Многолетний пресс-атташе казанского УНИКСа Владимир Тамбов покидает клуб после 19 лет работы Многолетний пресс-атташе казанского УНИКСа Владимир Тамбов покидает клуб после 19 лет работы Фото: unics.ru

«ХОДИЛА ИСТОРИЯ, ЧТО ДОМА У ГОМЕЛЬСКОГО ВИСЕЛ КРОКОДИЛ»

— Владимир, это правда, что вы жили на том месте, где сейчас располагается «Баскет-холл»?

— Почти. Если быть точнее, я жил на улице Право-Кабанной. Сейчас там стоит памятник Кул Гали в парке Тысячелетия. Из окна я мог видеть на том берегу Кабана мечеть Аль-Марджани, а на месте «Баскет-холла» был пункт приема посуды. Если брать территорию от Кольца до театра кукол, сейчас остались только четыре дома с тех времен — это правление хлебзавода, дом напротив «Баскет-холла», принадлежащий старообрядческой общине, здание рядом с министерством спорта и, конечно, бывший 708-й завод... Все здорово поменялось в центре Казани. В неизменном виде сохранилась разве что улица Баумана и на Кремлевской только пара новых зданий. Раньше был огромный район Суконной слободы, начиная от старого кукольного театра и заканчивая современной улицей Назарбаева. В 60-е годы Казань была деревянной и достаточно пыльной: как помню, тогда постоянно рыли, копали, трубы прокладывали. Сейчас Казань — город-красавец, сравнить нельзя. Во время Универсиады в шатре у Дворца бракосочетаний проходило заседание Единой лиги ВТБ. Чехи и эстонцы, смотря на наши Кремль и Чашу, удивлялись: «Как вы богато живете! Откуда у вас столько денег?»

— Чем вы занимались в той пыльной Казани?

— Основным увлечением был футбол. Сейчас на улице Марселя Салимжанова постоянно интенсивное движение, а тогда в выходные мы могли играть в футбол прямо на проезжей части: госмашин не было, а частных — очень мало, и одна машина проезжала с интервалом в 20 минут. Конечно, в основном футбольными площадками служили дворы. Сами делали форму, ворота, ровняли поле. В баскетбол я пришел позже, в 13 лет.

— Как произошло знакомство с баскетболом?

— В нашем классе все пытались попасть в какую-нибудь спортивную секцию. Я бредил футболом. Но поскольку этот спорт был мегапопулярен в Советском Союзе, на тренировки попасть было почти невозможно. Я пошел на волейбол во многом потому, что там давали играть в футбол. А в 1965 году с одноклассниками записался на баскетбол в Дом пионеров. Профессионального тренера, разумеется, не было — там я испортил себе всю технику. Например, бросал от живота. Через полтора года пришел в молодежную команду Игоря Позняка, который тренировал главную команду в республике — «Университет». Он полностью нас переучивал. В техническом плане я получил все именно от Позняка.

Владимир Тамбов вместе с Александром Гомельским на чемпионате Европы-2001 в ТурцииФото: личный архив Владимира Тамбова

— И впоследствии сами стали тренером...

— Да. После много занимался самообразованием. Мне повезло, что тогда была возможность ездить на туры. Сейчас матчи дома и на выезде чередуются. В 70 - 80-е годы из-за экономии средств или недостатка залов игры проводились турами. Допустим, 6 из 12 команд высшей лиги собирались в одном городе — Ленинград, Вильнюс, Минск, Тбилиси — и играли друг с другом. Мне давали командировочные удостоверения, я уезжал, анализировал игры. Также в Центральном институте физической культуры имени Ленина всегда были курсы повышения квалификации — там мы, например, учились с нынешним тренером сборной России Борисом Соколовским. Помню, по судейству вел курс Михаил Давыдов — один из лучших наших арбитров.

— Отец Алексея Давыдова?

— Верно. Помимо прочего, в институте был курс теории и практики физической культуры. Там использовали много математических формул, и большинству тренеров было трудно усваивать информацию. Профессор Верхошанский использовал нестандартный ход по привлечению аудитории. Он говорил: «Ну давайте сделаем паузу. Я расскажу, как попал на дегустацию коньяка. Два года жил в Сибири, приезжаю в Москву, и приятель говорит: „Слушай, есть билет на дегустацию, пойдем“. Длинный стол, сидят 10 человек: им наливают, они вдыхают пары, пробуют на язычок, закусывают долькой грецкого ореха». В аудитории спрашивают, почему закусывают не лимоном. Следующие 15 минут преподаватель дает теорию, почему коньяк надо закусывать именно грецким орехом — и все, внимание восстановилось.

