. Дамир Давлетшин: У нас с самого начала главной целью было развитие татарского языка, татарской музыки. Если вы посмотрите наш телеканал, то всегда увидите, что у нас правильный татарский язык у ведущих» Фото: Ирина Ерохина

«У МНОГИХ «МАЙДАН» РАБОТАЕТ КАК РАДИО, ТЕЛЕВИЗОР ПРОСТО НЕ ВЫКЛЮЧАЮТ»

— Дамир Гусманович, был ли «Майдан» первым в мире татарским музыкальным телеканалом?

— Нет, первыми были башкиры. У них есть государственный телеканал «Курай» — «дочка» БСТ, там и был в 2009 году создан музыкальный татаро-башкирский телеканал «Туган тел». И как-то они вышли на меня в 2011 году: нельзя ли попасть на татарстанский рынок? То есть войти в кабельную сеть ТВТ. Тогда генеральным директором ТВТ был Руслан Альбертович Шигабутдинов, а я его хорошо знал, рассказал, что есть такой телеканал «Туган тел». Он согласился со мной, и так появился «Майдан». Теперь канал можно смотреть и в кабеле, и в интернете.

— Кто ваша основная аудитория?

— Основная аудитория — татароязычный народ, кому нравится татарская музыка, они его смотрят. Татарскому народу не хватало такого телеканала. Если посмотреть на аудиторию музыкальных русскоязычных каналов, то там возрастной ценз — это от 18 до 40 лет, больше молодежь. А татарский телеканал смотрит и молодежь, и среднее поколение, и взрослое поколение. То есть этого не хватало и сейчас появилось. У многих «Майдан» работает как радио, телевизор просто не выключают.

Нас, кстати, и русские слушают. Даже в кафешках многих стоит телевизор, а там наш канал работает. К татарской музыке, что ни говори, народ, живущий здесь, уже привык. Когда человек, уезжая в командировки, слышит и чувствует, что родное звучит.

— Как вы формулируете главную цель существование «Майдана» — это зарабатывание денег, ведь вы частный телеканал?

— Нет, у нас с самого начала главной целью было развитие татарского языка, татарской музыки. Если вы посмотрите наш телеканал, то всегда увидите, что у нас правильный татарский язык у ведущих. Мы поставили такую задачу и стараемся ее продвигать и вести.

По поводу клипов тоже, а к нам приносят очень много клипов. В самом начале нам не хватало, конечно, материала, поэтому многие нас ругали, что показываем ширпотребные клипы, были претензии, и сейчас претензии есть. Да, процентов на 30 у нас есть такой материал, но без него тоже не обойтись. Во-первых, для того, чтобы понять что-то хорошее, надо увидеть что-то плохое. Во-вторых, клип может быть снят непрофессионально, но песня отличная. Но сейчас мы стараемся не брать такие клипы.

— А еще какие-то ограничения по контенту канала есть?

— Бывают такие исполнители, которых мы не берем. Вот снял один клип с эротическим планом, наш менталитет не позволяет это ставить. Было бы хоть снято красиво, а было снято ради того, чтобы было снято... Или был клип, когда самолет упал, а на самом деле обычная песня, на трагедии людей хочет сделать себе имя. Мы, конечно, такое не взяли. Политика нашего канала — быть отражением культуры и без политики. Политики достаточно в других местах.

— Но была и история со скандальным клипом «Җаным» Резеды Ганиулллиной, ее танцы на фоне Белой мечети в Болгаре вы поставили в эфир.

— Почему мы взяли? Посмотрели, клип хороший, решили, если он был снят в Болгаре, значит, у них было разрешение... Экстремизма нет, сигарет нет — принимаем. Но потом его увидел один имам, который вырыл себе яму, но заодно на этом пропиарился.

— А кто на канале принимает решения, у вас есть худсовет?

— Да, у нас есть худсовет. Это я, главный редактор, главный режиссер, зам по производству контента — мы вчетвером смотрим. Если клип не отвечает нашим требованиям, то не берем. Да, бывает, люди обижаются, говорят, что в «Туган тел» отдадим, TMTV отдадим...Пожалуйста, это ваше дело. Вы потратили деньги, вы сняли. Такие случаи были.

