Камиль Исхаков Камиль Исхаков: «Закрытый город превратился в город для туризма. Я поездил по российским городам: все они стартовали в одно время, но ведь Казань отличается сегодня» Фото: Сергей Елагин

 «ПРИ ВСТРЕЧЕ ПРОСТЫЕ ЛЮДИ ГОВОРЯТ СПАСИБО»

— Камиль Шамильевич, в работе мэром Казани чем больше всего гордитесь — программой ликвидации ветхого жилья?

— И этим можно гордиться, и строительством метро. Но я не этим доволен в своей жизни, а тем, что при встрече простые люди говорят спасибо. Благодарят за то, что переехали из трущоб, и надо понимать, что они не просто переехали в новые квартиры, а переехали — психологически — в другую жизнь. Благодарят и за то, что в Казани в целом стало комфортнее жить. Жители других регионов завидуют казанцам: о, вы в таком городе живете!..

— Вы много лет были мотором жизни и развития Казани, наверняка и сегодня неравнодушным взглядом смотрите на ее состояние. И как вы оцениваете Казань сегодняшнюю? Чего, на ваш взгляд, не хватает для комфортной жизни всех казанцев? (Иванова Альбина)

— С тех пор как я оставил должность мэра, никогда и нигде не высказывался о работе нынешней команды в Казани. Могу только сказать: «Молодцы! И дальше Казань развивайте!»

Но мои главные переживания связаны с тем, что Казань из интеллектуального города, которым она была еще до меня, превратилась в купи-продай. Я могу это пояснить. В любом государстве, на любой земле интеллект общества определяется уровнем развития науки и промышленности, на практике — это самолетостроение и судостроение. На эти производства собираются интеллектуалы. Судостроение — это Зеленый Дол, и то оно у нас речное. А самолетостроение мы практически потеряли. Когда на КАПО собирали Ту-160, Ту-22М и другие самолеты, у нас на самом деле был достаточно высокий интеллект.

Приведу вам интересный пример из жизни. Служа полпредом на Дальнем Востоке, я был в Комсомольске-на-Амуре на авиационном заводе, на котором работал Виталий Егорович Копылов. И меня там поразила одна вещь: в конструкторском бюро люди сидят за большими компьютерами и пашут, и пашут, головы не поднимая. Тут ходит целая делегация во главе с губернатором, а они внимания не обращают — работают и работают. Потом я понял, в чем дело. На Дальнем Востоке с утра до самого вечера они набивают весь материал, который вернулся из цехов, для генерального конструктора и отправляют свой интеллект, который нужен для изготовления самолета. У них рабочий день кончился, а в это время проснулась Москва, где работает генеральный конструктор. И он с утра получил весь материал, который ему набивали на Дальнем Востоке. Весь день работает, а в конце дня отсылает свой материал на завод. И получается, что благодаря разнице во времени работа идет круглосуточно. Мне это очень понравилось...


Разного уровня работники Казанского авиационного объединения, которых было несколько тысяч, сами обладали интеллектом. Как правило, они его приобрели в Казанском авиационном институте, который мы чуть в автопромовский не превратили. Я молюсь Всевышнему, благодарю за то, что мы не сделали эту глупость. Авиационный институт, авиационный техникум, профтехучилище, школы, детсады — все создают интеллект, способный производить лучшие в мире самолеты. Так же? До сих пор Ту-160 повторить не могут, даже отняв у нас все авиастроение.

Мы имели и мощное моторостроение. Казанское моторостроительное производственное объединение тогда такие моторы делало! Еще один случай расскажу. Я попросил в то время гендиректора КМПО Александра Филипповича Павлова сделать полумесяц на мечеть «Кул Шариф». Конструкторы сразу начали класть на чертежи, как это можно сделать. Они делают плоскости винтов двигателей идеально выверенными до микрона, а полумесяц не получается, не сходятся эпюры. Они измучились, но все-таки задачу выполнили, полумесяц мы сделали по высшим меркам!

