»

— Давайте поговорим о вашем творчестве. У вас идет концертная программа «Хатын + ир» («Жена + муж»).

Булат Байрамов: Действительно, в прошлом году мы на сцене «Пирамиды» ставили программу с таким названием. Зрителям она пришлась по душе.

Лейсан Гимаева: Потому в этом году решили оставить название, а сценарий написали новый, записали новые песни и дуэты.

Булат Байрамов: В программе мы рассказываем о семейной жизни, об отношениях мужчины и женщины, ведем диалог со зрительным залом, обыгрываем разные жизненные ситуации, которые сплошь и рядом встречаются в жизни мужа и жены. В основном это происходит с юмором.

Лейсан Гимаева: Касаемся темы детей, а также вопросов сохранения семьи. В последнее время в нашей стране остро стоит вопрос разводов.

— Кажется, что у артистов разводиться стало вообще модным делом.

Лейсан Гимаева: Мне кажется, что это не должно быть образцом для подражания. Развод — нехорошая вещь. Нынешняя молодежь привыкла к готовой жизни. Родители дарят квартиры, машины, молодожены привыкают к легкой жизни — и, чуть что, сразу развод.

Булат Байрамов: Мы тоже не идеальная семья, бывает, ругаемся, только вот до тарелок дело еще не дошло. Говорят, после битья посуды легче становится. Надо попробовать (смеется).  

                         «ЛЮДИ ВСЕ ВРЕМЯ ВМЕСТЕ, КОНТРОЛИРУЮТ ДРУГ ДРУГА»

— На татарской эстраде сейчас немало поющих пар. Почему возникла такая тенденция?

Лейсан Гимаева: Когда муж и жена работают в одной сфере, наверное, легче понимать друг друга, чувствуется поддержка. Из-за этого создаются творческие пары.

Булат Байрамов: Люди все время вместе, вместе приезжают и уезжают, контролируют друг друга. Если посмотреть на артистов, которые развелись, то у большинства пар муж или жена работает в другой сфере. Не знаю, это легче или тяжелее...

Лейсан Гимаева: Я уверена, что тяжелее. Если твой муж работает где-то в офисе, уходит утром и приходит вечером домой, а жены дома нет, она на гастролях, какая это жизнь?..

Булат Байрамов: Если сам стираешь, гладишь, сам готовишь еду или мама готовит, то тогда для чего нужна жена?

— Есть такие мужчины, которые принципиально даже чай себе не наливают, ждут, когда жена это сделает.

Лейсан Гимаева: Среди татарских мужей встречаются и такие... Говоря по правде, татарские и русские женщины отличаются, татарки более требовательные как к мужу, так и к детям. При этом они более ответственно относятся к тому, чтобы было все готово к приходу мужа, чтобы дети ухожены. У меня есть знакомые русские семьи — они к таким вещам относятся легче. Может, иногда так и нужно жить...

— Кто вам помогает с детьми, когда родители на гастролях?

Булат Байрамов: Наши мамы. То моя, то мама Лейсан.

Лейсан Гимаева: Мама Булата давно уже в Казани живет, мои родители недавно переехали на Высокую Гору — это недалеко. Когда бабушки помогают растить внуков, это облегчает жизнь детям.

«Давно хотел исполнять песни на социальные темы, например: «Акча кирәк, акча җитми, каян акча табарга, бурычларны таратырга, кредитларны ябарга». Народ любит такие песни»
Фото: «БИЗНЕС Online»

ТАТАРСКИЙ СЛЕПАКОВ

— Вернемся к концертной деятельности. Хочу у вас, Лейсан, спросить про гитару. Помнится, вы выпустили клип, в котором играете на этом инструменте. Куда теперь исчезла гитара?

Лейсан Гимаева: Гитара была лишь в песне «Яшьлегем чишмәләре». В 2003 году я специально научилась на ней играть, чтобы спеть песню и снять клип. Булат научил. А гитара из клипа до сих пор дома лежит.

— Играете?

Булат Байрамов: Теперь я играю, в новой программе пою под гитару. Песни с юмором исполняю с серьезным лицом, в стиле Слепакова. В одном из интернет-изданий про меня даже написали, что появился татарский Слепаков. Это очень приятно. Я давно хотел исполнять песни на социальные темы, например: «Акча кирәк, акча җитми, каян акча табарга, бурычларны таратырга, кредитларны ябарга» («Нужны деньги, денег не хватает, откуда их взять, что бы раздать долги, рассчитаться с кредитами»). Народ любит такие песни.

— Лейсан, раньше Булат был вашим продюсером, находился за кадром, а теперь вместе поете. Так вам комфортнее?

Лейсан Гимаева: Ничего не изменилось, хотя Булат раньше проще смотрел на концерты, ведь на первом месте стояло радио. Первый дуэт мы записали в 2010 году. Сейчас ответственность возросла, на первое место вышло совместное творчество. Раньше у меня был контракт с «Барс Медиа», сейчас Булат помогает в выборе песен. Его помощь очень сильно ощущаю.

«У «ТАРТИП» ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ ОТДЕЛЬНАЯ ВОЛНА»

— Булат, вы в этом году ушли с «Татар радиосы», хотя стояли у его истоков. Почему?