«МЫ ВСЕ ЗАРАБАТЫВАЕМ САМИ»

— Вы сами упомянули TMTV, это ваш главный конкурент?

— Они вначале пытались сделать так, чтобы мы были конкурентами, но сейчас рынок разделился, они больше ориентированы на молодежь, а мы — на все поколения. Они больше как музыкальный канал работают, а у нас идет тихонечко развитие передач. Мы довольно много производим сейчас программ.

— А ТНВ?

— ТНВ — это государственный канал, и конкурировать с ним мы никак не сможем. Кроме того, у нас разные задачи. ТНВ — это новости, аналитические передачи...

Кстати, если читать комментарии на «БИЗНЕС Online», там каждый старается показать себя знатоком нашего местного телевидения. Аминова, Тимерзянову, Айтуганову обсуждают. Каждый себя считает специалистом. На самом деле телевидение — это очень сложная вещь, ТНВ выполняет свои задачи. «Эфир» показывает бытовые проблемы нашего народа, а благодаря ТНВ мы знаем, что у нас творится в республике, где бывает наше руководство... Естественно, что у республиканского канала есть минусы, у людей душа болит, хотят, чтобы ТНВ был хорошим каналом... Сравнивают с БСТ, но у них и финансирование побольше, и задачи другие, и проблемы тоже иные.

— Но у ТНВ, очевидно, с деньгами полегче, чем у «Майдана». А вы как зарабатываете?

— Мы все зарабатываем сами. Есть фонд прямых инвестиций Руслана Шигабутдинова, они нам дали деньги под заем на открытие этого телеканала. Мы заем еще не вернули, должны заработать и вернуть.

— Как зарабатываете, за счет рекламы?

— Деньги за счет рекламы, деньги за счет производства, и артисты платят за демонстрацию клипов. Отовсюду понемножечку. Нельзя сказать, что Руслан Альбертович не помогает, у нас есть контракт, выполняем кое-какие заказы в производстве, кое-какой контент, с «Оргсинтезом», например, хорошие отношения. Это хорошая помощь — процентов 30 - 40 бюджета, для нас очень хорошая поддержка. Делаем и другие заказы, ведь нужны же людям презентационные фильмы и так далее. Мы это делаем хорошо.

— А вы не думали о том, чтобы развивать на канале и не музыкальный формат?

— Когда народу тяжело, он больше смотрит развлекательные передачи. Возьмите 90-е годы, что было самым популярным: «Поле чудес», «Угадай мелодию»... Потому что народ устает от политики, ему не надо разбираться в хитросплетениях политики. Поэтому и начинает смотреть такие передачи. В принципе, чтобы сделать передачи как на российских каналах, профессионально, мы это можем. Наш телеканал это спокойно может. Но у нас нет денег. Нужно сделать декорации, нужно хорошее оборудование для съемок, а даже у ТНВ ведь оборудование старого плана. Вот они снимают концерты, и через два-три года эти концерты даже не нужны будут. За это время все перейдет на формат Full HD.

И кадры нужны, ведущие. На центральных каналах их ищут по всей стране и находят. Взять тот же «Эфир», когда он появился, там работали Ильшат Аминов, Андрей Кузьмин, Айгуль Мирзаянова, Алина Ивах. Это была творческая мастерская. А сейчас что? Люди говорят про «Эфир», что там страшилки, грязь и идет отток зрителя. Значит, надо что-то менять, что-то делать. Но Григорьев — молодец. Вышку сделал, у нас цифровое вещание есть, у него господдержка есть в виде «Татарстана 24».

«МНОГО ПЕВЦОВ, КОТОРЫХ МЫ ЗНАЕМ: А ЕСТЬ ЛИ У НИХ ХОТЬ ОДИН ХИТ?»

— Одна из главных проблем национального вещания сегодня — это уровень татарского языка. У нынешних телевизионных ведущих он очень беден...

— Нет, татарский язык очень богат, проблема, что он не развивается как русский, например. Если взять язык, на котором писал Тукай, многое из написанного непонятно. Мне приходилось общаться с финскими татарами, у них тот еще старый татарский. Они половину нашего не понимают, так как в современной речи много русских заимствований.