Помню, в первые годы моего мэрства увидел на Кольце, как кладут брусчатку возле одного из первых ресторанов. У ребят какие-то мерные линейки, тренога стоит... Я подошел к ним, спрашиваю: «Вы откуда?» Отвечают: «Спасибо, Камиль Шамильевич, что подошли к нам. Помогите нам вернуться на производство, ведь мы самолетостроители». А они вынуждены плитку класть...

... «С тех пор как я оставил должность мэра, никогда и нигде не высказывался о работе нынешней команды в Казани. Могу только сказать: «Молодцы! И дальше Казань развивайте!»
 Фото: «БИЗНЕС Online»

«С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ Я РАССКАЖУ ИЛЬСУРУ РАИСОВИЧУ ВСЕ, КАК Я ДУМАЮ»

— Разве город виноват в том, что убили самолетостроение? Это ведь вопрос империи — она должна содержать такие производства. Ни от вас это не зависело, ни от нынешнего мэра, даже от президента республики не зависит. Разве не так?

— Не так. Это психология бездельников. Всегда этим можно прикрыться. Мы же открывали военные склады, не имея на это никакого права, чтобы за неимением денег отдать людям зарплату хотя бы лапшой, а ведь можно было не открывать. Или другой момент возьмите: что, нужно было кому-то 1000-летие Казани?

— Конечно. Нам самим. И больше никому.

— О чем я и говорю! А тем, кто деньги дает, не нужно было. Но мы же это сделали. И закрытый город превратился в город для туризма. Я поездил по российским городам: все они стартовали в одно время, но ведь Казань отличается сегодня.

...Мы сегодня радуемся, что вертолетный завод у нас живой, но он выпускает 30 вертолетов в год, а выпускал 300. Это же было! И был слой интеллектуальных людей, которые, приходя домой, свой интеллект распространяли на семью. На весь город распространялся такой интеллект! Но у нас это отняли. По Казани это для меня самый больной вопрос. Вы же сами видите, что в столице РТ стало много торговли, а не производства. Но я не виню наших руководителей — это не их прямая вина. Я же вижу, что по всей России то же самое происходит.  

— Празднованием 1000-летия Казани вы показали пример успешной PR-кампании на пользу городу — было привлечено много денег для благоустройства, поехал к нам турист, началась движуха. На этом «замесе» были потом Универсиада, различные чемпионаты мира. Как считаете, что может стать драйвером развития Казани сегодня? (Дунаева Елена) 

— Если я выскажу свое суждение, то получится, что я поучаю, осуждаю сегодняшнего руководителя. А я никого поучать не хочу, я не лезу не в свои дела. Вот если бы здесь сидели не журналисты, а Ильсур Раисович, у нас с ним состоялся бы предметный разговор. С глазу на глаз с ним я расскажу все, как я думаю. А публично говорить об этом — это как любоваться собой.

— Но каждый имеет право высказать свое мнение!

— Каждый может, но в данной ситуации я не могу.  

.... «Ситуация в стране была такая, что она дала им возможность хулиганить. Не было тогда механизма, который не давал бы это делать, и они этим пользовались»
 Фото: Сергей Елагин

«ЕСТЬ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ АИТОВУ Я НЕ ПРОЩАЮ ДО СИХ ПОР»

— Ощущаете ли вы свою ответственность за тысячи обманутых дольщиков «Фона», ведь именно вы оказывали Ливаде патронаж? (Алексей)

— Удивляюсь, почему мне не Аитова «пришивают», а Ливаду... Наше знакомство с ним началось со строительства ТЦ «XL». Он появился как способный строитель, а я поддерживаю способных ребят.

— Что же случилось с Аитовым и Ливадой? Вроде нормальные предприниматели были...

