Ильшат Гафуров, напевая песню «С чего начинается Родина», включился в дискуссию с федеральным министром образования Ольгой Васильевой о школьных учебниках Фото: «БИЗНЕС Online»

«НОВЫЕ ПЕСНИ ПРИДУМАЛА ЖИЗНЬ, НО ПОЧЕМУ-ТО В НИХ НЕТ СЛОВ О РОДИНЕ»

Ректор КФУ Ильшат Гафуров, напевая песню «С чего начинается Родина», включился в дискуссию с федеральным министром образования Ольгой Васильевой о школьных учебниках. Сделал он это весьма умело, как и положено университетскому человеку — в рамках семиотической системы, где условные знаки и подмигивания «кому надо» читаются почти в каждой строчке. И чекистскую песенку из кинохита 60-х «Щит и меч» он припомнил весьма кстати: пусть ее почти не знают представители молодого поколения (о чем Гафуров глубоко сожалеет), зато эту композицию хорошо помнит и любит Владимир Путин. Всем известно, как однажды российский президент сыграл ее на рояле под аплодисменты Шерон Стоун, Моники Белуччи, Алена Делона и прочих приятных людей и как он любит цитировать проникновенные строчки про «березку во поле» и про «старую отцовскую буденновку, что где-то в шкафу мы нашли». Вот и Гафуров решил взять пример с национального лидера и слушательницу при этом нашел благодарную и статусную — Васильеву.


«С чего начинается Родина? — задавались вопросом ее (песни) авторы, и ответ следовал в первой же строчке — „с картинки в твоем букваре“, — пишет Гафуров в статье, опубликованной накануне вечером на медиапортале Казанского федерального университета. — С первого учебника то есть. Исчерпывающий, собственно, ответ: буквы, складывающиеся в нашу речь, визуальные образы, дающие ребенку первое представление о красоте природы края, о тепле родного дома — это основа не только образования, но и воспитания, — гражданина, патриота, созидателя».

Гафуровская мысль прозрачна: школьный учебник — это первое зерно, которое вбрасывается в сознание ребенка, и какой урожай после этого взойдет, зависит от качества дидактической литературы. Какой урожай взошел после соросовских учебников, внедряемых умелой рукой из-за рубежа, мы видим по сегодняшнему поколению 20-летних. Эти люди так глубоко пали, что даже не знают песни «С чего начинается Родина». «Новые песни придумала жизнь», — сам себе отвечает Гафуров, продолжая свой ностальгический сольный концерт цитатой из бардовской композиции про «Гренаду». «Да, разумеется, — продолжает он. — Только почему-то в них нет слов о Родине. О красивой жизни невесть где — есть, о любви (какой и к чему — тоже вопрос) — есть, а о родном крае, о той земле, что нас породила и кормит, — нет. Можете считать меня ретроградом, но причина такого выветривания патриотизма из юных голов тут — в учебниках, по которым их учат и воспитывают. Да, в нашей повседневности полно проблем, ошибок и разочарований, да, жизнь трудна и дает не так много поводов для оптимизма и гордости за страну, но это двуединый процесс: чем дальше мы уходим от ценностного восприятия своей страны и мира, тем меньше у нас будет успехов. И наоборот».

У читателя этой статьи может возникнуть законный вопрос: с чего это вдруг Гафуров вспомнил так много хороших советских песен, да еще уделил им так много места на официальном университетском сайте? Спешим заверить: это не он начал. Первой завела пластинку главу минобра Васильева, разместив 27 июня в респектабельной газете «Коммерсантъ» статью «По чему учить будем?», приглашающую к дискуссии о едином образовательном пространстве для школьников. Впрочем, в отличие от Гафурова, преподаватель Сретенской духовной семинарии, а с недавних пор и министр Васильева не выказала блестящих знаний советской эстрады, но тоже начала с Путина (продолжая в этом славную традицию советской научной школы, где все труды открывались цитатой из Маркса-Ленина).

