«Когда оппонент – бизнес, его действия всегда жестче. Никаких моральных ограничений!»

ПОД ЛИЧНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГУБЕРНАТОРА

Кусочек гостиницы «Казань» — отвалившийся фрагмент 20×20 см — продемонстрировала на открытии IV съезда градозащитных организаций России Олеся Балтусова, помощник президента РТ. Это привет из 2006 года, когда гостиница постепенно обваливалась чуть ли не под ноги гуляющим по улице Баумана. Сейчас работы по ее восстановлению практически завершены, и вскоре она запустится как апартаменты. На такой радужной ноте в Казани стартовал съезд, приуроченный к 50-летию учреждения всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК).

Из участников — сенатор Сергей Рыбаков, зампредседателя комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре, координаторы известного движения «Архнадхор» Константин Михайлов и Рустам Рахматуллин, руководитель управления минкульта России по ПФО Светлана Володина, первый зампредседателя ЦМ ВООПИиК Артем Демидов. И еще около ста участников из 30 городов России, два дня выступлений, споров, обсуждений...

«Очень отрадно и круто», по мнению Рыбакова, то, что съезд впервые проходит не в Москве или Санкт-Петербурге. Сенатор вообще стал одним из основных спикеров съезда — вопросы законодательства (базовый ФЗ 73-й) для хранителей наследия ключевые. Он считает, что ситуация с сохранением культурного наследия за последние 10 лет стала стремительно ухудшаться и теперь положение еще более бедственное, чем в 90-е: «Возможно, потому что раньше было меньше денег и, значит, было меньше возможности все испортить?» Теперь надо искать «новые пути, потому что что-то не срабатывает».

Вообще, за два дня обсуждений на съезде подняли множество тем. Говорили о том, что надо привлекать СМИ и делать любые шаги максимально публичными: частные компании не любят скандалы, и это часто единственное, что может остановить замахнувшийся над памятником экскаватор. Делились опытом по проведению публичных акций, например, в Екатеринбурге после сноса исторического памятника — небольшого домика возле возводимого небоскреба — активисты на его месте красной краской обозначили «контуры погибшего», и получился «Небоскреб-на-крови». Обсуждали, почему сегодня сохранение памятников воспринимается обществом в большинстве своем как обуза, а не сбережение национального достояния.

Темой года становится защита исторической среды памятников, рассказал «БИЗНЕС Online» Михайлов. «Не то, что делается с самими памятниками, а то, что происходит на территории зон охраны и достопримечательных мест. Мы видим из сообщений с мест — историческая среда и зона охраны практически не прикрыты законодательно на федеральном уровне, не прикрыты полномочиями госорганов охраны памятников. Законодательные пробелы, конечно, нужно ликвидировать, иначе начинается беспредел».

Охрана объектов культурного наследия сегодня возложена на охранные инспекции, которые должны быть созданы в каждом регионе страны, напомнил он. Однако нововведение встретило отпор. «Вы не представляете, какое количество законопроектов приходит нам ежемесячно с предложением этот пункт отменить по очереди — один регион, второй, третий... Мол, нет денег, а значит, нет людей, нет штата, нет возможности», — рассказал он. Правда, процесс со скрипом, но идет, и сегодня в России существует более 30 подобных организаций. Здесь Рыбаков положительно оценил пример Татарстана, отметив, что бережное отношение к истории практикуется не везде: многие губернаторы воспринимают культурное наследие как обузу. «Не всегда охранная инспекция находит союзников в лице администрации области и встречает какую-то помощь и понимание. Может быть, эти органы, находящиеся в регионах, должны быть федеральными?» — предположил он. «Да!» — в один голос заявил зал. Переподчинение структур, занимающихся спасением и сохранением наследия, центру сделало бы их более независимыми в противостоянии с чиновниками и губернаторами на местах, позволило бы смелее смотреть в глаза. Сам спикер, понимая эффективность этой схемы, вместе с тем добавил, что «грузить федеральный бюджет еще и этим сегодня невозможно».

Олеся Балтусова

На первое место Рыбаков поставил проблему реставрации, отметив парадокс: процесс разрушения часто начинается с восстановления объекта. «Механизм лицензирования почему-то не дает нам возможности допускать к реставрации тех, кого надо. Сколько знаю строительных фирм — у всех есть лицензия на реставрацию. Любая стройфирма первым делом обзаводится ею на всякий случай. Лишить этой лицензии очень трудно, а приобрести — легко». Конкурсы выигрывают непонятно откуда взявшиеся коммерческие конторы, а затем архитектурные решения отдаются сразу на субподряд. Как вариант — «закон, в котором прямо будет написано, что участвовать могут только научные, образовательные бюджетные организации».

