Дмитрий Голубовский о цене на нефть: «Нужно будет, чтобы была по 10, будет по 10!»

Дмитрий Голубовский

«В СЕВЕРНОЙ ДАКОТЕ ЦЕНА НЕФТИ УЖЕ НИЖЕ НУЛЯ»

— Дмитрий, при взгляде на то, что происходит с ценами на нефть и курсом нашего рубля, у всех возникает вопрос: это предел или будет хуже? Можно ли сегодня спрогнозировать, что будет происходить дальше?

— Давать прогнозы по рублю и нефти — занятие неблагодарное, летом я не ожидал такого коллапса. Что будет с нефтью, сказать крайне сложно, фундаментальных оснований для той цены, которую мы имеем сейчас, нет. На данный момент уже 40 процентов мировой добычи убыточно. Была такая новость, что в Северной Дакоте цена нефти уже ниже нуля, то есть просто доплачивают, чтобы нефть забрали из хранилищ, чтобы освободить место для хранения более качественных сортов. Нефть полилась уже через край. Если затоваривание пойдет и дальше, то цена может падать дальше. Это классический кризис перепроизводства. Сколько их уже было в истории мировой, мы прекрасно знаем — и зерно сжигали, и апельсины в Греции закапывали. Пока добыча не начнет сокращаться, кризис будет длиться. Кто начнет сокращать добычу? Те, у кого цена уже не покрывает даже операционных издержек, то есть когда качать из скважин станет уже невыгодно. Первые на линии огня — шельфовые и сланцевые проекты.

Была интересная новость из США, что отделение федерального резерва Далласа провело совещание с банкирами по поводу сланцевой отрасли. Там ведь пошли дефолты, состояние многих компаний очень плохое. И были даны рекомендации не банкротить эти компании, пролонгировать ссуды, искать возможности продажи для залогов. Объем проблем в этой отрасли — сотни миллиардов долларов, и если на тренде ужесточения денежной политики (а федеральный резерв, по крайней мере, делает вид, что она будет ужесточаться) еще пойдут дефолты, то возникнут проблемы уже в финансовой системе США.

Поэтому конца и края этому кризису пока не видно, есть мнение, что цена может упасть и до 22 - 25 долларов, Goldman Saсhs еще полгода назад предсказывали 20, а последний апокалипсический прогноз банка Standard Chartered, что и до 10. То есть это повторение кризиса 1998 года даже без поправки на инфляцию.

Есть такие методы трейдеров, когда они пытаются какими-то полунаучными-полуинтуитивными методами, глядя на графики котировок, определить, куда может пойти тренд. Я бы дал около 70 процентов вероятности, что недавно поставленные ниже 30 долларов за баррель минимумы — это минимумы уже на ближайшие лет 15 и что в дальнейшем нас ждет восстановление цен, а 30 процентов — на то, что будет еще одна волна падения в течение ближайших 1,5 лет, может быть, уже будущей весной, которая перепишет минимумы. Волатильность очень высокая, полеты на 5 процентов в день никого уже не удивляют. Предынфарктное состояние, больного бьет дрожь, и это очень нехорошая ситуация, если использовать такие ассоциации.

— Что ждет саму нефтяную отрасль?

— С точки зрения фундаментальных факторов можно сказать, что будет через два-три года. Ситуация пошла по самому плохому из всех сценариев, которые можно себе представить. Почти половина глобальной нефтяной отрасли, если учитывать необходимые инвестиции в геологоразведку и бурение, работает себе в убыток, а это значит, что не будет инвестиций. Никто не занимается геологоразведкой, никто не бурит. И убыточные сегодня проекты закроют, кадры будут сокращены, специалисты окажутся на улице, отрасль пройдет через кризис, мы окажемся в ситуации, крайне неприятной для потребителей нефти, когда спрос начнет расти, окажется, что добычу нарастить никто не может. И что тогда будет с ценами? Апокалиптические прогнозы сегодня — 10 долларов за баррель. А через полтора-два года будут апокалиптические прогнозы про 100 или 200 долларов за баррель из-за того, в какое состояние придет отрасль. Ведь спекулянты и биржевики — довольно истеричные люди. Так что цена обязательно будет выше, через пару лет. И тот момент, который мы сейчас проходим, будет потом вспоминаться на рынке как лучший момент для покупки акций нефтяных компаний.