«На прямой линии президент Владимир Путин на вопрос о едином образовательном пространстве и единых школьных учебниках, заданный директором средней общеобразовательной школы села Краснополка Ульяновской области Алексеем Малиным, ответил, что в советской школе было три категории учебников, и предположил, что «базовый учебник, возможно, и не повредит учебному процессу, качества не ухудшит», — пишет Васильева, затрагивая тем самым главный и самый болезненный нерв современной педагогики. Так что же такое «базовый учебник» — инструмент для формирования гражданской идентичности учеников или осиновый кол в могилу «цветущей сложности» средней школы?

Ольга Васильева: «Не странно ли иметь такое многообразие линеек учебников по физике, химии, математике, если на выходе все это разнообразие подходов и траекторий унифицируется „игольным ушком“ ЕГЭ?» / Фото: минобрнауки.рф

«ХОТИТЕ УЗНАТЬ, КАК ГРАЖДАНИН ТОЙ ИЛИ ИНОЙ СТРАНЫ ВИДИТ СЕБЯ И ДРУГИХ, — ОТКРОЙТЕ ЕГО УЧЕБНИКИ»

В своих рассуждениях, приводимых газетой «Ъ», Васильева предельно осторожна. Как человек опытный и закаленный в общественных баталиях, она проводит свою основную мысль через такие политкорректные петли, что не сразу догадаешься, в чем же она заключается. «Кто-то пытается представить учебник „уходящей натурой“, считая, что он пережил сам себя как базовый социокультурный феномен школьного детства, — констатирует министр. — Кто-то усердно трудится над созданием очередных „линеек“. Думаю, что для каждого из нас школьный учебник стал первым путеводителем по дороге знаний и осознания всего огромного многообразия, окружающего маленького человека. Речь здесь идет о социализации детей в культуре. Здесь важны оба понятия — и социализация, и культура. Следует специально подчеркнуть: речь идет о родной культуре — той, в которой ребенок родился и живет, которая его окружает, никакой иной для него до поры до времени просто не существует».

В этом абзаце заключается важный месседж, совпадающий с гафуровским: родная культура — это та самая «старая буденновка», которую ребенок первой находит в «отцовском шкафу» (хотя «шкафы» в РФ у всех разные, и лежат там не только «буденновки», но и офицерские фуражки с царской кокардой, и тюбетейки и пр.). Следовательно, обязанность государства — обеспечить сохранение этой вековой преемственности и закрепить ее в школьном учебнике. «Хотите узнать, как гражданин той или иной страны видит себя и других, — откройте учебники, по которым он учился в школе», — справедливо замечает Васильева.

При этом вовсе не требуется запутанного множества дидактических книг, чтобы научить детей воспринимать свою социокультурную идентичность. «Думаю, что хватило бы одной-двух сквозных предметных линеек, дополненных по мере взросления детей изучением многочисленных первоисточников — письменных (литература, история), материальных (архитектура, искусство), духовных (вера, традиция)», — замечает Васильева. Причем речь не идет только о гуманитарной составляющей образования, но и об учебниках естественно-научного цикла. «Не странно ли иметь такое многообразие линеек учебников по физике, химии, математике, если на выходе все это разнообразие подходов и траекторий унифицируется „игольным ушком“ ЕГЭ, а далее трансформируется в университетских академических курсах?»

Есть и еще одна причина, по которой «цветущая сложность» дидактической литературы может вскоре уйти в прошлое. Дело в том, что рудиментом могут стать сами учебники, сменившись так называемым сетевым «облачным» контентом, откуда ученики смогут черпать необходимую им информацию. Но тогда существует очевидная опасность, что на юношеский ус из сетевого «облака» намотается еще больше противоречивой информации, чем ему могут дать современные учебники. Васильева провидит эту возможность и считает, что, коли облака невозможно разогнать, необходимо их хотя бы приручить с помощью профессионального педагога, он же «облачный» навигатор. И вообще, детям нужны «не множество учебников, а умные, опытные и мотивированные учителя!» «На что они должны быть мотивированы? На то, чтобы их ученики как можно скорее перестали в них нуждаться и стали, как принято ныне говорить, „субъектами собственной образовательной деятельности».

