«ЗАПАДНЫЕ РЫНКИ ПЕРЕСТРАХОВАНИЯ В ОТНОШЕНИИ САНКЦИОННЫХ КЛИЕНТОВ ДЛЯ РОССИЙСКИХ КОМПАНИЙ ЗАКРЫТЫ»

— Николай Владимирович, с чем связано создание Центральным банком РФ национальной перестраховочной компании?

— Основная предпосылка создания нашей компании — это ограничения, под которые попал российский бизнес из-за санкций, введенных США и Европой. В результате для российских страховых компаний закрылся западный перестраховочный рынок для размещения рисков санкционных клиентов, а внутренней капитализации российского перестраховочного рынка недостаточно для того, чтобы справляться со всеми этими проектами. Напомню, что перестрахование — это способ защитить интересы страховых компаний, которые страхуют свои собственные риски в других компаниях, то есть осуществляют перестрахование. Таким образом, убыток от крупного страхового случая распределяется среди значительного количества перестраховщиков, не нанося существенного финансового вреда каждому участнику и позволяя его выплатить достаточно безболезненно для всех участников перестрахования.

Как известно, под санкции попали как конкретные крупные предприятия, так и целые отрасли. Например, санкции, которые поддерживает Европейский союз, звучат приблизительно так: нельзя оказывать финансовую поддержку внутреннему обороту вооружений, военной техники и оборудованию двойного назначения. Финансовой поддержкой считается в том числе страхование и перестрахование: при наступлении убытка тот, кому эти риски отдаются в перестрахование, должен их заплатить. То есть иностранный перестраховщик должен будет перечислить деньги российскому страховщику, который страховал это предприятие и которое было перестраховано на международном рынке. А формулировка «двойное назначение» может быть распространена на целые сектора экономики. Например, одним из первых договоров, который мы подписали, стало перестрахование серии испытательных полетов самолета Ил-76. Не новая машина, не боевая. Но, с другой стороны, это транспортный самолет, который может перевозить военные грузы. Поэтому у страховщика, который заключил договор страхования, не было возможности разместить его в перестрахование за границу.

Но это только одна из причин появления национальной перестраховочной компании. В мире очень много примеров, когда после каких-либо финансовых, природных, структурных катаклизмов государство включает механизмы помощи и поддержки рынка. Например, после Второй мировой войны в Германии и во Франции были созданы государственные национальные перестраховочные компании, которые должны были помочь национальным игрокам встать на ноги.

— Получается, что у нас такая же ситуация, как в послевоенной Германии?

— У нас была такая ситуация в начале 90-х годов, и в то время высказывалась идея создания государственной перестраховочной компании. Но, к сожалению, эту идею тогда не воплотили в жизнь. Сейчас у нас другая ситуация — у российского страхового рынка есть сложившиеся отношения с зарубежными странами. Для нас традиционными рынками перестрахования были рынки континентальной Европы и рынок Великобритании (т. н. рынок Ллойд). Сейчас эти рынки в отношении санкционных клиентов для российских компаний закрыты. Правда, появилась альтернатива в виде рынков Юго-Восточной Азии — часть рисков принимается на рынке Китая, под какими-то рисками готовы подписываться перестраховщики Индии, Вьетнама и т. д. Появление национальной перестраховочной компании призвано в полном объеме защитить тот бизнес, который является крупным, капиталоемким и попадающим под введенные ограничения.

— Почему российские страховщики с самого начала ориентировались на западные рынки?

— Просто когда рынок создается, размеры капитала недостаточны, чтобы справляться с любым размером рисков. Поэтому в основном было перестрахование рисков за рубежом. Размещение риска в перестрахование — это совершенно нормально и правильно. И перестрахование рисков за рубежом, то есть на более надежных и капитализированных рынках, также было совершенно правильным решением.

— Какая сейчас ситуация на российском рынке перестрахования? Кто ваши конкуренты? На какую вы поляну пришли?

— Не хочется говорить, что у нас нет конкурентов, но все-таки не стоит забывать, что РНПК действует в соответствии с законом, который фактически устанавливает требование к рынку по передаче части рисков в перестрахование в НПК.

— Уточните, это касается только санкционных рисков или всех?

