«РУСТАМ МИННИХАНОВ ПРОВЕЛ ЯРКУЮ КАМПАНИЮ «ЕДИНОЙ РОССИИ», ОСОБЕННО НА ФОНЕ ДРУГИХ РЕГИОНОВ»

— Михаил Юрьевич, как бы вы оценили нынешнюю предвыборную кампанию в Думу и участие в ней президента Татарстана Рустама Минниханова, обеспечившего сокрушительную победу «Единой России»?

— Рустам Минниханов провел достаточно яркую кампанию «Единой России», особенно на фоне других регионов. В Татарстане в избирательной кампании партии власти даже присутствовали элементы шоу. Но, с другой стороны, президент РТ не торопится быть самым первым, если сравнить с теми региональными лидерами, которые были максимально вовлечены в нынешнюю избирательную кампанию, такими как Светлана Орлова во Владимире, Рамзан Кадыров и т. д.

Рациональная дозированность собственной вовлеченности, продемонстрированная Миннихановым, — самый адекватный стиль поведения на этих выборах главы региона. Лидер Татарстана понимает, что чрезмерная степень участия в выборах может быть зачтена и в минус. Ошибок республиканской властью в этой кампании сделано не было. Было понимание, что выборы — это один из инструментов собственного политического усиления и создания атмосферы ожидания у общества от власти, но не праздник завиральных обещаний или попытка спрятаться, сказать, что меня эта избирательная кампания совсем не касается.

— Не заберут ли его в Москву, глядя на такие успехи в Татарстане? Подобные слухи возникают чуть ли ни после каждых выборов...

— Выдвижение на федеральный уровень — не всегда понятно, хорошо это или плохо. В нулевые годы любили говорить, что Сергей Шойгу появляется на момент избирательной кампании и почти исчезает из публичного пространства между выборами, не позиционируясь как человек номер два в стране, не наращивая свой рейтинг. Поэтому стало большим сюрпризом назначение Сергея Шойгу министром обороны. Установка на то, что такие персоны не должны политически расти слишком высоко, оказалась ложной. Выборы — это хороший способ для лидеров, в том числе региональных, продемонстрировать общий уровень собственной адекватности или неадекватности, но это не способ выстраивания будущей коалиции, «могучей кучки» подо что-то.

— Как на рейтингах губернаторов, которые составляет в том числе и ваш фонд, скажутся итоги думских выборов?

— Результаты выборов в регионах будут замечены. Но какие именно результаты — это отдельный вопрос. Есть вариант, что федеральный центр учтет процент голосования за отдельную партию в данном регионе, но есть и вариант, что уровень явки. При этом существуют сомнения в том, будут ли «долбить» губернаторов за низкую явку или, наоборот, за административное изнасилование избирателей ради их прихода на избирательные участки. Не случайно мы только что опубликовали в фонде «Петербургская политика» обзор активности губернаторов в этой избирательной кампании. Было две категории: создание повестки дня и вовлеченность в кампанию «Единой России». У кого-то эти показатели высокие, у кого-то низкие. Но мы ни разу не произнесли, кто из губернаторов молодец. Потому что в одном случае за то, что губернатор возглавил список «Единой России», его сверху похвалят, а в другом скажут: ты вот ходил на все эти партийные мероприятия и твой антирейтинг тянул вниз показатели «Единой России».

Но в любом случае выборы — это важный индикатор. Во время избирательной кампании 2011 года тем губернаторам, кто получил низкие результаты, почти не удалось избежать замены. Сейчас вопрос о критериях остается, на мой взгляд, во многом открытым. Понятно, что если бы «Единая Россия» набрала в Москве 60 процентов (в реальности ЕР получила в Москве 37,7% голосов — прим. ред.) вряд ли кого-то за это сильно похвалили бы.

— То есть у Сергея Собянина была парадоксальная задача — не показать убедительную победу партии, которую он вел в столице на выборы?