— Вот и говорят, что на татарскую сцену теперь выходят люди, у которых отсутствует национальный дух.

— Может быть, это связано с тем, что традиция наставничества исчезает. Раньше учитель был непререкаемый авторитет, было уважение к старшим. Если человек старше тебя хотя бы на месяц, то его называли абый. А сейчас вон родители судятся с учителями. Должна быть национальная психология. Есть ли она на нашем канале? Да, конечно.

Проблема не в ведущих, а в том, что приглашаешь на передачу человека, а он плохо говорит по-татарски. Мы даже, бывает, говорим ему: не можешь говорить по-татарски, тогда говори по-русски. Главное — донести до зрителя информацию. И он уже сам понимает, что ему не хватает татарского языка. Если он стремится к этому, то потихоньку, пусть даже заучивая, он сможет это красиво вытащить на сцену. Если ты пришел к тому, что язык тебе нужен, ты его будешь изучать.

— Действительно смешно получается, некоторые татарские певцы на своем родном языке не могут дать интервью. Складывается впечатление, что поют они на татарском только из-за того, что на русской сцене в них нет надобности, а тут как-то можно себя показать.

— Такое есть, но такие исполнители и остаются на определенном уровне. Вот говорят, что у нас, у татар, 700 певцов или даже тысяча. Но и во времена моей молодости тоже было много артистов, однако люди знали Ильгама Шакирова, Альфию Афзалову, Вафиру Гиззатуллину...

— Ренат Ибрагимов — тоже была большая звезда.

— Звезда, да, но не совсем татарский певец. Это мировой певец, жалко, что сейчас его почти не слышно.

— Молодежь знает его? Или Ильгама Шакирова?

— Молодежь может пока Ильгама Шакирова и не знает, но потом это будет все равно интересно. Они услышат, найдут где-нибудь эти записи. У каждого свой вкус. Кому-то нравится «Барс Медиа» или «Татар радиосы» с коверканием татарского языка, но это тоже нужно, это тоже направление. Направление такое, направление сякое, и из всего этого может выйти нормальная песня.

— В чем феномен популярности Элвина Грея?

— Секрет очень прост. Пошло новое направление. Он поет для молодежи 13 - 15 лет. Что-то наподобие группы «Звери». Он нашел свою аудиторию.

— А как же бабушки? Я сам видел, как старушки явно за 60 подтанцовывали под его песни.

— Начинается с этого, а потом некоторые песни доходят и до бабушек. Мэтры должны выпускать каждый год по хиту, чтобы держаться на плаву. Часто бывает так, что артист держится на песнях прошлых лет. Но у артиста очень сложная жизнь, и у него каждый год должен быть какой-то хит. Этот хит должен раскрутиться на радио или телевидении, народу он должен полюбиться, и тогда певец будет востребован.

Так же и на российской эстраде. Много певцов, которых мы знаем, а есть ли у них хоть один хит? Вы знаете хоть один хит Юлии Началовой? Шикарный голос, певица сама очень красивая, а хитов нет. У нас есть Дина Гарипова, Эльмира Калимуллина — шикарные голоса, а назовите хиты — хитов нет! А у певицы Наргиз две-три песни постоянно крутятся на телевидении.

— Есть у нас еще Саида Мухаметзянова, которая запомнилась по песне «Су буйлап».

— Ей надо тоже петь хиты. Алсу, например, просто покупала лучшие песни. У нее была для этого возможность...

«А ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ, ЧТО ВЕНЕРА ГАНИЕВА ПРОСТО-НАПРОСТО ПРИТАЩИЛА СВОИХ УЧЕНИКОВ...»

— Ваше отношение к фестивалю «Үзгәреш җиле», который призван был реформировать татарскую эстраду?

— Они взялись за беспроигрышный вариант, но у них не получилось. Не получилось по очень простой причине — не хватило мозгов.

— Это у Рауфаля Мухаметзянова, директора оперного театра, не хватило, но он ведь очень хваткий менеджер.

— Рауфаль — директор оперного театра, он, конечно, профессионал, но в чем? В своем деле. В оперном деле. Он знает музыкантов, певцов оперных, его мама — великая певица, он вырос в театральной атмосфере. Но нужна была команда, а не два-три человека, которые все это сделали. Должно было быть гораздо больше мнений. А так получилось, что Венера Ганиева просто-напросто притащила своих учеников... Но не всегда хороший певец еще оказывается и хорошим продюсером.