— Это касается всех и всего. С этой точки зрения мы являемся конкурентами и российских, и зарубежных перестраховщиков, потому что законодательно установлена доля участия РНПК в рисках, которые передаются в перестрахование российскими компаниями. Но это участие касается только тех проектов, где риски передаются в перестрахование. Если страховая компания страхует, например, автомобиль и у нее нет потребности размещать этот риск в перестрахование, то у страхователя по отношению к РНПК не возникает никаких обязанностей. Но если, предположим, кто-то из татарстанских страховщиков будет страховать Казанский кремль и возникнет потребность размещения в перестрахование этого крупного риска, в такой ситуации он обязан предложить РНПК не менее 10 процентов доли, но может предложить и разместить в РНПК и большую долю, вплоть до 99+ процентов. Мы не ориентируемся только на то, чтобы подписывать доли в размещаемых рисках в размере 10 процентов. Если у страховщика возникает потребность в перестраховании в РНПК более существенной части риска, мы готовы предоставлять такую емкость, если, конечно, условия, на которых риск предлагается в перестрахование, нас устраивают.

Отмечу, что законодательно не установлена верхняя планка: по желанию страховой компании РНПК может взять в перестрахование почти весь этот риск. Почти, потому что передача в перестрахование 100 процентов доли невозможна по закону.

— Какова капитализация вашей компании?

— Оплаченный уставный капитал — 21,3 миллиарда рублей. Эта сумма может быть увеличена до объявленного уставного капитала (71 миллиард рублей) через дополнительную эмиссию. Впрочем, просто так закачивать в компанию дополнительные 50 миллиардов рублей потребности нет — капитал должен соответствовать размерности бизнеса.

— Какая граница риска установлена в РНПК по одной сделке?

— У нас есть расчет лимитов собственного удержания, сейчас он составляет 2,5 миллиарда рублей.

— Это не мало? Если НПЗ страховать, то это копейки...

— Если принять, что 2,5 миллиарда рублей — это 10 процентов от всей суммы риска, то достаточно. Кроме того, у каждого крупного объекта есть величина максимально возможного убытка, на которую он и страхуется: с нефтеперерабатывающим заводом при самом плохом сценарии не произойдет убыток, который будет равен 100 процентам стоимости актива. Даже худший сценарий убытка представляет собой величину значительно ниже общей (полной) страховой суммы.

— Как определяется максимально возможный убыток?

— Специальной инженерной командой либо страховщика, либо специализированной компании (страхового сюрвейера). Например, при стоимости актива в 100 миллиардов рублей максимально возможный убыток может составить всего 20 миллиардов рублей. Исходя из этого и делается размещение рисков в перестраховании. И уже от этой суммы РНПК может участвовать в доле больше 10 процентов, то есть доля участия РНПК в риске составит 2 миллиарда рублей — по каждому страховому случаю.

«КАК МИНИМУМ 10 ПРОЦЕНТОВ ТЕХ ДЕНЕГ, КОТОРЫЕ УХОДИЛИ НА ЗАПАД, ТЕПЕРЬ ОСТАНУТСЯ В РОССИИ»

— Появление государственной перестраховочной компании с гарантированной долей участия в сделках было неоднозначно воспринято участниками рынка. Нет ли у вас опасения, что деятельность вашей компании приведет к каким-то деформациям рынка?

— Я отвечу на это очень просто. До принятия закона я, работая в коммерческой страховой компании (Николай Гашулин ушел в РНПК с поста первого зампреда СОГАЗа — прим. ред.), и мои коллеги пытались доказать ЦБ РФ, что достаточно просто создать капитализированную перестраховочную компанию, а дальше все будет зависеть от той команды, которая будет работать. Если команда будет ориентирована на оказание поддержки российскому страховому рынку, то даже принятия особого закона не понадобится — изначально коммерческий перестраховщик пусть не с первого и даже не со второго года, но найдет свое место на рынке и будет востребован. Но когда решение о создании РНПК все-таки было принято на высшем уровне, я посчитал возможным предложить свою кандидатуру на позицию президента компании. Я считаю, что, проработав 22 года в коммерческом страховании, смогу сформировать команду, которая сделает компанию востребованной на рынке.

