Артем Здунов Артем Здунов: «Моя задача не виновных выявить, а выяснить, что делать. Однозначно, вы должны попасть под какую-то программу, или же речь идет о санации группы»

«1800 ЧЕЛОВЕК НЕ МОГЛИ НЕ ПОНЯТЬ»

Текущие проблемы «погорельцев» банков, связанных с ТФБ, обсудили вчера на приеме граждан в министерстве экономики РТ. Два десятка ДУшников, «дробильщиков» и предпринимателей пришли напомнить чиновникам, что третий месяц без денег им живется тяжело. Встречу инициировала представитель союза пострадавших клиентов Татфондбанка и ИнтехБанка Александра Юманова. Нескольких подошедших журналистов, несмотря на ее просьбы, к министру Артему Здунову не пустили, пообещав предоставить комментарии министерства позднее. Тем не менее пострадавшие записали беседу на диктофоны.

Эмоциональная атмосфера внутри группы вкладчиков все больше накаляется, в особенности после неудачного визита в Нацбанк РТ, когда приехавшие с разных районов вкладчики ТФБ, ранее записавшиеся на прием к главе ведомства Мидхату Шагиахметову, попросту не застали его на месте и еле пробились по несколько человек к его заму Сарие Сиразиевой. Об этом вспомнили и на вчерашней встрече, на которую помимо министра пришли глава фонда поддержки предпринимательства РТ Андрей Афонин и представители минтруда и минюста РТ. Стоит отдать должное Артему Алексеевичу, который изо всех сил старался немного примирить с действительностью возмущенных людей и настроить их на конструктивный лад. Правда, большинство вопросов, как и обычно, шло не по адресу, но задать их напрямую на открытой встрече, кроме как министру экономики, вкладчикам было некому.

Большую часть делегации представляли вкладчики доверительного управления, добившиеся возбуждения уголовного дела в отношении руководства «ТФБ-Финанс». «Сейчас куда бы мы ни обращались, всюду молчание и недопонимание. Я не понимаю, как УБЭП только через два месяца пригласило нас на допрос. Почему так?» — спрашивала вкладчица. По ее мнению, по непосредственному решению проблемы «ничего не сделано». С ней согласились с десяток вкладчиков, по очереди рассказывавших свои истории, одна даже принесла показать министру заявление о присоединении к программе доверительного управления. В документе, который изучил Здунов, было прописано, что клиент знает, разделяет все риски финансового продукта и согласен участвовать в инвестиционной стратегии. Так что министра всерьез интересовал лишь один вопрос: почему же вкладчики ставили под этим документом свои подписи?

— Конечно, этим оперативные органы должны заниматься, но вам, когда показывали [документы], там было написано «вклад»? — уточнял Здунов. — Почему никто не прочитал?

На искреннее непонимание люди отвечали по-разному.

«Мы с мужем продали дом и пришли в банк в первый раз, чтобы просто положить деньги на счет. Сказали: да, просто вклад, он застрахован, никаких рисков нет. На всех документах стоит штамп „сотрудник Татфондбанка“. И причем у нас пострадавшие — не только Татарстан. Есть и Новосибирск, и Сургут, и Башкортостан, и Чебоксары», — рассказала Анастасия Кузнецова.

«Вклад у меня уже был, и срок его закончился. Пришла снять. Уговаривала и операционистка, и замначальника допофиса: вот, знаете, мы предлагаем только VIP-клиентам, вклад очень надежный... И про Халикова она сказала... Я просто повелась на это. Я пришла в банк за продуктом банка, а не за какими-то инвестиционными», — говорит 68-летняя Альфия Шамсуллина.

«Мы операционисток и начальницу офиса уже знали в лицо. Они нас мониторили, обзванивали, у кого идет летом окончание вклада, что у вас заканчивается вклад. Звонили, у кого сумма больше миллиона. Встречает лично начальник допофиса: «Наталья Владимировна, у нас есть новый вклад „Доходные инвестиции“ вот с таким-то процентом!» Я спрашиваю: «Почему 11,7 процента, а не 14,5 процентов»? Она отвечает, что часть процентов — потому что застраховано в АСВ. Это начальник мне отвечает, а не соседка на лавочке», — рассказала Наталья Федорина.

«У меня свекр не знает, как компьютер включается, не говоря уже о доверительном управлении и прочих моментах. Было чисто злоупотребление доверием, — объяснила Майя Бикбулатова, представлявшая интересы родственника 1954 года рождения. — Уверяли, что застраховано в АСВ. Он еще поехал в офис на Амирхана, зашел, чтобы уточнить, действительно ли он застрахован. Там начальник офиса ему подтвердил: да, застраховано. Это не то, что кто-то недопонял, это система с целью сокрыть реальные риски».