Чтобы шагать по «облакам», много учебников не нужно — можно обойтись одним только тонким „путеводителем“. Рассматривать его как „возврат в СССР“ смысла нет: ведь „путеводитель“ просто заманивает в глубину той или иной темы, будит желание понять, разобраться, решить, найти ответ». Выводы из вышеприведенных тезисов Васильева делает однозначные: школе будущего требуются «только умный учитель и открытое образовательное пространство». То есть: тонкий «путеводитель», гид по «облакам» и сокровища знаний, мерцающие в сетевых пещерах. А значит, в скором времени «государственные расходы на учебное книгоиздание резко минимизируются, а на повышение квалификации учителей несколько возрастают». «Но новое качество образования того стоит», — резюмирует глава минобра.

«НЕ ЗНАЮ, ЧТО БУДЕТ, НО РОССИИ НЕ БУДЕТ ТОЧНО»

Гафуров абсолютно солидарен с Васильевой в том, что единое образовательное пространство РФ необходимо. «Что будет, если у нас, во многонациональной и многоконфессиональной России, в каждом регионе будут преподавать свою историю, трактующую одни и те же события в прошлом с прямо противоположных, порой, позиций? — задается он риторическим вопросом. — Не знаю, что будет, но России не будет точно». Но тут ректор КФУ переходит к главному — к национальным республикам, составляющим добрую четверть регионов нашей страны (22 из 85, если быть точным). И в этом случае, считает ректор, надо выработать особый подход. «Как добиться того, чтобы россияне формировались как гражданская, политическая нация, чтобы не девальвировалась русская культура — в самом широком смысле слова — и чтобы при этом не умалялись, не подвергались эрозии культуры других народов страны, не уходили в забвение их верования и традиции?» — так формулирует Гафуров задачу, решения которой он, по всей видимости, ждет в том числе и от федеральной власти.

Ректора КФУ ни за что не заподозришь в сепаратистских настроениях: наоборот, в последнее время его часто критикуют за дефицит национальной составляющей в повседневной жизни университета. К примеру, весной этого года министр образования и науки РТ Энгель Фаттахов публично выразил порицание Гафурову за то, что КФУ фактически ликвидировал педагогическое образование и подготовку учителей, обучающих на татарском языке. Возмущение патриотов «суверенного Татарстана» вызвал также тот факт, что из вуза исчезла кафедра татароведения и тюркологии. В ответ на претензии по поводу подготовки национальных кадров руководству КФУ часто приходилось кивать на федералов — дескать, образовательный стандарт не предусматривает, денег центр не выделяет, чего вы хотите? Нужны татароязычные учителя — платите за их подготовку.

Между тем, как упоминает Гафуров в контексте заочной дискуссии с Васильевой, одним из стратегических направлений развития Казанского федерального университета является программа «Учитель XXI века». И вот она-то как раз призвана «вписать подготовку педагогов в стремительно меняющуюся реальность», куда следует отнести и «цифровую революцию, и радикальное изменение представлений о возможностях вмешательства в живые организмы, новые экономико-производственные уклады, много чего». Далее ректор КФУ вновь задевает те самые национальные струны, на которых обыкновенно играют его оппоненты: «Второй десяток лет общественность (университетская тоже, разумеется) ведет в республике дискуссии о роли и месте татарского языка в жизни Татарстана и в России в целом, о значимости татарской культуры и характере ее взаимодействия с русской и культурами других народов РФ, — пишет он. — Дискуссия идет, а однозначных, удовлетворяющих всех ответов нет. Замечу, что речь идет о втором по численности этносе в Российской Федерации. А что с такими же проблемами в относительно малочисленных этносах?»