Рынок отнесся с опаской к созданию РНПК, потому что неясно было, как компания будет оперативно реагировать на запросы рынка, насколько забюрократизированы будут процедуры, как компания будет платить убытки. Скажу честно, многие вопросы остались, но ответом на них станет слаженная работа команды сотрудников РНПК. Через год посмотрим, какую оценку поставит рынок нам.

— А как же «десятина»? Многие считают ее нерыночной...

— Я не смогу изменить закон о создании РНПК, но я считаю неверным и введенный некоторыми СМИ и отдельными страховщиками термин «десятина» в приложении к данному случаю. Это не налог. Мы участвуем в перестраховании 10 процентами, но в рамках этой доли платим убыток, будем платить своевременно и в полном объеме.

— А ваши тарифы будут рыночными?

— Эта норма записана в законе — наши условия соответствуют условиям размещения риска у других перестраховщиков. Мы принимаем риски в перестрахование на тех же самых условиях, на которых риск размещается в перестрахование и другим участникам страхового рынка. В том же случае, если доля нашего участия в риске превышает 10процентов, то есть мы выступаем лидирующим перестраховщиком, то мы совместно со страховщиком определяем условия перестрахования риска.

— На таких же условиях страховщики могли бы перестраховывать риски в других компаниях? То есть вопрос только в том, где останутся деньги — в России или уйдут за границу?

— Если все сводить к простой формуле, то это именно так. Как минимум 10 процентов тех денег, которые уходили на Запад, теперь останутся в России.

— По вашему мнению, появление РНПК упростит жизнь страховщикам или, наоборот, заставит их делать какие-то лишние телодвижения?

— Что касается санкционного бизнеса, то понятно, что появление РНПК стало для них спасением, так как серьезной и полноценной альтернативы нет. Как я уже говорил, часть рисков принимается на рынках Юго-Восточной Азии, но в противовес этому теперь есть государственная компания с регулятором рынка в качестве акционера, к тому же это компания, которая разговаривает на одном языке с российским рынком и знает все особенности российского страхового рынка. С точки зрения упрощения коммуникации здесь очевидная выгода.

Если говорить о бизнесах, не подпадающих под санкции, то появление РНПК приведет к частичному изменению географии перестрахования. То, что раньше полностью размещалось на международном рынке, теперь в какой-то части будет размещаться на российском. Как правило, риски размещаются в нескольких компаниях — 3 - 5 - 10 - 50, среди так называемых участников панели перестраховщиков. Там, где было 3, станет 4, где было 50, станет 51. Ни с точки зрения коммуникации, ни с точки зрения технологии обмена ничего не меняется — мы встраиваемся в ту технологию, которую рынок избрал для общения.

Есть еще третий момент. Если РНПК сможет полностью взять на себя риск и будет более понятна по цене и по условиям российскому страховщику, то мы станем прямым конкурентом другим перестраховщикам — и российским, и зарубежным.

— А со страховыми компаниями?

— По закону мы можем оказывать только услуги перестрахования, и поэтому мы не являемся конкурентом для компаний, которые занимаются заключением договоров страхования.

«ОЦЕНИТЬ РИСК ПРЕДУМЫШЛЕННОГО БАНКРОТСТВА ИЛИ МОШЕННИЧЕСТВА ПРИ ДОЛЕВОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ ДОСТАТОЧНО ТЯЖЕЛО»

— В конце декабря вы побывали в Татарстане и встречались с местными игроками страхового рынка. Чем вам интересен Татарстан? Здесь много предприятий ОПК, которые попали под санкции?

— Санкционные риски, к сожалению, есть везде. Но я приехал сюда, в том числе и потому, что Татарстан — один из последних регионов России, где сохранился сильный и самобытный свой региональный страховой рынок. В других регионах в основном работают филиалы крупных федеральных компаний. Я постарался максимально подробно ответить на их вопросы, касающиеся нововведений, связанных с появлением национальной перестраховочной компании.

— Какие виды страхования вам интересны? В законе о создании РНПК есть оговорка, что, если речь идет не о санкционных рисках, то компания может принять, а может отказаться от предложения страховщика.