— Ситуация в стране была такая, что она дала им возможность хулиганить. Не было тогда механизма, который не давал бы это делать, и они этим пользовались. А сами ребята нормальные. У Аитова я сам, что называется, учился жизни. Я его увидел в Верхнеуслонском районе, где он организовал столярный цех, и спросил: «А почему не в Казани?» Он мне очень просто объяснил: «Электроэнергия на селе намного дешевле, чем в Казани». Себестоимость продукции там намного дешевле. Я увидел такого парня и начал поддерживать. И он много сделал хорошего для города — это не вычеркнешь из его жизни.

— Можно сказать, что это вы его вырастили как бизнесмена?

— Да, я его поддерживал, в чем-то помогал, а он вкладывал весь свой талант и дело делал. Но, к сожалению, есть вещи, которые Аитову я не прощаю до сих пор. Я его осуждаю за то, что он стал так обращаться с людьми: играл на сложностях человека, когда тому требуется жилье. А вообще, он очень порядочный и работоспособный человек.     

— А с Ливадой вы так близко не общались?

— Нет, более того, Ливада на меня зуб имеет: мой зам Олег Антосенко за него просил, а я во многом отказывал. Ливада в своих объемах расцвел после того, как я ушел из города.

«А ЧТО ИМЕЮТ В ВИДУ, КОГДА НАЗЫВАЮТ ВАРЯГАМИ?»

— Как вы относитесь к тому, что возглавлять субъекты России присылают варягов, жителей другого региона? А недавно в национальную республику Дагестан вообще назначили русского генерала МВД Васильева...

— Владимира Васильева я знаю достаточно хорошо и давно. Он занимался вопросами охраны общественного порядка и борьбы с организованной преступностью, но по сути своей — по воспитанию, по натуре — он больше всего государственник. Он генерал по званию, но не такой, которому, как говорят в народе, кепка жмет.  

— Разве он может разобраться в экономических вопросах?

— Элементарно! Я за него 100 процентов гарантии даю.

— А представьте — в Татарстан прислали какого-нибудь генерала...

— Никак нельзя сравнивать Татарстан и Дагестан! Ни экономически, ни политически, ни социально нельзя их ставить на одну позицию. А значит, и в кадровом вопросе тоже. Да, для Татарстана это было бы неподходяще.

— Вы откуда Васильева хорошо знаете? С тех пор, когда были полпредом президента РФ на Дальнем Востоке?

— С тех пор, когда я был мэром, а он — заместителем министра внутренних дел России. От имени министерства он больше выступал как статс-секретарь. Мы часто пересекались с ним на различных встречах и совещаниях. Мне даже пришлось в мужских «посиделках» участвовать вместе с ним. Уважение к нему у меня давным-давно. Когда он был замминистра МВД, у меня возник вопрос: зачем он там?

— С его масштабом?

— С его подходом, с его мышлением. Масштаб — это немного другое, а подход — это системность человека. Я порадовался его новому назначению. В подчинении у Владимира Владимировича Путина я немного поработал и знаю, что там необдуманных решений не принимают. В Дагестане — клановость: плечо к плечу, локоть к локтю — и на любую войну вместе. Когда существуют такие группы населения, это не шутка.

А что имеют в виду, когда называют варягами? Оценивать человека по принадлежности к какой-то территории — это неправильно. Человек ценится не этим, а способностью мыслить, рассуждать. И самое главное для руководителя любого ранга, особенно для руководителя субъекта Российской Федерации, — знать и любить человека, живущего здесь.

— Шаймиев тоже так говорит: чиновник должен любить человека...

— Мы же все-таки из одного теста с Минтимером Шариповичем...

На Дальнем Востоке «Слышал от жителей примерно такие слова: «Когда полпредом был татарин, все забегали, начали работать. А уехал — опять тишина...» Фото: ©Сергей Субботин, РИА «Новости»

ПРОГРАММУ РАЗВИТИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА УВЕЛИЧИЛ С 4 МЛРД РУБЛЕЙ ДО 750 МИЛЛИАРДОВ

— Все-таки странно от вас слышать одобрение о назначении варягов. Вы столько лет возглавляли Казань, знаете, наверное, каждый двор. И представьте, что мэром назначили кого-нибудь из другого региона: он же даже улицу Баумана не знает!