— Вы также, насколько знаю, написали книгу про баскетбол. Она посвящена быстрому прорыву...

— Это методическое пособие, порядка 150 страниц. Встретился на чемпионате мира 1986 года с Александром Яковлевичем Гомельским — он заинтересовался моей работой, хотел помочь с изданием и даже пригласил к себе домой. Но в то время по разным причинам пособие не вышло в свет. Оно было издано уже в наше время при содействии РФБ. Конечно, сейчас книга потеряла свою актуальность, потому что в 80-е годы даже правила были несколько другими. Но для работы с детьми и юношами этот вариант до сих пор подходит.

— Что осталось в памяти от визита в дом к легендарному Гомельскому?

— В 1986 году в Казани домофонов не было. В Москве стоял у подъезда и не имел понятия, как можно попасть в дом. Звоню Александру Яковлевичу, говорю, что не могу зайти — он рассмеялся. О Гомельском в то время ходило очень много баек и мифов. В частности, ходила история, что дома у него висел крокодил, набитый деньгами. Лично я крокодилов там не увидел. По советским временам у него была очень приличная квартира, она располагалась на Речном вокзале.

Делегация РФБ на ЧМ-1998 в Греции. Крайний слева — Владимир Радионов из «Автодора». Крайний справа — Анатолий Сухачев из «Локомотива»Фото: личный архив Владимира Тамбова

«ПАЗИК ВСТАЛ В ПЕРМИ — ЗАЖГЛИ СОЛЯРКУ, А ЛИЦА У ВСЕХ СТАЛИ, КАК У ШУРИКА«

— Когда появился вариант работы пресс-атташе в УНИКСе?

— В конце 90-х. Я закончил работать с ДЮСШ в 1987 году и не хотел повторять то, через что уже прошел. Моя команда выиграла чемпионат России. Она была единственной командой девушек в Татарстане, которая выступала на первенстве Советского Союза. Поскольку можно было брать игроков из других регионов, у нас, можно сказать, была сборная России. Как-то в Москве мы увидели Светлану Заболуеву — сейчас у нее фамилия Антипова по первому мужу, а на самом деле она жена Сергея Белова. Пару лет назад делал с ней интервью: вспомнил, что когда ей было 15 - 16 лет, я ей сказал: «Свет, непедагогично такие вещи говорить, но я в тебе вижу будущую олимпийскую чемпионку». Она в 1992 году и стала олимпийской чемпионкой. В общем, уже не хотелось проходить все заново — пошел работать в КАИ. В середине 90-х годов уже чувствовал, что в институте и с зарплатой плохо, и перспектив нет. В 1997 году начал сотрудничать с УНИКСом, который вышел в суперлигу.

— Вы писали до прихода в клуб?

— У меня были публикации во всесоюзном журнале «Спортивные игры». Мои тексты выходили там два-три раза в год. Представьте, журнал на 40 страниц, и на них нужно уместить тексты про футбол, хоккей, баскетбол, волейбол, регби и даже городки. У меня всегда было какое-то влечение к журналистике. Получать образование в этой области не решился: отделение в КГУ было маленьким, и я посчитал, что не поступлю. Пошел в технический вуз, по его окончании даже предлагали пойти в аспирантуру, но была сильная тяга к спорту. Поначалу в УНИКСе я был и пресс-атташе, и менеджером по маркетингу, договаривался с кондитерскими фабриками, антикварными салонами, чтобы они предоставляли призы. Помню, вручили Авлееву красивый латунный подсвечник XIX века. Через два года я стал пресс-атташе.

— Но, скорее всего, опять не стали выполнять только его функции...

— Например, возил болельщиков на автобусе. Есть же старенький пазик? Мы на нем с болельщиками ездили в Тулу, Москву, Самару. Один раз в марте поехали в Пермь — мотор заглох под Мамадышем, а ночью минус приличный. Водитель Рашид достал какую-то посудину и зажег солярку. Студенты начали греться, а лица у всех стали черными, как у Шурика в фильме Гайдая. Благо нам попалась милицейская машина: они тормозили проходящие машины, и так болельщики вернулись в Казань. Рашид предложил и мне поехать, но в знак солидарности я остался с ним. Провели ночь в автобусе и на следующий день пять часов ехали домой на тягаче.

— Недавно вы написали материал про 25-летие УНИКСа. Откуда вы взяли результаты матчей 1991 года?

