Андрей Мовчан (слева)Фото:  ©Валерий Левитин, РИА «Новости»

«ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМА НА БЛИЖАЙШИЕ 10 ЛЕТ — ЭТО СОЦИАЛЬНАЯ СФЕРА»

— Министр финансов Антон Силуанов на петербургском международном экономическом форуме сказал, что 2018 и 2019 годы для экономики России будут непростыми. Цена на нефть, которую предполагается заложить в бюджет, составляет 40 долларов за баррель. Чтобы хоть как-то увеличить доходную часть бюджета, министр предлагает обязать госкомпании выплачивать дивиденды в объеме не ниже 50 процентов от прибыли. На что может хватить этих денег, куда их надо тратить?

— Расходы бюджета могут быть сокращены достаточно значительно по всем направлениям, кроме одного — это социальные расходы. Они никуда не денутся, их нельзя урезать — они уже на пределе, они будут только расти, потому что население быстро стареет и требует все больше социальной помощи. Правительство явно это понимает, и до сих пор ни у кого из них рука не поднимается вопреки логике начать сокращать социальную сферу. Это, пожалуй, основная проблема нашего государства на ближайшие 10 лет. Граждане привыкли, что деньги, вырученные от добычи нефти, делятся между всеми — пусть не поровну, а даже совсем наоборот, но делятся. 38 процентов рабочей силы работает на бюджет; мечта выпускников вузов — «Газпром» (добыча нефтегазовых денег) и налоговая полиция (их распределение). Они продолжают ждать денег от государства, не пытаясь искать способов заработать, хотя нефтяных денег стало в целом сильно меньше. Если власть в России не хочет социального шока, придется средства откуда-то изыскивать.

Алексей Кудрин (бывший министр финансов, председатель совета фонда «Центр стратегических разработок» — прим. ред.) много лет говорит, что для того, чтобы сохранить достойный уровень пенсий, нужно сокращать количество людей, которым она выплачивается. Для этого нужно увеличивать пенсионный возраст. А те, кто на пенсию еще не вышел, пусть зарабатывают побольше. Это классический пример все той же логики перераспределения чего-то, что «уже есть» само по себе, без попытки создать новое — «пусть у меньшего количества будет большее качество». Кудрин, однако, забывает сказать еще одну важную вещь: поскольку пирог сокращается, те, кто зарабатывает побольше, должны будут побольше, чем сейчас, заплатить сборов. Без этого его план не сработает — скоро придется еще сокращать количество получающих пенсию, и так до момента полной ликвидации системы лет через 30.

Не то чтобы налоги сами по себе были проблемой. В любой развитой стране с современной инфраструктурой налоговая нагрузка на человека со средним заработком приближается к 50 процентам от его доходов. Но в России она уже близка к этому уровню, правда, у нас она странная. Она разделена на две неравные части: одна — очень маленькая личная (13% НДФЛ — прим. ред.), вторая — очень большая, к выплате которой работник не имеет непосредственного отношения. Эта вторая часть идет в общий котел, на который у граждан нет влияния, правила которого постоянно пересматриваются и доверия к которому нет никакого. Поэтому повышение налогов (или сборов) в России практически невозможно: мотивация платить — на нуле, уровень уже очень высокий. Шанс спасения социальной сферы лежит не в области повышения налогов, а в области увеличения налоговой базы — за счет повышения доходов работающих в сферах с положительной добавленной стоимостью и увеличения их числа. 

— То есть после того, как пройдут выборы-2018 и чемпионат мира по футболу, Россия будет вынуждена затянуть пояса и больше не вспоминать ни о каких мегапроектах? Но Владимир Путин же говорил, что Россия может принять участие в борьбе за летнюю Олимпиаду 2028 года. Этого уже не случится?

— Для того чтобы потратить на что бы то ни было деньги, нужно их откуда-то взять. Для того чтобы провести летнюю Олимпиаду, нужно будет 100 миллиардов долларов, ведь это уже не зимняя Олимпиада, а летняя. Их надо где-то взять — либо у кого-то, либо у всех сразу. Взять у всех — это называется «денежная эмиссия», взять у кого-то — это либо работающим повысить налоги, скажем, с 13 до 35 процентов, либо иждивенцам, в том числе пенсионерам, вдвое сократить пособия и ликвидировать добавки к ним, либо отобрать у военных бюджет, либо и скорее всего — все и сразу.