Никакая мораль не венчает рассуждения Гафурова, кроме единственной: глава Казанского университета напоминает министру образования о необходимости включить в общественную дискуссию о школьных учебниках «аспект» национальных регионов России. Как это произойдет и даст ли Москва на запрос ректора КФУ внятный ответ — будет ясно из образовательной реформы, которую Васильева, похоже, уже готова запустить на федеральном уровне.

. По мнению Васильевой, школе будущего требуются «только умный учитель и открытое образовательное пространство» Фото: ©Виталий Аньков, РИА «Новости»

«ТОЛЬКО В РОССИИ ОСТАЛАСЬ ТЕНДЕНЦИЯ СДЕЛАТЬ ВСЕ ПО-КОММУНИСТИЧЕСКИ»

«БИЗНЕС Online» попросил своих экспертов включиться в дискуссию между Васильевой и Гафуровым и ответить, в частности, на вопрос: поможет ли единственный тонкий учебник-путеводитель в формировании единого общеобразовательного пространства?

Рафаэль Хакимов — вице-президент Академии наук РТ:

— По истории у нас однозначно должен быть выбор и свой учебник, у нас же история не повторяет, у нас не Сибирь, не Краснодар, не Кавказ. Своя история, свои особенности — все должно учитываться. Эта унификация армейская — она уже изначально душит творческое начало, потому что могут быть разные авторы, разные взгляды. Стандарты — это понятно, но внутри стандартов можно по-разному излагать. Например, можно излагать так, что будет противно учиться, а можно предмет изложить так, что ты станешь математиком, физиком или историком. По-моему, это только в России осталась такая тенденция сделать все по-коммунистически. Стандарты ввели, а во всем остальном надо дать в определенных пределах возможность интерпретации. Детей все же надо учить творческому началу, а не зубрежке. Информации достаточно везде, сейчас нужно развивать творческое начало.

Какой же тут плюс? Считать эти копейки на выпуск учебников или детей растить творчески развитыми, которые потом дадут новые открытия? Надо же анализировать, чего ты хочешь. Вопрос оплаты работы учителей вообще выходит за рамки дискуссии об учебнике. При чем здесь учебники и зарплата? Зарплата должна быть высокой вне зависимости от того, сколько учебников выпускается. Вопросы образования должны стоять на первом месте, если ты хочешь быть развитой и великой Россией. Во всех развитых странах образование — это первая статья расходов. В неразвитых странах образование на последнем месте по остаточному принципу.

Стоит ли сделать так, чтобы при обучении в каждом отдельном субъекте РФ учитывались региональные особенности? Конечно же, стоит. А как иначе? Здесь есть стереотипы, оставшиеся с советских времен, когда все должно быть одинаково по армейскому уставу. Некие стандарты, конечно, должны быть. Таблица Менделеева не меняется. Но региональные особенности должны учитываться.

Например, в Германии у каждой земли свои собственные стандарты — не только учебники, но и стандарты, а общегерманского стандарта не существует, и нет общенемецкого министерства образования. У каждой земли свои министерства. Когда им нужно решить вопросы, чтобы не создавать трудности ученикам и студентам, они садятся за общий стол и приводят в соответствие свои стандарты, чтобы друг другу не противоречить. Хотя Германия более едина, чем Россия. Кавказ и центральная Россия — это разные цивилизации. А в Германии жители всех земель — это немцы, хотя с большой разницей в диалектах.

По учебникам истории я ранее высказывался, был в комиссии Чубарьяна, своим мнением мы тогда поделились. Понятие «иго» сняли, много глупостей было — тоже сняли, регионы не были включены, такие, как Кавказ, включили, то есть мы свою часть работы проделали. А участвовать в дискуссии по созданию учебников математики, химии, физики должны другие специалисты.

Марат Лотфуллин — старший научный сотрудник центра теории и истории национального образования Института истории им. Марджани:

— Сейчас по закону об образовании учебник — это вспомогательное пособие. По закону школа сама формирует образовательную программу, может включать туда любые национальные, региональные материалы. И учитель тоже имеет право подбирать себе любые материалы для проведения уроков. Поэтому ограничение учебников по содержанию существенного влияния на учебный процесс не окажет. Если школа решит, что программа по истории должна быть такой, она будет такой. Учебник не ограничивает образовательную программу школы и учебную программу учителя. Они могут пользоваться и учебно-методическими, и любыми другими материалами, которыми хотят пользоваться.