— А надо сразу все знать? Разве я все знал, когда полпредом президента приехал на Дальний Восток?

— И какие результаты? Вас же отозвали оттуда.

— А давайте сравним результаты! Для чего Владимир Владимирович направил меня туда? Для того, чтобы экономически поднять этот регион, который был в полном упадке. В то время был механизм решения этого вопроса — через федеральную целевую программу «Сохранение и развитие Дальнего Востока и Забайкалья». Когда я пришел, программа была в объеме 2 миллиарда рублей. И вдруг шум-гам в прессе — Греф (министр экономического развития в то время — прим. ред.) удвоил эту программу! Когда программу удваивают — это же хорошо? А когда я уходил, она стала 500 миллиардов рублей! Даже 750 миллиардов с учетом отдельной программы подготовки Владивостока к саммиту АТЭС.


— А как удалось-то почти в 190 раз увеличить сумму?

— Пришлось немного схитрить... Программа формировалась с учетом потребности субъектов региона, мы вместе с губернаторами — единой семьей — сделали и защищали ее, но понимали, что в московских кабинетах вряд ли ее поддержат. Поэтому, когда Путин приехал во Владивосток, я встретился с ним и показал программу. И попросил: «Владимир Владимирович, вы на уголке программы напишите что-то типа того, что согласовано?..» Он посмотрел на меня внимательно и написал: «Принять за основу при разработке программы».

Но и после этого программа с трудом воспринималась федеральными министерствами, потому что вместо 4 миллиардов рублей надо выделить 500–700 миллиардов. Их же надо найти! В аппаратном смысле программа была блокирована. И тогда впервые специально под меня ввели новую должность — заместитель министра регионального развития по Дальнему Востоку. Что такое замминистра по территории? Все другие заместители министра выполняют определенную функцию, имея свою структуру, а мне подчинялись все структурные подразделения министерства регионального развития, потому что все они по своему функционалу имели отношение к этой территории. Принять программу — это одно, но для того, чтобы по ней открыть финансирование, надо еще много поработать. И я открыл финансирование. А когда оставалось два дня до окончания президентства Владимира Владимировича, он сказал мне: «Давай на Ближний Восток».  

.... «Для чего Владимир Владимирович направил меня туда? Для того, чтобы экономически поднять этот регион, который был в полном упадке»
 Фото: kremlin.ru

— Со стороны казалось, что в Москву с Дальнего Востока вас перевели из-за интриг местных элит.

— И не без этого. Но я не сказал бы, что Владимир Владимирович этим руководствовался. Когда я уже работал на Ближнем Востоке, друзья пригласили меня на рыбалку на Дальний Восток, на самый север Камчатки. И вдруг меня срочно вызывают в Москву. А погода такая, что вертолеты не летают! И больше ни на чем оттуда не выберешься. Помню, когда было землетрясение на Камчатке, Владимир Владимирович звонит мне и спрашивает: «Как у вас там с аэропортом?» Отвечаю: «Не знаю, разберусь». На что Путин сказал: «Это много о чем говорит...» Если разрушена взлетно-посадочная полоса, регион сразу превращается в остров, потому что на севере Камчатки нет никаких дорог...

— И как вы тогда попали в Москву?

— Поехал на джипе по бездорожью. Вдруг вижу — строят дорогу. И я вспоминаю: это же из той программы!

— Как бальзам на душу?

— Конечно! Если бы не та программа, то ничего этого не было бы и край оставался бы заброшенным. Подъезжаю к переправе и вижу, что начинают строить мост... Вот для этого создавалась федеральная целевая программа — для создания определенных объектов! Я это увидел в реалии и порадовался.

— Своими глазами увидели плоды ФЦП и испытали удовлетворение от работы на Дальнем Востоке?