— Нам интересны все виды страхования. Однако на российском рынке какие-то виды страхования считаются приоритетными, а какие-то нет. Например, всем нравится страхование имущества юрлиц, и нам оно тоже нравится. А есть виды страхования, спорные по своей природе — например, страхование ответственности застройщика перед дольщиками. В этом виде страхования очень много нюансов, которые не всегда понятны даже прямому страховщику. Сам рынок привлечения застройщиками средств дольщиков не всегда прозрачен. А если он непрозрачен, то оценить риск предумышленного банкротства или мошенничества достаточно тяжело. Поэтому РНПК к этим видам страхования будет относиться очень и очень пристально. Но это не означает, что на каких-то видах страхования мы поставим крест. Просто эти виды страхования требуют тщательной проработки.

— А в перестраховании запуска космических ракет РНПК будет участвовать? Сейчас это очень рискованно стало, российские ракетоносители падают с печальным постоянством.

— Но этот риск и стоит дорого. РНПК уже перестраховывает такие риски.

— И все-таки появление вашей компании на рынке как-то отразится на конечном пользователе? Или это чисто внутренняя история?

— Очень четко дает разъяснения статья 967 Гражданского кодекса РФ, которая касается перестрахования. Там написано, что даже если риск размещен в перестрахование, полную ответственность перед застрахованным несет страхователь. Поэтому с точки зрения страхователя появление РНПК ничего не дает. Косвенно — и это задача, которую я со своей компании не снимаю, — РНПК будет способствовать появлению на рынке новых видов страхования, которые будут востребованы российскими клиентами. Например, перестрахование киберрисков. Для этой услуги есть свои клиенты, но пока она не так активно продается, в том числе и потому, что нет перестраховщиков по этому виду страхования.

«МЫ НЕ ХОТИМ, ЧТОБЫ РЫНОК ВОСПРИНИМАЛ РНПК КАК НЕНУЖНОЕ ПЯТОЕ КОЛЕСО В ТЕЛЕГЕ»

— Какие задачи вы ставите перед РНПК на 2017 год?

— План РНПК на 2017 год по начисленной страховой премии составляет 7,6 миллиарда рублей. Мы намерены получить рейтинги от российской АКРА и от S&P. Также мы будем предпринимать аккуратные попытки выхода за пределы Российской Федерации. Но наша принципиальная задача — сначала в полном объеме отработать все, что мы должны сделать с российским рынком, чтобы не допустить сбоев на страховом рынке.

— 7,6 миллиарда рублей — это какая доля российского рынка?

— Сейчас мы можем ориентироваться только на цифры 2015 года. Тогда российский рынок перестрахования оценивался в 120 миллиардов рублей, из которых 100 миллиардов рублей — перестрахование за рубежом. Таким образом, внутренний рынок перестрахования составлял всего 20 миллиардов рублей. Если мы будем считать от этой цифры, то 7,6 миллиарда рублей — это существенная доля. Если же считать от 120 миллиардов рублей, то на первый год РНПК займет менее 10 процентов рынка. Но надо посмотреть цифры 2016 года — ситуация может существенно поменяться.

— Не боитесь ли вы сами попасть под санкции? Многие российские банки и авиакомпании санкций боятся так, что даже в Крыму отказываются работать, де-факто не признавая его российской территорией.

— И боимся, и не боимся. Мы консультируемся и с российскими, и иностранными юристами, которые считают, что у нас такой же шанс попасть под санкции, как и у любой другой российской компании, работающей на этом рынке. Поскольку у нас в портфеле будет не только санкционный бизнес, но и любой другой, то я проблему санкций не рассматриваю очень остро.

— Какие еще риски вы для себя видите в 2017 году: что может сдерживать развитие компании?

— Самый большой риск — насколько успешно мы встроимся в инфраструктуру российского рынка. Я считаю, что основная наша задача — построить коммуникации таким образом, чтобы рынок не воспринимал РНПК как ненужное пятое колесо в телеге.

— Каким вы видите будущее РНПК?

— Для ЦБ РФ как для регулятора страхового рынка мы, могу лишь предположить, непрофильный актив. Поэтому в перспективе Центральный банк хотел бы или увеличить количество акционеров РНПК, либо вывести компанию на IPO и сказать — это был хороший проект, но пусть дальше развивается сам. Но для того, чтобы компания была интересна сторонним инвесторам, она должна быть диверсифицирована. А для этого всей команде НПК предстоит очень большая работа, которую мы хотим проделать!