— Была идея написать книгу об истории баскетбола в Татарстане. Со временем эту идею все труднее и труднее реализовать. Остается мало свидетелей того, каким был баскетбол в послевоенные годы. Недавно скончалась Савощенко Нина Николаевна — известный тренер, которая подготовила двух чемпионок мира. Я пришел на ее место в спортивной школе после того, как она ушла на пенсию. Виноградов Александр Сергеевич — человек, который создал баскетбол в Казани. Еще в 1934 году он проводил первенство Казани по нескольким группам. Все они могли рассказать много интересного. Часть их воспоминаний у меня есть — слава богу, жив Игорь Павлович Позняк.

К сожалению, Савощенко, переезжая на новую квартиру, избавилась от всех архивов. Поэтому в 90-е, когда у меня было свободное время, я взял в Национальной библиотеке все номера «Советской Татарии» и «Комсомольца Татарии» начиная с 1924 года и стал смотреть, что там написано про баскетбол. На это дело у меня ушло две-три недели. Но информации из газет недостаточно. Как-то попался большой текст на три тысячи знаков про то, как сборная Татарской АССР обыграла команду Удмуртии. В следующих номерах про баскетбол ничего нет. Принцип был такой: победили — публикация, проиграли — ни слова.

Первая игра Желько Обрадовича с «Бенетоном» в Казани в 1999 годуФото: личный архив Владимира Тамбова

— Что мешает написать и издать книгу?

— Ее кто-то должен профинансировать, само собой. В этом не должна быть лично моя заинтересованность. Может быть, дело за нашим министерством спорта или федерацией баскетбола. Архивный материал есть, но чем больше проходит времени, тем меньше очевидцев событий. А факты суперинтересные.

— Например?

— Савощенко рассказывала, как ее команда играла на первенстве автономных республик Поволжья. Это был 1940 год. Отправились на игры на пароходе в Энгельс — столицу республики немцев Поволжья. Руководителем делегации был как раз Виноградов. Не хочу ничего плохого про него говорить, но товарищ любил выпить. Приезжают они в Энгельс, и выясняется, что суточных денег уже нет. И Александр Сергеевич, рассказывает Савощенко, пошел в единственную действовавшую церковь, снял фуражку и собрал денег на обед команде. Еще интересно, что этот турнир они все-таки выиграли. Но в команде был подставной игрок или что-то в этом роде — команду лишили трофея. Виноградов спрятал кубок в печку, закидал его тряпьем, и трофей не нашли. Потом они добирались на пароход до Казани через огороды.

Вообще, с пароходами связано много историй. Есть тренер, с которым я работал в сборных Татарстана и России, — Герман Викторович Андреев. Будучи игроком, он с остальными отправился на пароходе по городам Поволжья. Капитан его команды занял каюту первого класса, открыл пиво, начал чистить воблу. Приходят пассажиры, которые купили билеты в эту каюту, и спрашивают: «А вы кто такой?» Он заикался. Отвечает: «Я к-к-к-капитан». После заходит настоящий капитан: «Вы что себе позволяете? Я капитан парохода, а вы кто такой?» «Вы капитан п-п-парохода, а я капитан б-б-баскетбольной команды». Баек была масса.

«С ЦСКА У НАС ВСЕГДА БЫЛИ НОРМАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»

— Начало нулевых. Появляется «Баскет-холл», приходят Богачев, Еремин, именитые игроки. Соответственно, на вас ложится большая нагрузка.

— Нагрузки росли год от года. Когда мы впервые участвовали в Кубке Корача, не требовалось даже пресс-конференций. То же самое в чемпионате России. Но мы все равно периодически их проводили. Потом требования становились все жестче. Кстати, вспомнил интересный случай, который мог оборвать мою карьеру пресс-атташе. Первый сезон, когда пришел Богачев. Интернета не было. Наша команда провела матч в Гродно. Мы договорились с тренером Коваленко, что после игры он позвонит мне и все расскажет. Я подготовил достаточно сдержанный материал о поражении и отправил его в «Казанские ведомости». В газете действовало положение, согласно которому редактор мог сам поставить заголовок. Так, вышел материал, озаглавленный «УНИКС захлебнулся в Немане». Евгений Борисович меня вызывает. Мы только недавно познакомились — что я могу ему сказать? Не оправдывался, но ситуацию объяснил. Если бы наш президент любил рубить с кондачка, моя работа в УНИКСе бы завершилась.

— Как происходило ваше общение с первыми иностранцами?

— Конечно, я не владею языком настолько хорошо, чтобы что-то писать или переводить. Но на бытовом уровне вполне могу общаться по-английски. Думаю, в этом вопросе помогла моя коммуникабельность. Могу сказать, что за все время работы у меня не было ни одного конфликта с казанскими журналистами. С игроками тоже были нормальные отношения.