«Где-то в Альметьевске или Азнакаево слепому пенсионеру умудрились этот продукт продать, — рассказывала одна из вкладчиц. — Я видела в Татфондбанке бабушку лет 80 с палочкой, она приходила и плакала, говорила: «Я просила операционистку: «Доченька, продлите вклад», — ей сказали. «Да, бабуля, продлим».

«Вы читали само заявление? Вы говорите — высшее экономическое образование у вас», — допытывался министр у Натальи Владимировны.

Ответ был незамысловатым: бумаги не читали, верили знакомым операционисткам и начальникам офисов на слово. Однако «1800 человек не могли не понять», уверены в своей правоте вкладчики. «Артем Алексеевич, вот мы же вас слушаем, и мы вам верим как должностному лицу. А ключевое было — помещение Татфондбанка, операционистки Татфондбанка. На доверии, долголетнем доверии», — подытожили они.

... «У нас скоро заканчивается мораторий. Когда мы документ по результатам получим, мы будем принимать решение, что с банком дальше делать»

«МОЯ ЗАДАЧА НЕ ВИНОВНЫХ ВЫЯВИТЬ, А ВЫЯСНИТЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ»

ДУшники пожаловались министру и на игнорирование со стороны Нацбанка и агентства по страхованию вкладов. «Мы в пятницу ходили на прием к Шагиахметову в Нацбанк. В единственный приемный день в месяц мы пришли, хотели с ним побеседовать. Из 30 человек приняли только троих человек, зампредседателя приняла, пояснила, что сам председатель в свой единственный приемный день на какое-то срочное совещание уехал. Я не знаю, как это возможно. Продемонстрировал тем самым отношение к нам и к нашей проблеме», — с обидой говорили гости и спросили у министра совета, как еще можно получить свои деньги у АСВ.

— Вам надо быть вкладчиком, — начал объяснять схему Афонин.

— А как же стать вкладчиком?!

— Есть два варианта. Первое — это признать договор заключенным путем введения в заблуждение, и в этом случае вернуться в состояние, когда вы открыли вклад. Но здесь практика неоднозначная, и здесь тяжело доказать, потому что вы лично подписали заявление. Второй вариант — сейчас следствие идет. Если будет доказано...

— Но вы же знаете, что следствие может длиться годами. Вот у моего свекра дом в аварийном состоянии, удобства на улице. Он эти деньги откладывал 10 лет — пенсию копил на квартиру. Сейчас в любой момент там крыша съедет — у меня прописаны там двое несовершеннолетних детей, они там каждый день находятся. Кто за это будет отвечать? — прервала нить сложных рассуждений Бикбулатова.

Вопрос, разумеется, оказался риторическим.

— У меня вопрос к замминистра юстиции (его имя на записи не звучало — прим. авт.). Мы 26 декабря подали заявления в УБЭП. Почему два месяца не рассматривали?

— Я оценку правоохранительным органам давать не могу, — ожидаемо ответил чиновник.

— Никто ничего не может, — сделали, вздыхая, вывод вкладчики.

— Мы вашу встречу запротоколируем. Моя задача не виновных выявить, а выяснить, что делать. Однозначно, вы должны попасть под какую-то программу, или же речь идет о санации группы — тогда те, кто не может получать по страхованию, тогда получат из средств соответственно, — терпеливо объяснял Здунов.

... Министра всерьез интересовал лишь один вопрос: почему же вкладчики ставили под этим документом свои подписи?

«ВЫ ВСЕ СЛУЖИТЕЛИ ВЛАСТИ, И ВЫ ВСЕ НЕСЕТЕ ЗА НАС ОТВЕТСТВЕННОСТЬ»

Слово взяла Юманова.

— Когда мы хотели попасть к президенту, у нас был единственный к нему вопрос. Мы его переадресуем вам и просим на него ответить. Что нужно делать нашему правительству, чтобы наш банк санировать? Это банк республиканский, что бы вы ни говорили. Председатель совета директоров — Халиков, что бы вы ни говорили, с 2014 года. Вы все служители власти, и вы все несете за нас ответственность. Что делается для того, чтобы банк санировали? — спросила она министра.