— И от этого есть удовлетворение, и от того, что слышал от жителей примерно такие слова: «Когда полпредом был татарин, все забегали, начали работать. А уехал — опять тишина...»

— Выходит, это полезно, когда приезжает человек из другого региона?

— Дело не в том, из какого региона, а в том, какой человек. Поэтому разговоры про варягов я не понимаю.

— Что скажете о своем протеже — Николае Колесове? Его же в Амурской области местная элита не приняла, он вынужден был уехать. Не всегда варягов принимают...

— Дело не в варягах, а в том, что Николай Александрович, получив здесь определенное воспитание, стал применять некоторые формы и методы работы Минтимера Шариповича в этом регионе. А они там просто неприемлемы! И еще одна ошибка у него была: он сразу сказал представителям четырех силовых структур, что все они не годны и будут уволены.

— Вообще региону была бы польза, если бы Колесов остался там?

— Область уже начала просыпаться! Но был перебор, так скажем, в его личном понимании отношения к работе и всех остальных. Там живут совсем в другом измерении.

— В чем сила управления в Татарстане? У вас есть с чем сравнивать.

— Пусть не сочтут за лесть, но Минтимер Шарипович и Рустам Нургалиевич — очень сильные руководители.

.... «Курбана Бекиевича вернули, но, насколько я знаю, не сказали о том экономическом состоянии команды, которое есть. А тут он столкнулся с тем, что команда несоизмеримо с доходами произвела расходы»
 Фото: rubin-kazan.ru

«ЧЕГО ЖДУ ОТ «РУБИНА»? РАСЦВЕТА!»

— Помнится, «Рубин» вы называли своим сыночком и любили его безмерно. И победы пришли именно в то время, когда вы были президентом клуба. Что же случилось с «Рубином»? Почему удача отвернулась? Почему Бердыеву пока не удается переломить ситуацию? И почему, на ваш взгляд, вам не удалось решить проблемы в 2012–2013 годах, когда вас назначили вице-президентом ФК «Рубин»? У клуба системный сбой или все-таки дело в конкретных людях? (Дорофеев М.Н.)

— Чудо у Бердыева в Ростове случилось? Случилось! Но не в первый год, а на второй. Но здесь у нас немного другое. Курбана Бекиевича вернули, но, насколько я знаю, не сказали о том экономическом состоянии команды, которое есть. Но Курбан Бекиевич этим вопросом не занимается, он привык всегда работать только по своей специальности: он тренер, вот команда, группа мальчишек, из которых надо сделать мощный коллектив. А в финансы, экономику он не влезает. Но! Создавая коллектив, он берется за все, что окружает этот процесс: какая ложка-вилка в столовой лежит и тому подобное, но не финансы. А тут он столкнулся с тем, что команда несоизмеримо с доходами произвела расходы. Если бы он знал об этом, может, не пришел бы.

Мировой футбол свою жизнь строит так, что команда должна зарабатывать доходы. Как зарабатывать? Во-первых, они должны стремиться красиво играть, чтобы люди их смотрели, в том числе по телевизору. За рубежом так: если тебя смотрят телезрители, то от телеканала команде деньги идут, поэтому там основной доход любой команды — телевизионный. Но в России такого нет. Во-вторых, ты воспитываешь игроков из обычного материала, а потом продаешь их и имеешь доход для своего клуба. В-третьих, настолько уметь играть, что собираются 100-тысячные стадионы. В это время там идет сумасшедшая торговля... Это все доходы клуба, и они легитимны. Не имея этих легитимных доходов, мы покупаем 37 игроков за немалые деньги!

