Бови на тренировке «Ак Барса» Бови на тренировке «Ак Барса» Фото: Вадим Китаев / официальный сайт ХК «Ак Барс»

«СУТЬ РАБОТЫ — В ИЗМЕНЕНИИ СЕРДЦА»

– Брендон, на сборах в Финляндии у «Ак Барса» будут изнуряющие тренировки. Первую неделю команда только втягивалась?

– В Казани расписание было устроено так: два дня по две тренировки, потом одна, потом снова две, еще раз одна и перелет. Это нормально для предсезонки, у финских тренеров, с которыми я работал, было то же самое. И Хейккиля, и Ялонен делали почти то же самое.

– После длительной работы на льду игроки бежали 10 километров легкой трусцой. Это для чего?

– Для развития аэробной способности, то есть способности организма использовать максимальное количество кислорода во время тренировок. Если совсем по-простому, мы увеличиваем левый желудочек сердца спортсменов, чтобы он мог качать больше крови. Это помогает намного быстрее восстанавливать силы. Чтобы желудочек рос, его нужно постоянно нагружать, причем в одном темпе, поэтому при кроссе пульс не нужно поднимать выше 150 ударов в минуту.

Работая над физиологией хоккеиста по ходу сезона, необходимо делать сердце уже не больше, а плотнее, чтобы оно сильнее качало кровь. И для этого уже идет анаэробная нагрузка, то есть аэробика увеличивает сердце в объемах, анаэробика «закачивает» его, делает сильнее. В этом основа нашей работы.

«Я БЫ НЕ ВЫДЕРЖАЛ ЕЩЕ ГОД В «АДМИРАЛЕ»

– Кто вас пригласил в Казань?

– Предложение пришло от Рашида Хабибуллина, он связался со мной, сказал, что клуб ищет специалиста на эту должность. Переговоры вел мой агент — на самом деле в России так удобнее.

– Почему согласились перейти сюда?

– Потому что это «Ак Барс» — команда с большой историей, и если выбирать работу в КХЛ, это Казань входит в тройку лучших мест для карьеры. Сказывается и город, и организация, и географическое расположение, фанаты, арена — все здорово.

– Контракт с «Адмиралом» на тот момент уже закончился?

– Да, соглашение было рассчитано на год. «Адмирал» хотел, чтобы я вернулся, но тут появилось такое предложение. И перелетов было слишком много, я столько не могу. Весь год был тяжелым, ты толком не понимаешь, где находишься. Не думаю, что я снова смогу так работать.

– Тренеру по физподготовке это добавляет головной боли.

– Работать, наоборот, надо меньше. Нельзя нагружать игроков после самолетов — нормального сна нет, тело не восстанавливается. Приходится менять программу тренировок, конечно. Когда летишь на запад, просыпаешься часа в три ночи, а матч вечером. Пока привыкаешь к новому часовому поясу, выезд заканчивается, летишь обратно — снова не спишь, потому что заснуть невозможно.

– У хоккеистов ведь есть особые таблетки для сна в самолетах, которые действуют моментально.

– Не уверен, не слышал о таком.

– В НХЛ таких длинных перелетов не бывает?

– А я никогда не был в самолете клуба НХЛ. В «Анахайме» я был стажером, работал только на домашних матчах.

«В УНИВЕРСИТЕТЕ Я ЗАНИМАЛСЯ БОРЬБОЙ»

– У вас действительно был бой в ММА?

– Да, был. В школе и университете я занимался борьбой, причем серьезно, потом года 3 - 4 занимался ММА с бразильским тренером. Получил коричневый пояс, а потом ушел из этого спорта.

– Но в том бою у вас победа.

– Я не видел будущего там. Даже современные бойцы в основном получают маленькие деньги, тогда было еще хуже. Я занимался скорее для удовольствия, просто чтобы двигаться.

– Три года назад про вас писали, что вы ни разу не вставали на коньки. Что нибудь изменилось?

– Может быть, пару раз я выходил на лед, но я действительно никогда не играл и не катался. Я это считаю преимуществом, потому что у меня нет никакой заранее заложенной программы, я совершенно нейтрален и могу широко мыслить. У меня нет сложившегося давно мнения о том, каким должен быть хоккей и все такое, к своей работе я подхожу четко с научной точки зрения. И я не могу сказать: «Когда я играл, мы тренировались по-другому, поэтому давайте делать то же самое».

Я знаю хоккей, очень хорошо понимаю этот вид спорта и его биомеханику. Но я способен смотреть на физическую подготовку нейтрально.

– А в чем особенность подготовки именно хоккеистов?