Вот, Рифат Фаттахов, который руководит Вагаповским фестивалем, — это настоящий продюсер, он знает, как это делать, знает, где искать и находить бриллианты. А Венера что? У нее есть свой класс, и она пыталась своих учеников туда запихнуть... Она не искала бриллианты.

— А московские профессионалы, делавшие «Үзгәреш җиле», чем вам не угодили?

— У них была одна цель — тупо заработать деньги. Они всегда думают, что мы провинция, на нас можно просто тупо заработать деньги. Москвичи приезжают обычно, учат нас, но это мы и сами знаем. Они не вникают в новые мысли, а делают то, что можно легче сделать. Взять то же московское телевидение, оно взяло и тупо вбухало нашему зрителю зарубежные программы, «Голос», например. Нет на нашем телевидении своих программ, ну кроме «Что? Где? Когда?» и КВН. Все откуда-то взято, переделано...

— Есть «Үзгәреш җиле», у ТНВ есть премия «Болгар радиосы», у ТМТВ — «Татар җыры», а у «Майдана»?

— У нас есть свой проект, «Казан кичләре» называется, это интерактивный концерт, такого еще в Казани и республике не было. Проходит в филармонии, где люди приходят так же на концерт, с артистом общаются на сцене. Из зала задают вопросы. Это живой концерт. Артист спел, потом сидит на диванчике с ведущим, отвечает на каверзные вопросы. Артисты боятся даже, потому что из народа, из зала начинают звучать вопросы. Раньше Ильгам Шакиров так выступал, ему писали записки, на которые он отвечал.

«У НАС ЕСТЬ ХИТ-ПАРАД ПО ЛАЙКАМ — ЭТО САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ХИТ-ПАРАД»

— Давайте вернемся к теме телевидения. Вот вы говорите, что люди сами выберут достойное, в том числе и поэтому вы транслируете и ширпотреб.

— А вы зайдите в магазин, посмотрите на прилавок, сколько там стоит всяких вещей. Если есть деньги, то купите получше, подороже. Да, вы пройдетесь по всему прилавку, сравните цены и возьмете что-то. И тут так же. Вы как зритель смотрите и думаете: «Вроде артист недорогой, можно его пригласить на свой юбилей». Наша главная задача: если ты постоянно слушаешь татарскую музыку, татарские песни — у тебя постепенно появляется татарское. Нельзя нам ни в коем случае в образовании уменьшать татарский язык. Это хорошо, когда человек язык знает, если два языка, то еще лучше. У него мозги хорошо работать начинают.

Если занимается спортом или занимается музыкой, то это тоже хорошо. Наши дети все должны заниматься музыкой или спортом. Это всегда было так. Даже когда я сам преподавал в школе, у нас первый класс был музыкальный, когда дети ходили в музыкальную школу, второй — спортивный, а третий ничего не делал. Оказалось, что самая большая успеваемость у музыкантов, у спортсменов — второе место, а те, кто ничего не делал, были в конце. Потому что если ребенок чем-то занимается, то он начинает ценить время, а эти времени не ценят. Из них получаются тунеядцы. Почему талантливые дети ничего в жизни не добиваются, а потому что выезжают на своих способностях, не хотят прикладывать усилий. А двоечника вечно ругают, он старается что-то делать, ищет пути, как все преодолеть.

Это выживание, и оно есть во всем — на телевидении тоже. Сейчас у нас 600 агентств по проведению праздников. Организовывают, тамадят многие артисты. Не у многих это получается. Он, может, написанное хорошо читает, а чтобы самому сделать хороший продукт...

— А как вы оцениваете уровень популярности того или иного артиста?