В федеральных стандартах есть требование только к базовым знаниям, не к содержанию учебника. Была идея базовое содержание образования формализовать, но базовое содержание образования тоже не ограничивает работу ни школы, ни учителя, потому что к базовому содержанию можно будет добавлять много новых направлений. И тем более в самих федеральных стандартах предусматривается национально-региональное содержание образования, т. е. к материалам, предложенным учебниками, каждый регион, каждая школа и каждый населенный пункт может добавить материалы, которые ему интересны — по своей истории, по своей культуре и другим темам.

Васильева говорит, нужно унифицировать, а федеральные стандарты этого не предполагают! И школы работают по федеральным стандартам, а не по желаниям министра образования.

«ДЕЙСТВИЯ ВАСИЛЬЕВОЙ Я РАСЦЕНИВАЮ КАК ПОПЫТКУ СШИТЬ ДВА РАСХОДЯЩИХСЯ КРАЯ ЛЬДИНЫ»

Владимир Беляев — доктор политических наук, профессор, завкафедрой социологии, политологии и менеджмента КНИТУ им. Туполева:

— Я считаю, что нужна единая образовательная программа, а не единый учебник. Линейка учебников должна быть большая, ну, допустим, 5 учебников по гуманитарным наукам, которые школы смогут выбирать для себя. В свое время еще Томас Гоббс говорил, что, если бы геометрические теоремы затрагивали бы интересы людей, они тоже бы опровергались...

А к единой программе должны применяться только самые общие требования. Дело в том, что у нас в стране еще не закончены дискуссии ни по ГУЛАГу, ни по индустриализации (она же связана с голодомором), ни по коллективизации, ни по Гражданской войне. Эти дискуссии продолжаются. История ХХ века очень мифологизирована обеими сторонами, поэтому на это в программе, наверное, нужно выдавать обе точки зрения. А в учебниках могут быть соответственно расставлены акценты. В регионах в госах же в обязательных требованиях должны быть региональные различные предметы, история Татарстана и тому подобное. Там мы можем что-то свое оставить.

Дмитрий Орешкин — независимый политолог:

— Вопрос действительно сложный. И, я думаю, у этого вопроса нет формального, логического решения. Решение исходит из неформальных представлений о том, что есть Россия и как она должна развиваться. Поэтому это не научный спор, это спор мировоззрений.

Как быть с учебниками? Есть два варианта: или унитаризация, стандартизация и — за скобками — русификация, или конфедерализация, регионализация и децентрализация и, соответственно, поддержка национальных культур. Выбор абсолютно недоказуем и непонятен. Я думаю, что Васильева, вся Москва и вообще весь Кремль пытаются найти какую-то золотую, серебряную... или деревянную середину. Логика у них такая: базовые вещи должны быть унитарны, а потом каждый регион может делать свою надстройку.

Я не уверен, что это решение правильное. Но я точно так же не уверен, что правильным решением будет «полный унитаризм — русификация — стандартизация», так же, как полный регионализм, конфедерализм и децентрализация. И там, и там есть огромное количество минусов. И это символ путинского времени — они пытаются сохранить и то, и то. Я думаю, что, наверное, это благое намерение. Но я в то же время понимаю, куда эти благие намерения ведут. Поэтому однозначного ответа на этот вопрос у меня нет. Я не хотел бы быть на месте Путина или Васильевой, чтобы брать на себя ответственность за такого рода решения, потому что я понимаю, что идеального решения нет, так как вроде как у нас на знаменах подъем с колен, консолидация, централизация и унитаризация, а реальная политическая практика требует того, что надо договариваться о политических приоритетах и привилегиях для влиятельных региональных структур. Договариваться с Миннихановым, Хамитовым, Кадыровым в первую очередь. И я не уверен, что пример Чечни точно так же подойдет для Татарстана или Башкортостана. Более того, я не уверен, что этот пример подходит для самой Чечни, потому что сейчас она откатывается довольно сильно назад в моих представлениях о цивилизованности.