— Надо было, чтобы в Москве поверили в чистоту выборов без зависаний в самый напряженный момент электронной системы голосования, как это бывало раньше. С другой стороны, есть парадоксальный момент: московские власти, безусловно, сделали ставку на «засушивание» явки, ее минимизацию (явка едва превысила 35% — прим. ред.), потому что это делает результаты выборов более предсказуемыми, чем средняя по размеру явка. Когда я за неделю до выборов прошел по центру Москвы в День города, то увидел агитацию только двух партий — «Яблока» и «Парнаса», а также немножко «Партии Роста». Улица оказалась сдана оппонентам власти. При этом непонятно, хотело ли, например, «Яблоко», чтобы за него активно голосовали. Многие считают кампанию этой партии провальной.

— Власти, что же, сдать хотели Москву, как Кутузов?

— Здесь была поставлена задача особо не привлекать внимания к московским властям во время выборов. Если бы кампания была более активной, результат мог бы оказаться для партии власти не таким успешным.

«НЕ СТОИТ СКРИПЕТЬ ЗУБАМИ НА ОППОНЕНТОВ, КАК ЭТО БЫЛО ВРЕМЕНАМИ В РИТОРИКЕ СЛЕДСТВЕННОГО КОМИТЕТА»

— Выборы прошли без сенсаций, но зато весь год политическая жизнь в стране буквально кипела. Арест таких глав регионов, как Вячеслав Гайзер в Коми и Никита Белых в Кировской области, — это признак коренной смены региональных элит, которую впервые за время своего правления инициировал Владимир Путин?

— Явление это масштабное, однако подчас общего смысла не имеющее. Я бы не стал говорить о том, что у федеральной власти появилось четкое представление о том, какими должны быть региональные элиты и кто должен их возглавлять. Я думаю, что события, стоящие за всеми арестами губернаторов, были скорее ситуативными, были способом продемонстрировать рост амбиций тех или иных силовых структур и правоохранительных органов. Они в последние годы достаточно активно работали по региональным администрациям, но до какого-то момента не поднимались выше мэров и вице-губернаторов, по которым в 2008 - 2010 годах наносился серьезный удар в виде арестов. Сейчас ситуация изменилась.

Но если взять три (включая Сахалин) региона, где прошла силовая смена власти, сказать, что появился новый типовой, опыт нельзя. Однако несомненно, что общий политический статус и субъектность губернатора снизились. Губернаторы вынуждены примерять на себя уголовные дела в отношении коллег. При этом по всем случаям с арестами глав регионов обществу не было предъявлено какой-то убийственной, зубодробительной фактуры. Возникло ощущение импульсивности и случайности подобного рода операций. С самого начала при аресте Вячеслава Гайзера говорилось об организованной преступной группе. А о том, в чем же именно состоит деятельность арестованных именно как ОПГ, стали рассуждать только через два-три дня. То есть пытались подобрать какую-то фактуру уже по результатам обысков.

— Федеральная власть старается таким образом воспитать идеального губернатора?

— Я бы не абсолютизировал это желание. У центра есть иногда настрой поэкспериментировать. Например, назначение губернаторов Калининградской и Тульской областей из числа выходцев из охраны Владимира Путина может расцениваться и как карьерное продвижение, и как снижение в должности, потому что они удалены от центра принятия решений и смогут контактировать с первыми лицами страны гораздо реже.

Главный вопрос: происходит ли возвращение фокуса из внешнеполитической повестки дня во внутриполитическую? Вопрос тяжелый. Российская элита — информированная часть общества. А не секрет, что чем больше люди информированы, тем они критичнее настроены относительно результативности собственных усилий. Неверие в то, что можно вернуться к внутренней проблематике и добиться мощных результатов, — это серьезный барьер, который побуждает власть по-прежнему искать внешнеполитические цели или фантомы. Пока что решения по регионам принимаются скорее ситуативно, хотя для меня, например, было неожиданным назначение полпредов в конце июля. Казалось, что полпредские вакансии будут держать до выборов. Их можно было бы как-то «расторговывать» между уважаемыми людьми уже после выборов. Тут неожиданно эти вакансии заполняются, а значит, количество «стульев», вокруг которых можно бегать в ожидании, что один из них достанется тебе, снижается.