— У нас прямой телефон, люди во время передачи могут позвонить, сказать, что не нравится, на сайте могут написать. Мы выслушиваем всех. Вот спрашивают: одна песня на полный экран, другая с рамками показывает, почему? Объясняем: на полный экран — это старые записи, а которые растянуты — это записано на Full HD. Мы потихоньку собираем все на новый формат. Сейчас на телеканале мы все сделали по рубрикам. Кто-то любит концертную запись — пожалуйста, есть концертная запись. Пару часов идет «Сәхнә нуры» — концертные записи. Кто-то любит клипы — пожалуйста, есть клипы. Кто-то любит передачи — у нас есть аналитические передачи типа «Культурный спор». Есть передачи в прямом эфире, когда человек звонит и хочет получить приз. Есть «Яшьлегем чишмәләре» — архивные записи. У нас нет художественных фильмов, вернее, они есть, но их мало.

— В принципе, то же самое идет и на других каналах.

— Мы стараемся не повторять то, что есть у других. Например, хит-парад. У всех десятка, у нас восемь. У нас есть хит-парад в интернете, у нас есть YouТube-канал с миллионом просмотров в месяц, представляете, какой оборот. Если бы мы были в Америке, то за миллион просмотров имели бы большие деньги и дальше творили бы. Но мы живем в России и YouТube такие деньги нам не платит. У нас есть хит-парад по лайкам — это самый настоящий хит-парад. Здесь все открыто, все честно.

. «В «Тюрквидении» есть то, чего не хватило «Үзгәреш җиле». Здесь была идея — объединение тюркского мира именно посредством культуры и языков тюркского мира» Фото: «БИЗНЕС Online»

«МЫ ЯВЛЯЕМСЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ «ТЮРКВИДЕНИЯ»

— А сами вы не выезжаете в регионы, не ищете таланты?

— Ну мы же являемся представителями «Тюрквидения». Это конкурс, который был у нас в 2014 году, в 2015-м прошел в Стамбуле, в прошлом году должен был состояться у нас, но из-за происшествия с нашим летчиком не состоялся. Мединский там выступил, чтобы Татарстан с ТЮРКСОЙ не общался. Появились сложности у организаторов. Вроде в этом году должно пройти в Казахстане. В этом проекте есть то, чего не хватило «Үзгәреш җиле». Здесь была идея — объединение тюркского мира именно посредством культуры и языков тюркского мира. Если я татарин, то на конкурсе пою по-татарски, если башкир — пою на башкирском. 24 страны-участницы — получился интересный конкурс. Если в первый год выпускали песни народного плана, потом стали современные предлагать. Наши Алина Шарипжанова и Айдар Сулейман хорошо выступали.

— Как выбирают участника от Татарстана на «Тюрквидение»?

— Мы проводим отборочный тур, два года он шел в филармонии, потом был в «Пирамиде», выбирали лучшего исполнителя и отправляли на конкурс. И у нас есть серьезная комиссия. Лима Кустабаева, Айдар Файзрахманов, Кадим Нуруллин, Венера Ганиева, Миляуша Айтуганова, другие видные деятели в разные годы в этом участвовали.

— Почему любимцы народа Филюс Кагиров, Ришат Тухватуллин не не участвовали в «Тюрквидении»? Вы их не приглашали?

— Почему не участвовали — участвовали. Но не прошли отборочный тур. Ведь для того, чтобы выступить на «Тюрквидении», нужно, чтобы песня была европейского уровня. Татарская песня понятна нам, но чтобы была понятна всем, она должна быть в другой аранжировке. У Ришата прекрасный голос, нужно, чтобы получилась хорошая песня с хорошей аранжировкой. Чтобы, не зная языка, турок сказал: ух ты!

— Если аранжировка европейская, в этом случае не потеряется ли татарское лицо у песни?

— Никак нет. Не теряется. У нас ведь всегда идет развитие. Возьмите начало 50-х годов и нашу эстраду, тогда больше звучал баян. При Сайдашеве были оркестровки. Песни вначале звучали в театре, а потом оттуда уходили в народ. «Зәңгәр шәл», «Наемщик» — таких спектаклей множество. Еще одно замечание: композиторы, создатели песен, обучались в Москве. Симфонизм появился — Назиб Жиганов учился опять же в Москве. Он начал развивать потихоньку нашу музыку. Она из пентатоники стала симфонической, потом Фарид Ярулли преподнес фортепьянную музыку, кстати, очень похожую на Рахманинова. Потом опера «Джалиль» Жиганова...