«СЛЕЗАНИЕ С НЕФТЯНОЙ ИГЛЫ ПРОИСХОДИТ ЯВОЧНЫМ ПОРЯДКОМ»

— А что будет с курсом рубля? Насколько «намертво» рубль привязан к цене нефти и будет ли это меняться?

— Рубль не намертво привязан к нефти. Если вы посмотрите, то весной, когда был еще достаточно комфортный курс около 50 рублей за доллар, цена на нефть в рублях была около 3 тысяч. Сейчас она гораздо ниже. Но рубль по отношению к нефти укрепляется, он падает по отношению к доллару. И чем дальше нефть падает, тем меньше рубль будет привязан к ее цене. Причина в том, что доля нефтяных доходов в бюджете падает. А рубль определяется не только платежным балансом, но и бюджетным дефицитом. Слезание с нефтяной иглы у нас происходит явочным порядком. Алкоголик не получил дозы, его бьет дрожь, но опохмелиться он не может. Это примерно то, что происходит с нашей экономикой. Рубль не так уж сильно привязан к нефти сейчас, если вы посмотрите — нефть в последнее время на десятки процентов подешевела, а рубль отставал от нефти. Стопроцентной корреляции нет.

— Каким может оказаться самый низкий курс рубля при развитии нынешней ситуации?

— Это произойдет, когда все золотовалютные резервы Центрального банка, а это 370 миллиардов долларов, полностью перекроют денежный агрегат М2. Это курс в районе 90 рублей за доллар, и это то, куда рубль падает при самой плохой ситуации. Такой курс значит, что каждый рубль, который находится в обращении либо лежит на счетах российских банков, будет полностью обеспечен золотовалютными резервами. Он станет фактически паем в резервах ЦБ.

— А действия спекулянтов? Несмотря на эти объективные факторы, может ли быть курс разогнан и выше?

— Толпа спекулянтов может протащить рынок, как правило, выше объективного максимума на 10 процентов . Но вообще, бывают, например, такие ситуации, когда компании на рынке стоят дешевле, чем деньги на их банковских счетах. Такое бывает. Поэтому и рубль теоретически может взлететь выше 90, но это будет совершенно недооцененный рубль. Тогда настанет время покупать рубль.

«ДЕВАЛЬВАЦИЯ УЖЕ НЕ ДОГОНЯЕТ ПАДЕНИЕ НЕФТЯНОЙ ЦЕНЫ»

— Как нынешний валютный курс влияет на разные отрасли российской экономики? Ведь есть предприятия-экспортеры, есть импортеры, есть те, кто производит в России и продает продукцию на внутреннем рынке.

— Экспортерам сейчас девальвация уже не помогает, потому что она идет теми же темпами, что и падение платежного баланса. Девальвация уже не догоняет падение нефтяной цены, она, конечно, облегчает нефтяным экспортерам их деятельность, позволяет сохранять объемы добычи, но сверхприбылей они на этом уже не зарабатывают.

На всю остальную экономику девальвация рубля уже оказывает крайне угнетающее воздействие. Спрос на импортные товары падает, они дорогие, а импорт — это в том числе комплектующие и оборудование для отечественного производителя. От 50 или даже 70 процентов, а в ряде отраслей и до 100 процентов комплектующих — это импорт, а здесь только сборка. Вот автомобилестроение — у нас любят хвалить Калугу и ее автомобильный кластер. Но какое там производство? На заводе в Чехии собирается автомобиль, проверяется, а потом разбирается, привозится в Россию и собирается здесь, чтобы не платить ввозные пошлины.

— Но сейчас говорят как раз о том, что дешевый рубль создает возможность для иностранных производителей, локализовавших свое производство в России, продавать продукцию не на российский рынок, где спрос упал, а за рубежом.