— Под ударом в последнее время оказались и сами правоохранительные органы, которые вы считаете инициаторами арестов некоторых губернаторов. Случай с полковником Дмитрием Захарченко, возглавлявшим топливное управление антикоррупционного главка МВД, — прецедент, потрясший общество. Гайзер, Белых или Хорошавин на этом фоне бледно выглядят. Не надо никаких ОПГ, когда просто показывают 125 миллионов долларов наличными в квартире. Может, речь идет о зачистке всей элиты? Вот и в списке «Единой России», триумфально проведенном в Госдуму, очень много совершенно новых лиц.

— История с Дмитрием Захарченко, безусловно, выглядит загадочно. Она еще требует осмысления. В целом же получается, что каждый раз в современной российской истории думские выборы становятся достаточно серьезным стрессом для политической системы. Несмотря на то, что, казалось бы, Дума значит не так уж и много, это всегда приводит к изменениям в правящей коалиции и к серьезным коррекциям курса. В этот раз думская кампания, по сути, началась уже весной или в начале лета, очень серьезно затронув правоохранительные органы. Начал меняться баланс между правоохранителями — создание Нацгвардии, аресты в следственном комитете, скандальная отставка главы таможенной службы Андрея Бельянинова...

Все это выглядит не менее, а может, и более значимым, чем то, что происходило потом на избирательных участках. Это попытка показать, что именно у государства, а не условно у Владимира Маркина (официальный представитель следственного комитета России — прим. ред.) есть монополия на насилие. И не стоит от лица этой монополии скрипеть зубами на оппонентов, как это было временами в риторике следственного комитета. Но пока нельзя сказать, что появилась уже, наконец, опричнина, куда отобраны годами выковывавшиеся кадры, — такое буквальное воплощение в жизнь книг Владимира Сорокина. Есть элементы ротации поколенческой. Но непонятно, сколько из 30 - 40-летних, которые долгое время ходили, согнув шею, изображая себя клерками, не имеющими собственной позиции, быстро почувствуют вкус к субъектности — два или пять из десяти. Это принципиально разные цифры.

— Во время недавней поездки Владимира Путина в Тульскую область было заметно, что глава государства крайне доверительно общается с новым губернатором Алексеем Дюминым — выходцем из ФСО, адъютантом Путина во время его премьерства. Нет впечатления, что президент меняет ближний круг на самый ближний, а уж называть это опричниной или как-то еще — дело вкуса?

— Желание любого человека, особенно с возрастом, выстраивать круг общения из приятных себе людей вполне естественно. Характерно это и для политиков. Но я думаю, что это утилитарный кадровый проект. Может быть, через него Владимир Путин пытается инициировать смену поколений в элитах. Тем более что первый такой проект, связанный с президентством Дмитрия Медведева, принес разноречивые результаты и был во многом впоследствии подвергнут ревизии. В этом плане того же Алексея Дюмина какое-то время трогать не будут, потому что за ним есть такая серьезная база. Но это все скорее эксперимент. Оборотной его стороной является то, что выдвиженец из самого ближнего круга должен будет вовлекаться в проблематику конкретного региона, более активно администрировать. В условиях сохраняющейся концентрации власти на внешнеполитических проблемах и идеалах этим выдвиженцам придется не так легко.

Дмитрий Захарченко «Случай с Захарченко относится к разряду непостижимых. Дальше какое-то осмысление будет идти и станет ясно, была ли это борьба с коррупцией или борьба за финансовые потоки» Фото: ©Евгений Одиноков, РИА «Новости»

«ПОЯВИЛИСЬ УЖЕ ШУТКИ В СТИЛЕ ОСТАПА БЕНДЕРА: «МОЖЕТ, ДАТЬ ТЕБЕ КЛЮЧ ОТ КВАРТИРЫ ЗАХАРЧЕНКО?»

— Возвращаясь к борьбе с коррупцией, хочется спросить: вы действительно считаете, что ее обострение было напрямую связано с думскими выборами?

— Это не то, что связано с выборами. Сами выборы, их метафизика вызывает тектонические сдвиги в российской политической системе. В том числе яркие эпизоды, подаваемые обществу как борьба с коррупцией.

— Не получается так, что Владимиру Путину приходится брать на вооружение повестку Алексея Навального, сделавшего разоблачение коррупции своим коньком? Нет такого впечатления, что у нас в стране лишь два самостоятельных политических субъекта?