Предложил Рыбаков и ввести персональную ответственность архитекторов — она сегодня размыта. В конкурсе на разработку проекта участвует фирма, и с нее же потом спрос. «А должно быть как с врачом: если есть личная подпись архитектора, то он лично полностью отвечает за проект». Идея личной ответственности была поддержана залом, но не столько по отношению к архитекторам, сколько... губернаторам. «В стране сложилась практика губернаторов-варягов, как, например, в Самарской области, — заявила представитель общественной организации «Самара для людей» Алла Демина. — Пока нет их личной ответственности за состояние объектов культурного наследия, вряд ли что-то изменится. И не случайно здесь все поддержали предложение вывести инспекции из подчинения региональной и губернской власти и перевести на другой уровень».

Личную юридическую ответственность ввести сложно — для этого должен быть состав нарушения, а он «довольно туманный», заметил парламентарий, предложив альтернативный выход — внести сохранение культурного наследия как критерий эффективности деятельности губернаторов. Сейчас этот вопрос обсуждается в минкульте, но продвигается «с большой неохотой». «По крайней мере, губернаторы перестали бы говорить о том, что объект культурного наследия им мешает», — заметил сенатор.

Зампред республиканского отделения ВООПИиК Фарида Забирова рассказала, что подобное они пытались сделать в республике, но для глав администраций муниципальных районов. Правда, на республиканском уровне принять законопроект не удалось, поскольку отсутствовали федеральные рамки. «Начать надо с губернаторов, а потом каждый регион будет вводить ответственность муниципалитетов», — согласился Рыбаков, отметив однако, что сложность заключается в формулировке самих критериев и неравенстве условий. В Ямало-Ненецком округе, к примеру, нет ни одного объекта культурного наследия, а в другом регионе их тысячи.

Сергей Рыбаков

КАК ОСТАНОВИТЬ ЭКСПЕРТОВ-КИЛЛЕРОВ?

Еще одно эмоциональное обсуждение на съезде касалось темы экспертов-киллеров. Так градозащитники называют специалистов, которые выводят объекты из реестра памятников, часто — в угоду местным властям, конечно же, за вознаграждение. Как правило, заказчики обращаются за такой услугой к экспертам из других регионов, зная, что местные, скорее всего, откажутся, не захотев «полоскания своего имени в СМИ», рассказал председатель отделения ВООПИиК по Московской области Евгений Соседов. В качестве превентивной меры участники съезда предложили «сбор компромата», когда члены ВООПИиК из разных регионов делятся друг с другом информацией о благонадежности тех или иных экспертов. «Есть положительный опыт, когда на определенных экспертов удается собрать «компромат», и в последующем они не проходят аттестацию», — пояснил Соседов. Предложили составить единую базу экспертов из всех регионов России, замешанных в каких-то сомнительных работах. Точнее, такая база уже формируется, но не представлена «широкой публике». А поскольку «страна должна знать своих героев», прозвучало предложение начать публиковать такой черный список. Причем с аргументацией: что в действиях эксперта вызвало недовольство градозащитников и какие нарушения он допустил.

Другой участник заметил: эксперт-киллер вынес заключение, региональная власть на его основе приняла решение снести, но... все это практически невозможно найти в открытом доступе — прячут как тайну за семью печатями. Надо обязать минкульт или другие органы власти публиковать все эти решения пока не поздно, предложили собравшиеся. О том, что у здания есть шанс выжить даже после вынесения заключения экспертом-киллером, рассказал представитель ВООПИиК из Санкт-Петербурга, где есть положительная судебная практика по оспариванию историко-культурной экспертизы.

Артем Демидов

Еще одна проблема — реставрационные работы, точнее, их качество. Координатор градозащитного движения «Настоящая Вологда» Елена Смиренникова озвучила три основные проблемы, из-за которых вместо восстановления объекта происходит «экскаваторная реставрация», то есть снос. Первая проблема: заявления специалистов, когда, например, инженер утверждает, что «кирпичи XIX века не соответствуют ГОСТу, поэтому здание нужно снести». Девушка предложила подумать над разработкой механизма, позволяющего лишать таких «специалистов» статуса, поскольку они, как правило, все аттестованы при минкульте.

Вторая ситуация: фирма получила реставрационную лицензию, но затем квалифицированные специалисты, под которых, по сути, и выдавалась лицензия, увольняются, и вместо них компания набирает других людей. Качество работ кардинально меняется, и снова встает вопрос о лишении лицензии. Но как это сделать? Третья ситуация: фирма и вовсе делает «все поперек реставрационных норм и срывает сроки». «Помимо экспертов-киллеров есть вот такие реставрационные конторы. С ними нужно что-то делать», — подытожила выступающая.