Проще всего напечатать деньги или, что то же самое, использовать резервы. Эмиссионный вариант решения проблем сегодня поддерживается почти всеми, кроме, пожалуй, президента Путина, который чуть ли не единственный, кажется, понимает, как это опасно. И Борис Титов со Столыпинским клубом, и Алексей Навальный, и коммунисты, и либералы, и все население говорят «Давайте раздадим всем денег» под разными соусами. И уж если примут решение печатать, то получатели набегут со всех сторон... В итоге напечатают в том числе и на Олимпиаду. И тогда российская экономика станет сильно больше, чем сегодня, похожей на венесуэльскую. Мы будем наблюдать стремительный процесс раскрутки инфляционной спирали, начнутся «квазидевяностые» годы с точки зрения социальной политики на фоне постепенного исчерпания заделов и населения, которое большую инфляцию не готово терпеть. Правда, сохранится открытость и рыночность экономики, а это важный фактор, сдерживающий коллапс. 

«ПРОШЕРСТИТЬ ВСЕ МИНИСТЕРСТВА, УБИТЬ НЕЭФФЕКТИВНЫЕ ПРОГРАММЫ»

— Даже если обходиться без мегапроектов, получается, что НДФЛ поднимать не стоит? Да и настолько ли хорошо у нас работает фискальная система, чтобы разыскать тех, кто не захочет платить большие налоги? Даже сейчас, когда НДФЛ равен 13 процентам, далеко не все работодатели выплачивают сотрудникам белые зарплаты…

— Я считаю, что не нужно: мы и так уже проигрываем по налоговой привлекательности большинству стран Европы, крупные налогоплательщики просто переезжают в Британию, Швейцарию, Италию, на Кипр, мелкие — уходят хотя бы частично в тень, предприятия стараются по возможности нанимать сотрудников за рубежом.

К сожалению, наш политический истеблишмент сегодня мыслит в рамках бюджета и вообще не видит экономической ситуации в стране — это мышление захватчика, собирающего дань и не интересующегося тем, из чего она платится. Поэтому и разговоры сводятся к поднятию налогов. А с другой стороны, «оппозиция» мыслит в рамках ультралевой, очень инфантильной доктрины, требуя распределения и не задумываясь об источниках.

Как я уже говорил, перераспределять скоро будет нечего, исходить нужно из того, что мы можем создать новые деньги и получить не эмиссионное, а реальное обеспечение экономики. Для этого нужны две вещи — инвестиции и экономия на бюджете, других рецептов нет. Надо думать о росте базы, об изменении принципов социальной политики, совершенно новой системе обеспечения, а не о высасывании остатков.

Надо максимально отказаться от распределительной пенсии и перейти почти исключительно к накопительной, нужно, чтобы люди сами себе на нее копили. Это освободит часть средств, которые сейчас идут на пенсии. Позволить людям не в пенсионный фонд платить, грубо говоря, а три четверти взноса откладывать самим себе на пенсионные счета и при выходе на пенсию жить с накопленных денег.

Надо очень серьезно менять структурную логику государственных расходов и инвестиций. Прошерстить все министерства, убить неэффективные программы. В одном минфине, как мне говорил знакомый чиновник, около 800 льгот по выплатам и пособиям. Убрать эти льготы. Кардинально сократить количество бюджетных работников и госпредприятий — систему перераспределения денег. Создать условия для привлечения бизнеса и иностранной рабочей силы — пусть поработает на наши пенсии. И конечно, нужно срочно открывать страну для иностранных инвестиций. Делать для этого все что угодно, потому что это именно те деньги, которых нам не хватает в бюджете. Так или иначе, с инвестиций пойдут налоги, начнется рост, придут долговые средства — дешевые и доступные.

Понятно, что это непросто сделать. Накопительная пенсия не решает проблемы с нынешними пенсионерами, для них все равно придется изыскивать немалые средства. Плюс мешать будет мощнейшее внутреннее государственническое лобби, которое предпочитает «сидеть на потоках» от госкомпаний и не любит иностранцев, не хочет делиться с ними внутренним рынком. Оно будет против инвестиционной открытости, будут крики, что началась распродажа России. Все как обычно.

А если просто налоги поднимут, собираемость того, что можно собрать, вряд ли сильно упадет. Работники ФНС умеют разыскивать налоги. Просто сейчас они выполняют свои планы более простым способом, чем возня с личными налогами. Приходят в компанию, смотрят отчетность и говорят: «В счете-фактуре индекс указан неправильно, а значит, вот вам штраф. Не хотите платить — мы еще что-нибудь найдем». Это намного проще, чем искать недоплаты по сложным налогам. Если поменять систему управления налогами так, что простых задач не останется, то им волей-неволей придется работать, а работать они, повторюсь, умеют.

Есть все еще большое количество мест, где действительно налоги можно взыскивать, а их не берут потому, что это сложнее. Но если будет дан такой приказ, все эти места тут же будут оприходованы и использованы. Вообще, навести порядок в России, как показывает практика, можно. В тех сферах, где этого захотели, все было сделано. Посмотрите на ГИБДД — какой там был чудовищный бардак, еще 10 лет назад все наличкой в карман инспекторам шло. А сейчас система работает лучше, чем где бы то ни было, как часы. Были воля и желание, вот и сделали. Точно то же самое можно сделать в любой другой сфере. Вот только вопрос: много ли объективно можно будет собрать? Очевидно, что бизнес побежит; государственные же компании вне ресурсного сектора пока в целом убыточны, а ресурсные — неэффективны.