— Это было бы очень хорошо. И это направление будет развиваться, но после экономической стабилизации. Чтобы что-то производить здесь и куда-то экспортировать, необходимо наращивать глубину обработки. Просто нет смысла тащить сюда комплектующие для сборки только из-за подешевевшей рабочей силы. Поэтому иностранным производителям нужно увеличивать степень локализации, наращивать связи с местными производителями, инвестировать сюда. Но для этого нужна минимальная экономическая устойчивость в банковской сфере, нужны процентные ставки гораздо ниже нынешних. Пока экономическая стабилизация не наступит, это все благие пожелания.

Когда будет больше уверенности в будущем, я убежден, что степень локализации иностранных компаний будет расти, и они будут работать и на внутренний рынок, и на экспорт. И это для нас хорошо, это спрос на кадры, это новые рабочие места. У нас есть противники иностранных инвестиций, но я абсолютно толерантен к таким иностранным капиталам, которые вкладываются в производство. Если кто-то привнес деньги, создал рабочие места — неважно, откуда эти инвестиции, пусть зарабатывают сами и дают зарабатывать нам. Но это случится не в этом году. Дай бог, если процесс пойдет в следующем.

— Кроме того, западные инвесторы напуганы санкциями.

— Но они находят способы их обходить.

— Можно обойти прямые запреты. Но есть и косвенные, когда, например, западные банки отказываются финансировать проекты в России.

— Да, это так. Тем более важно создание здорового банковского финансирования внутри России.

«Совмещение рыночных механизмов и элементов плана требует значительной перестройки всего механизма управления экономикой, перестройки минфина, ЦБ. Нужны новые кадры» (фото: kremlin.ru)

«БУДЕТЕ ГОЛОДАТЬ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕ ПОЙДЕТ ДОЖДЬ ИЗ НЕФТЕДОЛЛАРОВ»

— А что будет делать с нынешней экономической ситуацией государство?

— Пока у нас такая внешняя конъюнктура, мы от стабильности далеки. Поскольку бюджет так зависит от нефтяных доходов, тут у правительства очень печальный выбор. Если мы хотим застраховаться от волатильности нефтяных цен, мы должны уменьшать долю сырьевых налогов в бюджетных поступлениях. А как тогда поддержать внутренний спрос, как платить зарплаты бюджетникам? Печатать деньги? Но это в такой ситуации опасно. Глазьев предлагает методы нелиберальные, управляемая денежная эмиссия, создание альтернативных контуров обращения. Но такая финансовая инженерия, такой дирижизм, некое совмещение рыночных механизмов и элементов плана требует значительной перестройки всего механизма управления экономикой, перестройки минфина, ЦБ. Нужны новые кадры. Фактически нужно тогда создать структуру, аналогичную советскому госплану, только с еще более квалифицированными кадрами, так как глобальная экономика стала сложней, как и внутренняя ситуация в российской и других экономиках.

— Не так давно прошел Гайдаровский форум. Судя по выступлениям представителей финансовой власти, они находятся в панике. Объясняют, что жить все станут хуже, нужен еще один этап приватизации, уровень жизни населения снизится. И все. Ничего не предлагают. Почему?

— Просто они констатируют ситуацию. Они собрались и констатируют, что денег у нас стало меньше, позволить себе такие траты, как раньше, мы не можем, значит, кто-то останется без работы, без доходов. У больного почки отвалились, пить боржоми поздно. И в этом смысле они стали хотя бы говорить правду. Год назад они говорили ложь, что потерпите еще полгодика, и все наладится. Сейчас они хотя бы без иллюзий говорят о ситуации.

У той экономической модели, в которой мы существуем, главный императив таков: Россия — это часть глобального рынка. У нас свободный ввод и вывод капитала и ресурсов из страны, и, таким образом, объем инвестиций и капиталовложений в России определяется глобальным инвестиционным сообществом. Если ты принимаешь либеральный постулат, что рынок всегда прав, то ты ничего не можешь предложить другого, кроме этого рынка. Ведь они же не могут изменить директивно стоимость заимствований. Это возможно сделать в рамках китайской модели экономики, когда есть контролируемый курс, когда фактически есть три валюты, которыми управляет одна система— внутренний юань, офшорный юань, гонконгский доллар. Там можно манипулировать параметрами денежной системы. В рамках нашей системы ничем управлять нельзя. Они относятся к рынку как к природному явлению. У вас засуха, урожай сгорел — что вы можете делать? Ничего, голодать. Эти люди констатируют, что у нас произошел крах платежного баланса, резкое сокращение инвестиций. Экономика сгорела. И теперь вы, ребята, будете голодать до тех пор, пока не пойдет дождь из нефтедолларов и не исправит ситуацию.