— Вы, стало быть, главный по «Тюрквидению» в республике.

— Именно я, Дамир Давлетшин. У «Майдана» контракт с турками. Когда мы в 2013 году первый раз приехали в Турцию подписывать контракт, мы были единственным частным каналом, остальные были государственными.

— Когда будет в этом году отборочный тур «Тюрквидения»?

— Пока не знаю.

«МАЙДАН» ВКЛЮЧИЛИ И ЗАБЫЛИ, ОН НА КУХНЕ РАБОТАЛ»

— А современному татарскому зрителю какой музыкальный продукт нужен?

— Современному зрителю нужен качественный контент. Если хорошая песня в хорошей обработке идет в ногу со временем, она будет понятна. Вот даже возьмем песню Сары Садыковой «Казан кичләре», ее в любом виде можно подать, что в оркестровом, что в другом. Мелодика должна быть красивая, аранжировка, если зерно есть, то оно прозреет. Так же постепенно в татарской эстраде. Начали все с баяна, потом пошли «самоиграйки» — синтезаторы, которые татарские музыканты называли «япун тактасы» («японская доска»). Я еще в 1994 году пробовал это сломать. Когда пришел в госансамбль, решили сделать фонограмму для наших артистов, не «япун тактасы», а прописать. Мы прописали много песен для наших артистов. Выпустили в народ, а народ не воспринял. Он тогда еще не созрел. Созрел потом. Или взять песни Ильгама Шакирова, когда он с вокально-инструментальным ансамблем работал — в то время было живое исполнение. Теперь тоже появляются коллективы, которые татарскую песню пытаются в живом исполнении показывать.

— Но все равно, когда смотришь архивные записи советских «Песен года», складывается ощущение, что это и есть настоящее татарской эстрады.

— Есть такое, может, и было отставание, но то время было душевнее. От российской эстрады мы отстаем на 10 - 20 лет, а российская от западной — примерно на то же самое время.

— А для чего нам равняться на Россию, Запад, может, лучше свое, отличное от других развивать?

— Мы можем ни на что не равняться, но тогда нужны средства. Я, например, могу сделать новые телевизионные проекты. Для этого нужны деньги, чтобы построить студию, купить новое оборудование. Я вот хотел сделать новогоднюю ночь в прямом эфире, но для этого мне нужно было бы 2 миллиона рублей. Я бы собрал артистов, у меня уже опыт есть. Вот мы «Тюрквижн» снимали ведь с панорамой, с которой спорт снимают, в прямом эфире можем показать...

— В планах на будущее переход на новый формат вещания?

— Ну да. Но нужны средства, мы хотели раньше перейти, доллар поднялся. Все оборудование ведь импортное. Цены поднялись. Телевидение — очень дорогое удовольствие, требующее вливаний. Перспективы есть, мы не падаем духом. Главное — быть телеканалом, который нравится, чтобы люди смотрели и рекламодателям нравился.

Здесь есть одна проблема, оттуда идут шаблоны. К нам приходят и спрашивают: а где у вас рейтинги, вещание? Ведь прежде чем продать товар, надо узнать, для кого он нужен. Вот некоторые говорят: «Мы работаем только с «Эфиром». Прекрасно. Если посмотреть аудиторию «Эфира» — это одна аудитория, у «Майдана» — другая. Или говорят: «Мы даем рекламу на ТНВ, их вся республика смотрит». Но и мы на всю республику вещаем. Говорят о рейтингах. У нас тоже есть с чем сравнивать. Возьмем рейтинги от компании «Летай». Если посмотреть, то на первом месте стоит ТНВ по смотрибельности, на втором «Эфир». Например, ТНВ — 50 тысяч человек вошло, на «Эфир» — 30 тысяч, потом идет «Майдан» — 25 тысяч человек. Дальше смотрим по часам: ТНВ посмотрели в среднем 12 часов, «Эфир» — в среднем 4 часа , «Майдан» — 18 часов. Разные рейтинги — в одном больше смотрят, в другом больше входят. Что это значит? В «Эфир» зашли, программу «Город» посмотрели с «Перехватом» и вышли. На ТНВ тоже какую-то интересную программу посмотрели и ушли. А «Майдан» включили и забыли, он на кухне работал.