Булат Байрамов: Действительно, я первым вышел в эфир «Татар радиосы», с тех пор прошло 16 лет. Думаю, что настало время уйти. Но я не разорвал связей с «Барс Медиа», продолжаю работать на телеканале TMTV, являюсь одним из лиц канала, веду свою программу раз в неделю.

— Вас как радийщика хочу спросить про судьбу радио «Тартип». Жалко ведь было, когда оно исчезло, а теперь оно вещает частично на волнах «Болгар».

Булат Байрамов: Считаю, что объединение с «Болгаром» было неправильным! У «Тартип» должна была быть отдельная волна. Деньги государство могло было бы найти — вон на спорт сколько тратится. Сотрудников «Болгар» тоже можно понять: зачем они должны вещать в другом формате?

Лейсан Гимаева: Хоть там и не ставили моих песен, я часто слушала «Тартип». Оно напоминало мне вещание радио «Татарстан», под которое мы выросли. Там выступали прославленные исполнители прошлых лет.

— На «Тартип» вас не пускали, а на ТНВ?

Лейсан Гимаева: С ними у нас хорошие отношения, они приглашают на свои концерты. Но не секрет, что в нынешнее время и радио, и телевидение заточено под коммерцию. Но простому зрителю об этом знать не нужно.   

Булат Байрамов: Я, конечно, везде расхваливаю свой канал TMTV, на котором работаю, но, говоря по правде, времени смотреть телевизор совсем нет. Сейчас весь мир уходит в интернет.

— TMTV хорош, безусловно, но ТНВ пока альтернативы нет. Это единственный наш международный канал, вещающий и на татарском, и на русском языках. Кстати, а почему бы его не сделать чисто татарским?

Булат Байрамов: Я сам удивляюсь этому, об этом много уже писали, русская аудитория канал «ТНВ» абсолютно не смотрит, им и других хватает — как республиканских, так и федеральных. Может, они по лицензии обязаны вещать на двух языках?

Лейсан Гимаева: Да, русскоязычное население ТНВ не смотрит, еще не слышала, чтобы говорили: «Вот я такую передачу посмотрел по ТНВ...»

«Талантливой молодежи много. Их надо уметь находить, нужно им помогать, работать с ними»
Фото: «БИЗНЕС Online»

«КОНКУРЕНЦИЯ, КОНЕЧНО, ВО ВСЕХ СФЕРАХ ЕСТЬ, НО ОТНОСИТЬСЯ К ЭТОМУ НАДО ЗДРАВО»

— Фирдус Тямаев в своем интервью говорил, что сейчас молодежи легче продвигать свои песни: есть интернет, социальные сети, но есть и «Барс Медиа», другие продюсерские центры.

Лейсан Гимаева: Но ведь «Барс Медиа» не всех выбирает, они отбирают по своим критериям, проводят кастинги. Мне кажется, раньше было легче пробиться на сцену. Когда мы начали выступать, конкуренция была не такая большая. Сейчас ведь все поют, большинство из них — в одном стиле. А еще для песен, костюмов и клипа деньги нужны немалые.

— С другими артистами на татарской эстраде какие у вас отношения?

Лейсан Гимаева: Хорошие приятельские отношения. Можем и по душам поговорить, и совета друг у друга попросить. Общение в основном происходит на сборных концертах. Я ко всем артистам стараюсь относиться ровно. Только иногда меня возмущает то, что некоторые коллеги высказываются в СМИ, что все артисты двуличные, дружбы нет, а многие враждуют между собой. Эти слова пишут те, кто при встрече тебе мило улыбается. Конкуренция, конечно, во всех сферах есть, но относиться к этому надо здраво.  

— Что нужно, чтобы был создан хит?

Булат Байрамов: Для этого песня должна застрять в голове, постоянно крутиться. Даже если ты заказал песню прославленному поэту, композитору, не факт, что родится хит. Взять песню Хании Фархи «Кайтам әле Әлдермешкә»: простые слова, мотив — этим композиция и завоевала любовь слушателей.

— Может, попробовать спеть на английском, русском. Кстати, есть такой опыт?

Булат Байрамов: Я вырос в русскоязычной среде — на песнях Цоя, Юрия Лозы, у меня были кассеты со всеми их концертами, я научился играть и петь на гитаре произведения Шевчука, Гребенщикова. Наш отец любил Высоцкого — я на этом вырос. Потом уже, поехав в Арский педагогический колледж, я постепенно стал приобщаться к татарской музыкальной культуре.

Лейсан Гимаева: У меня есть в репертуаре пара русских песен — это перепевка популярных исполнителей. Если попросят, могу исполнить.

— А у татарской песни есть будущее?

Булат Байрамов: Конечно, есть! Талантливой молодежи много. Их надо уметь находить, нужно им помогать, работать с ними.

— Ваши дети продолжат артистическую династию?

Лейсан Гимаева: Наша старшая дочь занимается вокалом, учится в музыкальной школе. Поет татарские, русские, английские песни. Если захочет продолжить наше дело, то мы ее поддержим. Она пока не выбрала профессию.

— Признайтесь, выгодно в финансовом плане быть артистом на татарской эстраде?

Булат Байрамов: А пусть на этот вопрос ответят читатели вашей газеты (смеется).