Поэтому действия госпожи Васильевой я расцениваю как попытку сшить два расходящихся края льдины, но у нее не получится. Может быть, она и хотела бы так сделать, чтобы основы в учебнике были общие, но потом можно было что-то добавить, развивать национальные культуры. Но на самом деле объективный процесс ведет к другому — к тому, что называется расколом. Так что хотим мы этого или не хотим, унитарное государство заканчивается. И если мы хотим, чтобы Россия сохранилась, она должна становиться более федеральной, если не конфедеральной. А попытки сохранить ее унитаризм скорее накапливают потенциал для дальнейшего раскола.

«НУЖНО ВЫСЛУШАТЬ МНЕНИЕ ТАТАРСТАНА, БАШКОРТОСТАНА, УДМУРТОВ, МАРИЙЦЕВ — ВСЕХ НАРОДОВ»

Рашит Низамов — ректор КГАСУ:

— Здесь, как всегда, есть и за, и против. Это идея — попытка переформатировать методы получения знаний детьми в стандартах современного времени. Должна быть работа ума, мыслительная деятельность. Ребята, опираясь на каркас, должны получать информацию. Здесь же будет площадка для диспутов, каждый будет по-своему трактовать, будет некая дискуссионная среда, это будет не примитивное заучивание. А если преподавателям зарплату повысят, это будет вообще здорово, можно будет больше спрашивать с людей, которым больше платят.

Из минусов: как бы не потерять некую обязательность в получении знаний. Например, отмена крепостного права произошла в 1861 году, а в дискуссии по этому поводу мы можем прийти к некой полемичности и не иметь какого-то обязательного контента знания, который отличал советского человека, российского человека от тех же американцев.

В национальных республиках, регионах всегда были особенности, в учебных планах всегда были региональные компоненты. Без них никак не обойтись, какие-то возможности всегда будут иметься для регионов, какие-то преференции, чтобы контент знания, связанный с историей данного региона, был в числе обязательных. Россия едина, поэтому должен быть и единый подход, но и особенности регионов должны учитываться, каждый регион тоже должен участвовать в создании этого учебника.

Здесь, конечно, нельзя все делать без апробации. Например, конструкторами разрабатывается серия дома, затем идут долгие испытания и только потом эту серию вводят в массовое производство. А нет так, как сейчас: а давайте сделаем — сделали, а, оказывается, не очень хорошо получилось.

Рамиль Гарипов — директор гуманитарной гимназии-интерната для одаренных детей (Актаныш):

— Идея как таковая имеет место быть, она жизнеспособная. Но это касается таких предметов, как математика, физика, отчасти биология, где нет таких больших разногласий при принятии определенных теорий и умозаключений. А вот что касается истории, то здесь возникает много вполне резонных вопросов в том плане, что история — это не такая точная наука, как математика или физика. История — это такая наука, когда могут быть раскрыты новые исторические данные, которые станут причиной для пересмотра тех или иных событий.

Обязательно нужно учитывать региональные особенности, потому что когда народу что-то навязывают, может сработать обратный эффект. Как говорил Минтимер Шарипович, нужно вопрос досконально изучить, не стоит торопиться, нужно за круглым столом выслушать мнение историков и Татарстана, и Башкортостана, удмуртов, марийцев — всех народов — и за общим столом принять общее решение.

Я лично считаю, что история — это не математика и не физика, когда можно принять одну общую формулу и по ней двигаться. Мы даже сейчас замечаем, как меняется история со временем, если взять не такой отдаленный пример, как Вторая мировая война, когда мы учились в школе, изучали и знали, что советский воин был воином-освободителем Европы. А, насколько я знаю, сейчас в некоторых западных странах это трактуется по-другому, будто не советский воин освободил Европу, а союзные войска.