– Игроки должны быть не только физически сильными, но и выносливыми и быстро восстанавливающими силы. Вид спорта интенсивный: сначала ты носишься по льду, потом сидишь, и умений для этого нужно очень много. Скорость, быстрый старт, координация, мобильность — нельзя работать только над одним качеством.

– Получается, что хоккей — самый сложный вид спорта?

– На мой взгляд, да. Коньки, маленькая шайба, кататься нужно всей пятеркой, уметь читать игру и реагировать на нее. Это все делает хоккей очень красивым. И есть вещи просто невероятные, например, как игроки подправляют летящую шайбу клюшкой, а вратарь ее еще и ловит после такого. Удивительно.

«ВСЕ ТРАВМЫ НЕ ПРЕДОТВРАТИТЬ»

– А с вратарями вы работаете в зале? У них обычно другая программа.

– Моя философия в том, что если я сделаю человека лучше как атлета, то сделаю и лучше как хоккеиста. Есть ведь универсальные вещи, которые нужны всем, вне зависимости от позиции. В первую очередь важно, чтобы игроки были здоровыми. Травмированный хоккеист не очень полезен.

Главная цель — не навредить, это во-первых. Можно насмотреться видео какого-то крутого мужика в интернете, но не все, что он показывает, можно применять. Во-вторых, нужно улучшить выступление спортсменов, а в-третьих, сохранить их здоровыми.

– Можно говорить, что большое количество травм в команде — это вина тренера по физподготовке?

– Травмы будут в любом случае, как бы я сильно ни старался. Единственное, что я могу сделать, — снизить риск повреждений. Правильные тренировки помогают избежать травм, это правда, но всех не уберечь. Игроки разные, у всех своя история болезни, старые травмы лучше всего предсказывают появление новых. Моя задача в предотвращении рецидивов в том числе. Но мы говорим о контактном виде спорта с летающей по площадке шайбой, которая попадает в кисти рук, в лодыжки, клюшка может по лицу попасть. Но важно предотвращать бесконтактные повреждения.

«МЫ ТРЕНИРУЕМ НЕ МЫШЦЫ, А НЕРВНУЮ СИСТЕМУ»

– Хоккей довольно сильно изменился за последние 10 лет. Методы подготовки тоже меняются?

– Сама игра стала намного быстрее, поэтому медленные игроки на высшем уровне уже не нужны. Тренировки тоже меняются, каждый год бывает что-то новое, работая тренером, нужно постоянно учиться. Даже изменения в правилах приводят к тому, что тренироваться нужно по-другому. Но сейчас все для этого есть — современные игроки имеют доступ к лучшим тренажерам, технологиям, методикам, программам восстановления.

Комментарий на sportbo.ru Комментарий на sportbo.ru

– Есть мнение, что методы по накачиванию мышц не изменились, ведь сами мышцы не меняются и качать их иначе невозможно.

– Но что контролирует мышцы? Нервная система. Мы тренируем ее в первую очередь. Какой смысл хоккеисту тренировать только мышцы? Они ведь не бодибилдеры. Работать нужно над ЦНС, тренировки проводятся на нейро-мышечном уровне. Во время подготовки тело запоминает, как двигаться и в какой момент включаться. А большие мускулы игрокам не нужны, некоторые хоккеисты вообще не выглядят спортивно. Но координация и умение контролировать тело делает их хорошими спортсменами.

– Кто из игроков произвел на вас самое сильное впечатление во время тренировок?

– Мы говорим о тяжелой работе или о правильной работе? Это разные вещи. На самом деле все могут усердно тренироваться, это легко. Идешь в зал, делаешь по 100 подходов, убиваешься там. Но это не самый умный подход. После нагрузки должно быть восстановление, и так каждый раз, так тело работает. Так какой подход мы рассматриваем?

– Получается, что умный.

– Джефф Плэтт всегда упорно работает и делает это с умом, он следит за своим здоровьем. Збынек Иргл тоже подходит под это определение. На самом деле игроков было много, не всех можно вспомнить.

– А Теему Селянне из «Анахайма»?

– У него всегда была индивидуальная программа, он редко делал то же, что остальные. Я работал в зале только после игр, помогал своему непосредственному руководителю, к игрокам доступа почти не имел, поэтому про них говорить не могу.

«МОЯ ЖЕНА — ПЛЕМЯННИЦА РУСЛАНА САЛЕЯ»

– Как вам Казань?

– Мне очень нравится, я здесь часто бывал и раньше. В прошлом году гулял по Кремлю, смотрел центр. Расположение удобное — до Москвы час полета, до Уфы недалеко, Сибирь тоже вроде бы рядом — за один выезд можно все команды объехать. Здорово, красиво, река рядом. Жена счастлива, я доволен. Что еще нужно?