Этими вопросами озадачились и в министерстве культуры России, и после скандальных событий с руководством минкульта реформа реставрационной отрасли стартовала достаточно быстрыми темпами, рассказал на съезде член общественного движения «Архнадзор» Константин Михайлов. Напомним, в середине марта был задержан замминистра культуры РФ Григорий Пирумов, который подозревается в хищении 50 млн рублей, выделенных из бюджета на реставрацию объектов культурного наследия. А буквально в день съезда задержали главу подведомственного минкультуры ФГБУ «Дирекция по строительству, реконструкции и реставрации» Бориса Цагараева (СМИ окрестили его «главным реставратором» минкульта, против чего активно возражала пресс-служба министерства).

«На прошлой неделе было совещание в минкультуры — и всех, кто имел неосторожность явиться к министру, включили в рабочую группу по реформе российской реставрации, — с юмором отметил Михайлов. — Что интересно, в этой рабочей группе не было ни одного кроме министра сотрудника министерства — на них, видимо, уже не надеются. Упор делается на агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры. Это некий канал, куда можно подавать свои сформулированные предложения».

Светлана Володина

«ВЫ КОСТЬ В ГОРЛЕ ДЛЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ ВЛАСТИ, НО НА ФЕДЕРАЛЬНОМ УРОВНЕ — НЕ ВРАГИ»

Нерешенные законодательные вопросы заставляют защитников памятников действовать на грани фола, рискуя здоровьем, а иногда и жизнью, останавливая снос исторически важных зданий иногда чуть ли не собственным телом, проводя акции и пикеты. Часто — в центре городов, где дорогая земля, часто — когда противоположная сторона — мощная частная девелоперская компания со своим штатом юристов и собственной службой безопасности...

Несколько советов хранителям наследия дал руководитель правозащитной организации «Агора» Павел Чиков. Проанализировав конфликтные случаи с градозащитниками, он пришел к выводу: набор мер воздействия ничем не отличается от тех, каким подвергаются, скажем, политические оппозиционеры: многочисленные угрозы, задержания, возбуждение уголовных дел с посадками, не говоря уже о множестве административных штрафов. Больше всего историй пришлось на Питер, еще Москву, Московскую область, Рязань, Ярославль...

Выделил Чиков плюсы, которыми обладают градозащитники: они не являются «врагами государства», к которым, по его словам, власти относят тех же политических активистов, правозащитников, экологов, представителей некоторых религиозных течений, последним приходится сталкиваться с более системным противостоянием. «Это, может быть, на местном уровне вы — раздражители и кость в горле, но на федеральном уровне вы не враги», — утешил он.

Раз есть плюс, то есть и минус, который заключается в том, что сталкиваться градозащитникам приходится в основном с крупными девелоперскими компаниями. «Когда оппонент — коммерческая структура, то его действия всегда быстрее и жестче. Коммерческий интерес — и никаких моральных ограничений. Государство, как правило, насилие не применяет», — рассказал Чиков.

Что делать? Универсиальных рецептов нет, но пару советов Чиков дал. Обязательно заявляйте в полицию, если пришло СМС-сообщение с угрозой. Уголовное дело, понятно, там не возбудят, но конфликт всегда развивается по эскалации, и после угроз начнут сжигать машины, а затем — непосредственное насилие. И уже тогда градозащитники смогут добиться возбуждения уголовного дела. Говорил Чиков о том, что дела о чести и достоинстве сегодня в судах почти всегда завершаются в пользу ответчиков, а вот исков о защите чести и достоинства градозащитники могут не опасаться, так как их суды удовлетворяют редко, а также о том, что во время акций даже прикасаться к сотрудникам полиции нельзя — это повод для них возбудить на вас уголовное дело, «после Болотной сотрудники полиции стали гиперчувствительными ребятами». И вообще, надо быть юридически подкованными, а на акции и пикеты нужно приходить с адвокатом.

В итоге после двух дней работы съезд принял резолюцию, где, как рассказал «БИЗНЕС Online» Рахматуллин, «законодательная часть самая обширная — алфавит кончился и второй начался». «Это наши предложения в закон или наши возражения против каких-либо предложений в закон — речь о нашем базовом ФЗ №73 «Об объектах культурного наследия» и о смежном законодательстве: Градкодекс, законодательство, регулирующее сферу закупок, аварийности жилья».

Кстати, когда съезд завершал свою работу, пришли тревожные новости из Москвы — начался снос Таганской АТС на Покровском бульваре, несмотря на петицию за ее сохранение с 32 тыс. подписей москвичей и митинги в 500 человек. Так что в некоторых случаях счет идет буквально на часы.