Пресс-конференция Станислава Еремина в КСК КГУФото: личный архив Владимира Тамбова

— Какие требования выставлял вам Еремин?

— Мы с Ереминым одного года рождения, поэтому как-то быстро с ним сошлись. Он называет меня своим другом. Чем был хорош Еремин? Он имел огромный опыт общения с журналистами. Он всегда говорил ровно столько, сколько нужно. В комментариях не было воды — можно было расшифровывать слово в слово. У меня, в принципе, со всеми тренерами, работавшими в УНИКСе, сложились хорошие отношения. Но лучше всего отношения сложились с Ереминым и Хомичюсом — я их знал еще игроками. С Пашутиным прекрасно ладим. В 2001 году брал у него интервью, оно вышло под заголовком «Жил отважный капитан». Единственный тренер, с кем у меня не сложились отношения, — это Тринкьери. Но так было у многих работников клуба.

— Это правда, что Тринкьери требовал вашей отставки?

— Нет. Но отношения были очень натянутыми. Вообще, у него со всеми были сложные отношения — с массажистом, с начальником — со всеми, не считая, разумеется, Евгения Борисовича. Видимо, такой человек.

— Самый сложный случай в вашей карьере пресс-атташе?

— Думаю, случай с чемпионата Европы 2001 года в Турции. В том сезоне я был признан лучшим пресс-атташе чемпионата России — РФБ командировала меня на турнир. В день финала я пошел на базар купить родным какие-нибудь сувениры. У меня была маленькая сумка. Оказавшись у базара, накрутил на руку ремень, потому что мальчишки могли сорвать сумку. Вдруг останавливается совершенно обычная легковая машина. Выходят двое мужчин. Один из них показывает небольшой бейджик и говорит: «Полиция, ваши документы». Я как назло оставил все у себя в номере. Начинаю объяснять, что я журналист, что живу в таком-то отеле, что документы оставил. Сказали садиться в машину. Прокручиваю варианты: либо это полиция и сопротивление оказывать нельзя, либо это мафия, которая за 100 долларов у меня в кармане убивать не будет. В итоге сел на заднее сиденье. Они посмотрели сумку, прощупали каждый шов, проверили кошелек и вернули все обратно. Потом обнюхали мои руки. Похоже, они приняли меня за челнока и из-за ремня подумали, что я несу с собой кучу бабла. Меня выпустили в 300 метрах от отеля. Когда все закончилось, я спросил у службы безопасности отеля: «Мафия или полиция?» Ответили: «Фифти-фифти». Потом задал тот же вопрос охранникам во Дворце спорта. Те тоже: «Фифти-фифти».

— Нельзя не вспомнить третий матч финала 2004 года с ЦСКА. Пресс-служба армейцев опубликовала материал «Обыкновенный фашизм», выразив позицию по досмотру московских болельщиков в «Баскет-холле». Вы ответили, что «за слова надо отвечать»...

— Тогда впервые начали баловаться файерами. Также незадолго до этого матча в Каунасе произошла стычка между баскетбольными болельщиками ЦСКА и «Жальгириса», и РФБ рекомендовала клубам быть более внимательным к фанатам. Болельщикам ЦСКА не понравился подробный досмотр в «Баскет-холле», и пресс-атташе клуба, тогда девушка, обвинила нас в фашизме. Мы выступили с ответным заявлением, поскольку формулировка была неприемлемой. Нельзя бросаться этим словом в стране, которая победила фашизм, нельзя называть нашу татарстанскую милицию фашистами. На этом конфликт был исчерпан. У нас с ЦСКА нормальные отношения — и тогда, и сейчас. Конечно, была история про 11 свистков Горшкова, но стоит отметить, что она стала доступна публике благодаря московскому журналисту. Ничего плохого про ЦСКА сказать не могу. Отмечу, что в УНИКСе уважают работу менеджмента ЦСКА — у них все четко поставлено.

Владимир Тамбов и Евгений Пашутин на ЧМ-2002 в Индианаполисе, СШАФото: личный архив Владимира Тамбова

«ТРИНКЬЕРИ ПЕРЕГИБАЛ ПАЛКУ В ОТНОШЕНИЯХ С ЛЮДЬМИ»

— Вы написали в своем сообщении об уходе, что «публикации — это лишь видимая вершина айсберга той работы, которую выполнял пресс-атташе». А что — невидимая?