– То есть вы здесь уже не один.

– Со мной жена и две собаки. Поэтому живем не на базе, там с животными нельзя.

– Для парня из Калифорнии наверняка сложно было жить зимой в Беларуси.

– Первый год в Минске был очень сложным. Я испытывал сильнейший культурный шок весь сезон. Я никак не мог понять, почему люди не улыбаются и так далее. Чем дольше я жил, тем больше привыкал к традициям и в итоге понял, что люди очень гостеприимные. Снаружи они холодные, но как только они тебя узнают, тут же раскрываются и показывают себя прекрасными людьми. К холоду было сложно привыкнуть, конечно, в Калифорнии зимой можно выйти на улицу в шортах и футболке. Сейчас-то я уже привык к погоде, особой проблемы нет, я вообще ко всему быстро адаптируюсь.

Чем дольше я здесь, тем больше понимаю культуру и поведение игроков. Я знаю, как они росли и в каких условиях, в чем их привычки, лучше понимаю, как с ними работать. Тренировать хоккеистов в России нужно немножко не так, как американцев.

– Русский вы как выучили?

– В Минске были занятия по языку дважды в неделю, примерно полгода я учил русский. Это было на второй год, в первом сезоне я проходил курс языка онлайн, потом уже познакомился с будущей женой, которая до сих пор очень сильно помогает.

– Она из Минска?

– Да, племянница Руслана Салея. В общем, на русском я понимаю больше, чем могу сказать.

– Получается, трагедия «Локомотива» задела вас лично. Не было желания покинуть КХЛ после нее?

– На первом же перекрестке по пути в магазин можно попасть под машину. Нельзя жить в страхе и опасаться всего подряд. КХЛ — хорошая лига, и я никогда не боялся летать. Произойти может все что угодно и где угодно, все не предугадаешь. Я не тот человек, который будет жить в страхе, мне больше нравится получать новый опыт и впечатления. Когда еще я смогу увидеть всю Россию, увидеть столько разных культур и людей?

– Какой город России вам показался наиболее западным, близким к вам?

– Владивосток, как ни странно. Там виден то ли европейский, то ли азиатский менталитет, люди чуть более дружелюбные, улыбок больше. Может быть, Казань тоже, не знаю, пока все было очень здорово. Большой город с мощной спортивной культурой. Кстати, здесь два года играл мой друг Уильям Приди, он два года играл за «Зенит». Я приезжал к нему в гости во время моего первого сезона в «Динамо».

«НЕ ЗНАЮ, ЗАЧЕМ НЕМИРОВСКИ СКАЗАЛ ПРО «ЧИКАГО»

– В России считается, что вы работали в «Чикаго Блэкхоукс» в 2015 году, но в самом Чикаго об этом не слышали.

– Потому что я там никогда не работал. Не знаю, почему об этом сказал Дэвид Немировски. Я из Северной Калифорнии, в Чикаго я даже не был ни разу. Информация неверная, причем непонятно, откуда она вообще взялась. Я такого Дэйву не говорил, в моей трудовой книжке никаких записей о «Чикаго» нет. Вообще не пойму, зачем такое было сказано. Я уже попросил нашего пресс-атташе убрать лишнюю строчку из моего профиля на сайте.

– В качестве стажера, но вы всё же имели опыт работы в НХЛ. В чем отличие подготовки хоккеистов в Штатах и в России?

– КХЛ — совсем другая лига, здесь совсем другая ментальность. В НХЛ короче предсезонка, например. Но нельзя даже сравнивать, все очень сильно отличается. Это не есть хорошо или плохо, просто есть разница между лигами. Я не знаю, чей подход правильный.

– Есть мнение, что в России не нужна длинная предсезонка, ведь все игроки приезжают готовыми.

– Сложная тема. В КХЛ не у всех есть время на отдых даже, потому что в мае закончился чемпионат мира, а в июле уже начинаются сборы. Да, некоторые игроки приезжают готовыми, потому что это часть работы профессионального спортсмена.

– Но все эти тяжелые сборы действительно так необходимы? В НХЛ справляются без них.

– Это российский подход. Игрокам нужно быть в форме перед началом сборов, потому что иначе они просто умрут. Предсезонки в КХЛ очень тяжелые, это правда.

– А почему они такие тяжелые?

– Не знаю. Они длинные, поэтому тяжело. Но иногда это даже здорово, помогает развивать моральную устойчивость к нагрузкам.