— А как привлечь инвестиции в страну, которая постоянно пугает инвесторов?

— Инвесторы, к счастью, люди с короткой памятью, и через пару лет после того, как их перестают пугать, они возвращаются. Но для этого им надо показать изменения в законодательстве, которые как следует защитят их деньги. Показать на одном-двух ярких примерах, что Россия подчиняется международному праву, что для нее это естественное состояние. Есть решение ЕСПЧ — исполняем. Есть решение международного арбитража — выполняем.

«В КОНЦЕ КОНЦОВ, У НАС ЕСТЬ ВОЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ХОТЯ БЫ В ВИДЕ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ»

— Инвестиции — это не только выполнение международных правил игры, судебных решений и предсказуемость системы налогообложения, это еще и инфраструктура, инвестклимат. Как вы относитесь к мнению, что Россия упустила исторический шанс, который ей дали высокие цены на нефть? Нефтедоллары могли быть вложены в развитие инновационной экономики, но этого не произошло. Теперь же будущее нефти туманно. Что делать власти в такой ситуации?

— Мы действительно потеряли время, это правда. И мир не стоит и не ждет, пока Россия его догонит, он абсолютно циничен и не собирается нам в чем-то уступать или нас специально ждать. Но, с другой стороны, Россия — это большой рынок, это территория, поэтому крупные корпорации всегда будут стремиться к нам, пытаться создавать у нас производства, насыщать наш рынок, готовить наши кадры. Главное — их не отпугивать. Кроме того, никому в мире не нужна нищая Россия — не было и нет желающих принимать наших беженцев миллионами, страдать от экспорта нашей преступности, бояться техногенных катастроф на нашей территории. В конце концов, у нас есть военный потенциал хотя бы в виде ядерного оружия. И даже данный потенциал можно использовать во благо, хотя это и не слишком красиво: например, можно «торговать» безопасностью его хранения — ради нее нам многое могут и сделать хорошего, и простить плохого.

Наконец, у России самой есть еще очень много ресурсов. У нас огромная территория, достаточно квалифицированное население, у нас сохранилась, хотя и не в полной мере, техническая и научная школа, программистов мы до сих пор готовим для всего мира — мы можем возродить страну, если захотим и будем готовы работать.

Примеров такого возрождения много — достаточно вспомнить опыт Южной Кореи.

— А какой потенциал у российской молодежи, про которую все думали, что она уткнулась в смартфоны и ее ничего, кроме интернета, не интересует, а она оказалась весьма активной? Что их ждет? На что они будут пригодны в будущем?

— Это глобальный вопрос, на который нет ответа. Откуда мы знаем, что их ждет? Разве жители Южной Кореи знали 40 лет назад, на что они будут пригодны через 20 лет? Все очень быстро меняется.

В России проблема в том, что наше образование вслед за дореволюционной гимназией или реальным училищем (кто как говорит) не учит тому, что нужно в сегодняшнем мире. Оно не учит думать, создавать, мыслить. Оно учит в лучшем случае знаниям, фактам, в худшем — просто готовит социальных солдат с заготовленными короткими мыслишками в голове. Оно готовит исполнителя низкого уровня, который будет хорошо знать инструкцию и по этой инструкции действовать. Но в этом мире больше не нужны инструкции. Их выполняют роботы.

В этом мире больше не нужны даже формальные знания — открыл Google и нашел то, что надо. Мир абсолютно изменился. И в этом мире наше образование все еще может создать хорошего программиста, математика или химика — настолько, насколько ему нужны навыки и знания. Но оно точно не может создать в массе ни хорошего предпринимателя, ни политика, ни общественного деятеля, ни творческого человека, ни изобретателя. Для того чтобы было нормальное образование, нужно поменять его логику. Вместо бесконечной и зачастую бессмысленной проверки знаний нужно сделать упор на развитие самостоятельного мышления.

Нужно развивать критическое мышление и проверять, может ли человек мыслить, способен ли отличать силлогизм от правильного утверждения, фактоид от факта, делать логические выводы, может ли он выбрать из нескольких вариантов утверждения тот, который соответствует мысли, изложенной в тексте. Мы сегодня замкнули всю школу на сдачу ЕГЭ. И если ЕГЭ станет таким, то и обучение в школе станет другим. И соответственно, дальше будет подтягиваться мышление учеников. Пока мы будем продолжать заниматься энциклопедированием, у нас будут люди-функции. И с ними мы как общество так и останемся где-то в конце XIX века.