— Нужно готовить оборудование для пресс-центра, писать отчеты в Евролигу и Единую лигу ВТБ. Много работы с документами. В ВТБ еще жесткие требования по спонсорам. Мы должны вывешивать флаги, которые они требуют, вся наша продукция должна соответствовать требованиям. Нужно было готовить обзор СМИ для Евгения Борисовича, отвечать на письма министерства. Много работы, всего не перечислишь.

— Какой был ваш рабочий день в последние два — три года в УНИКСе?

— В день игры у меня был рабочий день длиною в 16 часов. В 9 утра я приходил на работу, в 6 - 7 часов начиналась игра, дальше пресс-конференция, отправка документов и отчетов в Единую лигу ВТБ или Евролигу. Дома за час-полтора я писал отчет, который публиковали где-то в два часа ночи.

— Вам попадало за публикации в СМИ с отрицательной позицией по УНИКСу?

— Любой руководитель клуба не будет с радостью читать текст негативного характера, особенно когда он написан не совсем объективно. «Попадало» — немного не то слово. В таких случаях мы просто пытаемся понять позицию автора. Но хочу сказать, что мы ни разу никого не лишали аккредитации на матчи, хотя такое право предусмотрено в регламенте. Могу сказать, что за время работы в министерстве бытового обслуживания, Нацбанке и УНИКСе Евгений Борисович уволил только одного сотрудника. А работает он в общей сложности 55 лет.

— Чем вы планируете заниматься сейчас?

— Останусь только на судействе игр. На первое время нет никаких планов. Дальше посмотрим.

— Хочется отдохнуть или собираетесь взяться за что-то серьезное?

— Мы говорили о том, какая разная была нагрузка в мой первый год работы пресс-атташе и последний. Накапливалась моральная и физическая усталость. Сейчас решил взять паузу. А что будет в дальнейшем, предсказать трудно. Может быть, от кого-нибудь поступит предложение. Сейчас нужно просто восстановиться. В этом плане завидую Евгению Борисовичу: он может работать день и ночь, особенно когда был председателем Нацбанка. Он мне говорил, что ночью читал все публикации и проводил анализ игр.

— А что он анализировал?

— Очень подробно разбирал статистику. Он все-таки всю жизнь был связан с цифрами. Если ему не нравился игрок, он требовал отдельную статистику за какую-то часть сезона.

— 19 лет на одном месте — это удача? Или в определённый момент нужно было попробовать что-то новое?

— Безусловно, удача. Это самый яркий период в моей жизни. Тренерская деятельность была не настолько насыщена — я не находился на вершине мирового баскетбола. Хотя тренером я постоянно что-то придумывал. Например, в последние годы работы разработал концепцию закрытого прессинга.

— В чем она заключалась?

— При обычном прессинге игрок видит мяч и игрока. Соперник в такой расстановке имеет возможность открыться. Я сделал такую систему, чтобы игрок, не видя мяча, постоянно двигался за соперником. А баскетболист, который опекал игрока, делающего вбрасывание, выполнял функции чистильщика. Это тема отдельного разговора, в подробности вдаваться не будем.

— Ни разу не встречал плохих отзывов о вас от работников клуба. В чем секрет этой бесконфликтности?

— В первую очередь мне повезло с коллективом. В клубе работали и работают очень порядочные люди. Никаких подстав, сплетен, жалоб руководству. Если было бы по-другому, мне пришлось несладко: я уже приводил пример Тринкьери, который перегибал палку в отношениях с людьми.

— Может быть, Тринкьери просто хотел, чтобы все в клубе двигались вперед?

— Но ведь это можно делать по-другому. Богачев тоже старается, чтобы все двигались вперед, и все двигаются. Он ни на кого не орет, и все выполняют его указания. В моем случае есть два фактора: замечательный коллектив и то, что я бесконфликтный человек, умею находить подход к людям.

— Что будет с УНИКСом в дальнейшем?

— Полностью согласен с мнением Евгения Борисовича, что предстоит сложный сезон. Провести 30 игр с лучшими командами Европы — это крайне сложно. Плюс в том, что команда сохранилась, минус — она возрастная. Лэнгфорду будет трудно показать себя. Возраст 33 года считается нормальным для центровых, а игрокам задней линии уже сложно из-за большого объема работы. Хотим мы этого или нет, травмы оставляют свой след. Но скажу, что в те годы, когда мы начинали сезон с сохранившимся составом, то всегда добивались успеха. Можно вспомнить 2011 год, когда клуб выиграл Кубок Европы, и 2004 год, когда мы бодались с ЦСКА.