— Недавно был круглый стол, на котором мы обсуждали с Алексеем Навальным состояние российского общества и причины сложной ситуации, в которой оказались либеральные партии. Впечатление о своеобразном диалоге власти с лидером несистемной оппозиции верное. По своему послевкусию, по реакции общества раскрученная Навальным история с собаками Шувалова (первый вице-премьер Игорь Шувалов — прим. ред.) интереснее для пересказывания, чем истории с Белых или Гайзером. Но делать из борьбы с коррупцией шоу — это способ потенциально саморазрушительный для системы. Владимир Путин стремится по возможности беречь систему, он драматично воспринял распад прежней советской системы. Он до конца не готов вступать в такую полемику. Есть, правда, впечатление, что «Общероссийский народный фронт» перехватил повестку борьбы с коррупцией. Хотя и Навальный не потерялся. Раскручиваемые им сюжеты про бизнес-джет Шувалова и разные дачи по-прежнему выглядят живо.

Но я бы сказал так: ни Путину, ни Навальному не удается антикоррупционную тему во что-то конвертировать. Она вызывает к себе интерес, но Навальному не приносит политической капитализации. Наоборот, часть людей считает, что эти его утечки — проекция борьбы за «Башнефть» или каких-то еще кейсов. Путин, в свою очередь, понимает, что любая такая история политически усиливает правоохранителей. В силу своей «школы», воспитания силовики, конечно, способны к разрушению той или иной ОПГ, но в меньшей степени обучены выстраиванию на ее руинах собственной конструкции, за которую они готовы брать на себя ответственность.

— Возвращаясь к Захарчено. Никто не ожидал такой ситуации. Как вы ее оцениваете? Это клановая война в среде силовиков или, как кто-то говорит, сам Центробанк стоит за данным каналом вывоза денег за границу...

— Прелесть исследования политического процесса состоит и в том, что случаются непостижимые события. Случай с Захарченко на сегодня относится к разряду непостижимых. Дальше какое-то осмысление будет идти и станет ясно, была ли это борьба с коррупцией или борьба за финансовые потоки.

— А какими окажутся политические последствия настолько громкого дела?

— Для среднестатистического избирателя 8 миллионов рублей и 8 миллиардов — это примерно одно и то же. Появились уже шутки в стиле Остапа Бендера: «Может, дать тебе ключ от квартиры Захарченко?» Но реакция общества пока ограничена, в том числе и потому что на федеральных телеканалах история полковника МВД прошла в ряду ежедневной хроники. Не было такого, чтобы лидеры парламентских партий вышли на трибуну вместе, как они любят по праздникам, и потребовали уничтожить гидру коррупции в МВД. Но это, конечно же, стресс для правоохранительной системы и способ произвести какие-то большие перестановки. Для граждан, повторю, масштаб нулей пока трудно постижим. Обычный человек с трудом различает цифры, радикально превышающие размер его месячной зарплаты.

«НИ КПРФ, НИ ЛДПР, НИ «СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ» НЕ ТРОЛИЛИ ПЕРСОНАЛЬНО МЕДВЕДЕВА, НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО РУКИ ЧЕСАЛИСЬ»

— История с так называемой дачей Дмитрия Медведева в Плесе скажется каким-то образом на политических перспективах премьера?

— Элитами эта история была воспринята как продолжение борьбы внутриэлитных групп, а не инструмент протестной мобилизации граждан накануне выборов. С точки зрения выборов эффект таких шагов значительно ограничен. Большинство избирателей «Единой России» не знает, что Дмитрий Медведев является ее лидером. Как это ни парадоксально. История с дачей — это еще один признак того, что в сентябре нарастала турбулентность вокруг того, как впоследствии рассядутся представители элиты в кабинетах. Атаки на МВД на фоне проблем со следственным комитетом и попытки вовлечь в эту историю правительство России — все это звенья одной цепи.

— Могут ли в ближайшее время произойти дальнейшие кадровые изменения, которые затронут не только региональные власти, но и федеральное правительство?

— Атмосфера ожиданий кадровых изменений есть. Силовые структуры мы уже перечисляли — ситуация с СК и МВД требует как минимум каких-то жестов со стороны власти.