Приходит Курбан, ему говорят: «Восстанавливай команду». Он хочет этих 37 продать, а их за эти деньги никто не берет. И ему приходится с этим материалом работать. Он никогда не поставил бы их на игру! Но 11 все равно ведь надо ставить.... Команда все это чувствует, понимает и не выкладывается! Им выкладываться не надо, потому что никто на скамейке запасных не сидит. У нас самая короткая скамейка! А когда за спиной не стоят, ему зачем выкладываться-то? Ты хоть кол у него на голове теши, а он все равно недобегает, недоделывает, недорабатывает. А тренер не может его послать далеко-далеко, потому что поставить на это место ему некого.


— Считаете, это болезни роста?

— Не роста! Надо старые болячки победить, вернуть команду в лоно нормальной жизни. Но это сразу не бывает.

— Выходит, в этом сезоне ждать нам особо нечего?

— Думаю, да. В этом сезоне требовать особо нечего. Хотя я переживаю за каждую игру, для меня то, что происходит на поле, трагедия. Я вижу, как недорабатывают и ребята, и тренер.  

— Казалось бы, соединение денег ТАИФа и таланта Бердыева должно было бы дать синергию...

— Нет! Таифовская синергия не имеет права быть вложенной сюда, потому что это не доходы нормальные. Они могут купить игроков, но нельзя этого делать, потому что это будет нарушением правил футбола. Именно в этом проблема.  

— Что ожидаете от «Рубина»?

— Расцвета! Я не сомневаюсь в команде. Благодаря той истории, которая была раньше, мы в Европе заняли свою позицию, набрали свои очки. И они больше, чем у многих других. Нам надо опять выйти на этот уровень. Перечисляя источники дохода команды, я еще не сказал про доходы за турниры в Европе. 

— Как считаете, Бердыев изменился за то время, которое не был в Казани?

— Я это не могу оценить, потому что не общаюсь с ним близко, как это было раньше. Я видел, как он даже спал в кабинете, все отдавая работе. Он все время смотрит игры, изучает. Он очень сильно себя воспитывает, постоянно учится на опыте звезд футбола.

— Курбан Бекиевич смог бы показать результат во главе сборной России?

— Мое однозначное личное мнение — Россия очень многое теряет из-за того, что не ему доверяет. За примером далеко ходить не надо: он отстающую ростовскую команду вывел на лидирующие позиции, и она настолько к этому привыкла, что даже без него в турнирной таблице находится выше «Рубина». Мы хотим от российского футбола получить результат, но одновременно не допускаем туда конкурентный механизм. Говорят: обязательно должны выйти не более пяти иностранных игроков... Но эти «обязательно должны» ни с кем не соревнуются, им не надо ни с кем соревноваться, потому что эти места все время за ними закреплены, а должна быть простая конкуренция.

— Тогда одни бразильцы или британцы и будут играть...

— А бразильцы будут играть, потому что наши не захотят так работать, как они! 

— А зачем нам бразильский футбол?!

— Да, не нужен нам такой футбол. Но и этот, который есть, тоже не нужен.

— Надо своих игроков воспитывать с детства...

— Это звучит красиво. Знаете, почему я в свое время решил поддержать «Рубин»? Потому что этим самым мальчишкам нужна звезда. Если рядом звездочка бегать не будет, они никогда не вырастут в хорошего футболиста.

..... «Уже нельзя было ни смотреть на нее, ни пользоваться нормальному человеку! Все состарилось» Фото: «БИЗНЕС Online»

ВМЕСТО «ЗДОРОВЬЯ» — СОВРЕМЕННЕЙШИЙ КОМБИНАТ ЗДОРОВЬЯ

— Что хотите построить на месте комбината «Здоровье»? (Рамиль)

— Современнейший комбинат здоровья! Это тоже будет оздоровительный комплекс, но с конкурентными преимуществами относительно соседа. Но это не повтор и не соревнование.

Я хочу предоставить казанцам все лучшее, что есть в мире в этой области. Например, пользуется спросом корейская баня, в которой сидишь на кошме, накрывшись кошмой, — настолько там высокая температура.

— Проект у вас уже есть?

— Наброски есть. Завершается проект нижней части — гаража.