— У нас скоро заканчивается мораторий. Когда мы документ по результатам получим, мы будем принимать решение, что с банком дальше делать. Одновременно мы пытаемся санировать банк за счет в том числе крупных вкладчиков, которые там находились. У нас есть согласие с их стороны. Я не могу их назвать, потому что не имею права этого делать. Но это очень важный момент, что крупные вкладчики из банка не уходят. И работа идет с Центральным банком, — ответил Здунов.

— Я пришла сюда, чтобы донести до вас, что происходит, что народ волнуется, — пояснила Юманова.

Не нравятся «погорельцам» и места для митингов в Казани, которые выделяют им власти, ссылаясь на антитеррористическую безопасность. Если раньше им отводили место, близкое центру города, то 26 февраля митинг согласовали лишь в Дербышках.

— Пусть наше государство обеспечит нам безопасность: оцепит, поставит противотанковые ежи, металлоискатели — мы все пройдем, и ни один шахид не пройдет. Но мы встанем в центре, мы платим налоги, и пусть наше МВД и прочие нас защищают, — сказала Юманова.

— Вам говорят про места, где можно проконтролировать ситуацию, — попытался смягчить момент Афонин.

— А на блошином рынке на Вахитова [место предыдущих пикетов и митингов] вы были? Там кто только не стоял, с кастрюлями и еще чем-то. Почему их-то не проверили? Безобразие! — упрекнули власти в лицемерии вкладчики.

«МЫ И ЖДУНА ХОТЕЛИ ПОСАДИТЬ. НЕМНОЖКО ВЕСЕЛЕЕ БЫЛО БЫ»

«Мы пришли не лично за себя, а мы пришли за весь малый бизнес, который пострадал», — сказала 57-летняя Ольга Голубкова, у которой зависли в банке несколько миллионов небольшого семейного бизнеса. Еще одна вкладчица рассказала, что бегает по инстанциям, выбивая свои деньги, так что на ее работе попросили написать заявление об увольнении. Она написала и встала на биржу труда, получает пособие по безработице — 850 рублей. «Ни денег, ни работы — спасибо, Роберт Ренатович, Ильдар Шафкатович», — горько высказалась женщина.

Внезапно на встрече всплыла и еще одна группа пострадавших — владельцы сберегательных сертификатов на предъявителя, обналичивавшие их в период с 1 по 15 декабря, на который обращает пристальное внимание АСВ из-за проблемы «дробильщиков». К последним, собственно, их и записали.

— Мы с каждой встречи с вами все новую и новую группу пострадавших выявляем, — отметил Афонин. — Мы останемся и отдельно это проговорим.

«Татмедиа» же вкладчики попросили указать на своих ресурсах бегущую строчку о бесплатной юрпомощи в Торгово-промышленной палате.

— На сайте у нас есть, — был ответ от министерства.

— Молодые люди не думают о том, как думают старые, — вздыхали вкладчики. — Нужно бегущую строчку по телевизору или рекламу в газетах и на татарском языке.

— Андрей Геннадьевич, какие проблемы-то запустить? — спросил Здунов.

— Никаких проблем, — ответил тот.

Наконец добрались и до неразрешенного вопроса с налоговой службой. «По поводу налогов — представитель налоговой озвучила сама, что на дату 10 февраля была подана 1000 заявлений от предпринимателей на зачет налогов, рассмотрено 300 и 2 признаны добросовестными налогоплательщиками. По версии налоговой службы, 99 процентов из нас недобросовестные», — пожаловалась Юманова.

— Я не склонен давать оценку, — открестился министр.

— Пристыдила, говорит: «Вам будет стыдно». Это очень нас задело, — признались вкладчики.

— Такой был драйв, что у каждого из вас она появилась на аватарке, — припомнил Афонин. Действительно, после бурной встречи фото сотрудницы ФНС стало настоящим интернет-мемом. И, кстати, о мемах: вкладчики тщетно попытались пронести на встречу большой макет Ждуна с подписью «Я думал, само рассосется». В итоге его пришлось оставить в коридоре, откуда он в процессе встречи загадочно исчез. Но потом все-таки нашелся — у уборщицы

— Мы и Ждуна хотели посадить. Немножко веселее было бы, — сказали уже под конец встречи вкладчики.

— Нам от этого не веселее. Веселее будет, когда люди деньги свои обратно получат, — отбился Здунов.

— А вы можете нам помочь встретиться с временной администрацией Татфондбанка? Потому что они сказали, что только с представителем власти будут встречаться, а не с нами.

— Я обещаю, что этот вопрос задам, — ответил министр.