— Глава СКР Александр Бастрыкин, говорят, уходит со своего поста, как и его спикер Владимир Маркин...

— Да и к МВД тоже есть вопросы. Удивительно, что ни одна из партий во время избирательной кампании не обыграла историю с Захарченко. Ни «Яблоко», ни ЛДПР не потребовали отставки главы МВД Владимира Колокольцева. Хотя это вполне естественный рефлекс любого политика. Однако мы знаем по крайне мере, что атаки на самого Дмитрия Медведева не приветствовались в течение избирательной кампании. Мы увидели, что ни КПРФ, ни ЛДПР, ни «Справедливая Россия» не тролили персонально Медведева, несмотря на то что руки, насколько я знаю, чесались у этих партий. Но политического одобрения этот шаг не получил. Был дан сигнал, что правительство не должно быть заложником предвыборного тролинга. К тому же была дана очередная информационная порция о совместном времяпрепровождении Путина и Медведева, которое со времен 2011 года вызывает такую нервную реакцию — не задуман ли какой-то хитрый шаг.

— Это вы про рыбалку президента и премьера?

— Да.

— Если вернуться к возможным кадровым переменам на федеральном уровне...

— Это будет зависеть от того послевкусия, которое возникнет по итогам думских выборов. Отложенного послевкусия, поскольку сами результаты никого не удивили.

— Те, кому надо, знают о том, что Дмитрий Медведев — лидер «Единой России», и возвращение ею абсолютного большинства (около 350 мандатов) в Думе трудно расценить иначе как персональный триумф премьера.

— Все будет зависеть от интерпретации итогов выборов. Я несколько лет назад пошутил (хотя коллеги не воспринимают это как шутку), что не важно, как голосуют, не важно, как считают, а важно, как интерпретируют. Для больших систем характерна ситуация наказания невиновных и награждения непричастных. Поэтому Медведев не обречен на награду за настолько убедительную победу «Единой России» на выборах.

— Но он по крайне мере не попадет под идущую сейчас зачистку в элите?

— Я не скажу, что Медведев находится в стопроцентной зоне комфорта. Но если мы посмотрим на социологию ФОМа, то динамика рейтингов Медведева, Путина и «Единой России» всегда была более-менее идентичной. Да, технически сравнялось число тех, кто оценивает работу Медведева на посту главы правительства хорошо и кто оценивает ее плохо. По 42, по-моему, процента. Но говорить, что Медведев стал главным аллергеном, не приходится, хотя некоторые его критики говорят о том, что он изо всех сил старался в этой роли выступить, если вспомнить его знаменитое: «Денег нет, но вы держитесь». Отношение к Медведеву остается нейтральным, и его замена не является рецептом успеха власти. Судьба нынешнего правительства будет мыслиться в конфигурации 2018 года, вокруг которого по мере приближения к президентским выборам будет создаваться дополнительная напряженность.

— Есть шанс, что будет повторен маневр с рокировкой и заменой Путина на Медведева в качестве кандидата в президенты в 2018 году?

— Большинство наблюдателей этого не ожидают. В то же время не факт, что для Владимира Путина комфортна ситуация, в которой он станет абсолютно предсказуем на ближайшие 8 лет. Создание интриги вокруг выборов-2018 не исключено.

— С чем связан тот факт, что в последнее время от власти были удалены практически все соратники и, можно сказать, друзья Владимира Путина еще по петербургскому периоду и остался один Дмитрий Медведев в качестве пусть потенциального, но преемника?

— С точки зрения личностной, да, Медведев, безусловно, Путина не предал, пожертвовал даже не один раз репутацией. Вспомним, что летом 2011 года был в ходу анекдот, что в России есть две партии — партия Путина и партия Медведева — и осталось узнать, в какой из этих партий состоит Дмитрий Медведев. Когда Медведев обозначил, что он в партии Путина, и за свои годы президентства не претендовал на серьезную политическую субъектность, не пытался перехватить рычагов управления той же «Единой Россией», все это было оценено довольно высоко. С другой стороны, в обществе сложилось убеждение, что со стороны Медведева наблюдается хронический дефицит политической энергетики.