— Весь комплекс будет многоэтажным?

— Облик здания, который можно вписать в это место, есть. Разрешенная высота — 25 метров, это выше, чем было. Это же ценное место — центр города. Опорными точками там служат здания бывшей гостиницы «Дуслык» и Татфондбанка, но они оба выше 25 метров.

Анна Медлева, дочь архитектора, который в свое время сделал вид комбината, со мной постоянно на связи. 

— В какие сроки планируете уложиться?

— Все зависит от финансирования. Все документы, необходимые для открытия кредитной линии, в банк поданы. Но пока слабовато с залогом и бизнес-планом. С одной стороны, мы хотим самое лучшее в мире принести сюда, с другой — в карман обычному казанцу не кладут столько, сколько там.  

— Какой объем финансирования требуется?

— Пока по прикидкам — 1,2 миллиарда рублей.

— Может быть, вам надо найти партнера для этого проекта?

— Конечно, и я этим занимаюсь.

— У вас же не только этот комбинат «Здоровье», но и сеть бань по городу?

— Да, сейчас функционирует 12 бань. Весь «мусор» я собрал! Мне что-то начинают приписывать, что якобы я как мэр города прибрал эти бани. Я купил их в рассрочку на 25 лет, уже не будучи мэром, когда вернулся в Казань, и до сих пор выплачиваю. Большинство акций комбината были у московских бизнесменов.

— Бани прибыль приносят?

— Сеть бань убыточна, она держалась только на прибыли комбината «Здоровье».  

— А вы взяли и «курицу» разрушили...

— Но уже нельзя было ни смотреть на нее, ни пользоваться нормальному человеку! Все состарилось. 

«Мозаика «Татарочка» на железнодорожном вокзале сохранилась только благодаря мне. Я с архитекторами до посинения спорил по поводу того, оставлять или не оставлять» Фото: «БИЗНЕС Online»

— При «реконструкции» комплекса зданий «Комбинат „Здоровье“» уничтожено произведение монументального искусства — настенная мозаика «Радуга», находившаяся в помещении большого бассейна. Авторство этого произведения искусства принадлежит народному художнику Татарстана Виктору Федорову. Другая его мозаика, «Татарочка», находящаяся на одном из фасадов казанского железнодорожного вокзала, стала визитной карточкой нашего города. Планируется ли воссоздание этого художественного наследия для горожан и гостей Казани? (Архитектор Мендисабаль)

— Правильный пример приведен — мозаика «Татарочка» на железнодорожном вокзале. Она сохранилась только благодаря мне. Я с архитекторами до посинения спорил по поводу того, оставлять или не оставлять. Дело в том, что она не вписывалась в ту архитектуру, которую создал архитектор этого здания Виталий Павлович Логинов. Но я настоял на том, чтобы она сохранилась, употребив свою власть.

Когда мы начали разбирать здание комбината «Здоровье», тоже спорили по поводу мозаики, но сохранить ее не смогли, потому что она выполнена таким образом — в обычную штукатурку вписаны стеклышки, ее никак нельзя разобрать, не повредив. Мы пытались вырезать квадратами, но в конечном итоге все равно груда стекол получалась. И мы пришли к решению, что мозаику восстановим в другом месте. Она мне очень нравилась. Когда мы восстановили бассейн после большого перерыва в его работе, с этим панно очень много пришлось работать — отмывать, вычищать. Но мы с большой любовью это делали...

— Еще какой бизнес у вас есть?

— НПО вычислительной техники и информатики. Когда пошел процесс его приватизации, я занял деньги и купил. Но все это было после возвращения в Казань. Это предприятие, которое я сам в свое время построил и был там директором.

— Что из себя представляет НПО сегодня?

— Из того, что было раньше, сегодня это полный огрызок. Те, кто после меня остался там работать, имущество распродавали. Такой путь они избрали: продавать и на это жить. Сейчас я занимаюсь возвратом имущества. А вообще НПО обслуживает государственную автоматизированную систему «Выборы» в Поволжье — в Татарстане, Марий Эл, Чувашии, а также 6 субъектов РФ в Подмосковье. Всего там работают порядка 300 человек.

... «Я сегодня очень рад, что никогда не перешагнул через это «ты мне — я тебе»
 Фото: Сергей Елагин

«Я ВООБЩЕ ГОЛЫЙ УШЕЛ!»

— Выходит, будучи мэром Казани, бизнес-империю вы себе не создавали?

— Я вообще голый ушел! Все, что сегодня у меня есть, я купил после возвращения в Казань.

— Вы помогали большому количеству бизнесменов — в хорошем смысле этого слова. И никто вам ничего не предлагал взамен?

— Слава богу, что я от них ничего не имел! Я сегодня очень рад, что никогда не перешагнул через это «ты мне — я тебе». Нормальному человеку для жизни этого не надо! Лучше быть здоровым и самому зарабатывать, выкарабкиваться, делом заниматься. Все остальное — лишнее. Иногда наблюдаешь за некоторыми руководителями и думаешь: у гроба же нет карманов, зачем?! Надо же где-то остановиться!..

Было бы плохо, если бы мы в нашем современном обществе не породили слой богатых людей, которые потом и благотворительностью начали заниматься, и всем остальным. В мировом масштабе мы сегодня конкурентны в этом смысле. Но на определенном этапе надо было прекратить давать им, чтобы они выживали в зависимости от своих способностей.

— Наверное, искушали ведь вас?

— Сколько угодно! Но большинство знало, что с этим лучше ко мне не подходить. Я жил и работал, думая не о себе, а о казанцах. Может быть, это красиво звучит, но это так получилось по факту. И я об этом не жалею.

— Про вас легенда такая ходила, что вы, будучи мэром, ездили на «Волге», в то время как все другие чиновники пересели на дорогие иномарки. Но якобы у этой «Волги» двигатель был Land Rover. Это правда?

— Конечно, правда. И никогда не скрывал этого. Я транспорту, которым пользуюсь, не уделяю серьезного внимания. Мне все равно, на чем ехать.

— Почему была не иномарка, как у всех чиновников?

— Потому что люди тогда жили не так. Иномарка не соответствовала этому. А начинка нужна была мне, чтобы везде успеть.

«У НАС НЕТ ЛЕГКОСТИ В ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЙ»

— Гордитесь, что ваш воспитанник Рустам Нигматуллин так высоко взлетел — стал первым вице-премьером?

— Конечно! Рустам Камильевич — человек, в которого я больше, чем в кого-либо, вложил. И Ильсур Раисович Метшин у нас воспитывался — сначала в администрации Советского района, потом в префектуре «Казанский посад».

— Руководитель какого района тех лет был самым сильным — глава Советского Камалеев?

— Я таким вопросом не задавался... У каждого свои прелести, но, конечно, Альберт Аскарович — это фигура была. Мало того что он сам был очень сильный как хозяйственник, как политик, он еще и вокруг себя объединял. Он как бы старостой был среди глав районов, они все его уважали, слушались.

— Чем отличается система управления в Татарстане?

— У нас нет легкости в принятии решений. В других регионах я встречал и такое отношение: а давайте так попробуем, давайте по-другому... У нас же, как правило, все глубоко продумано, взвешено, не чураясь деталей. Взять, к примеру, программу ликвидации ветхого жилья: мы каждый год отчитывались не по количеству введенного жилья, а по количеству переехавших семей. Такой доскональный подход привел к тому, что эта программа реализована и новое жилье по ней получил каждый 10-й житель Казани. А ведь это что значит? Многие не видели свет в конце туннеля, а благодаря программе стали наравне с теми, кто живет в благоустроенном жилье. Даже мировоззрение у них изменилось! Некоторые регионы пытаются повторить нашу программу, но никто столько не сделал и не сделает.

Окончание следует.