«ЭТИ ЛЮДИ — КОЛОНИАЛЬНАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ, РОССИЯ ДЛЯ НИХ — КОЛОНИЯ»

— Вот Герман Греф заявил, что Россия — страна-дауншифтер. Причем он всегда и везде говорит о том, что идеал экономический — это Силиконовая долина, постиндустриальная экономика, а все остальные — отсталые. Он даже немцам про их экономику говорил, что она недостаточно передовая в этом смысле. А что вы думаете про эти «постиндустриальные идеалы»?

— Эти все разговоры — от невежества. В мире я не знаю ни одной растущей экономики, которая бы была постиндустриальной в том смысле, в котором они говорят. В США, где эта Силиконовая долина, костяком экономики является собственная промышленность и ВПК.

— Но доля сервисного третьего сектора ведь там действительно велика.

— К понятию сервиса относится и сервис финансовый. Если я страна-гегемон, которая обслуживает мировую колониальную империю финансовую, мировое обращение доллара, то я получают от этого выгоду. Весь Уолл-стрит — это сервис. Если благодаря Уолл-стриту я могу себе позволить и дефицит платежного баланса, торгового баланса, если я печатаю деньги, то у меня будет в стране высокий уровень потребления и жизни граждан. Хотя и в США это не очень уже удается, средний класс там умирает, сверхприбыли от вывоза капитала сосредотачиваются в руках очень небольшой части населения страны.

Но тем не менее в такой стране будет и высокая доля сервиса — ретейл, финансовые услуги и т. п. Потом, если я занимаюсь выносом производств в другие страны, на аутсорсинг, то у меня будет развит сервис, обеспечивающий этот аутсорсинг, диверсификацию поставок, логистику и прочее. Но все это мясо существует вокруг крепкого скелета. А скелет — это промышленность, это ВПК. В США мощная энергетика, в т. ч. и нефтяные компании. Это и мощный рынок недвижимости, строительства.

А Силиконовая долина выросла на заказах ВПК. Весь ІТ-сектор, сам интернет, все возникло по заказу оборонного комплекса. И самые последние разработки, еще во времена Буша-второго, который вбухал огромные деньги в кибершпионаж, в кибербезопасность, во все то, о чем писал Сноуден. Все финансировалось государством. Эти средства прекрасно использованы были этой ІТ-индустрией, которая тогда оправилась после кризиса доткомов в начале 2000-х. То есть эта отрасль спонсируется государством фактически.

— А нам внушают, что это как раз идеальный пример рыночного успеха.

— Я могу привести пример другой страны. В Британии действительно промышленность умерла. Из-за дорогого фунта и гипертрофированного финансового сектора, когда даже учителя математики нормального нет в провинции, все кто мало-мальски способен, идут в инвестбанкинг.

Что такое Англия — это Лондон, где все растет, где всегда растут цены на недвижимость. И убитая провинция, где нет ничего. Вот вариант постиндустриальной экономики — финансовый центр, который обслуживает значительную часть глобального мира, вокруг него — сеть британских офшоров, где сосредоточена примерно треть мировых сбережений. Это же фактически современная форма пиратства. Когда-то в Англии было морское пиратство, а теперь такое современное финансовое.

Мы в этом смысле похожи — есть Москва как финансовый центр нашей сырьевой экономики, где тоже всегда росли цены на недвижимость, когда на Кипре вилла на взморье стоила как трехкомнатная квартира в Москве в 2008 году. Производство в Москве давно умерло, кроме обслуживания бытовых нужд и пищепрома. А вся остальная страна живет, как ни парадоксально, на субсидии федерального центра, хотя все богатства России не в Москве.

И это очень опасно, потому что это аналог колониального государства. Где Москва — метрополия. И рассуждения Грефа — это такие рассуждения жителя метрополии, как если из Лондона кто-то начнет поучать жителя ЮАР или Индии, которые бывшая колония: вы отстали в развитии, мы вам цивилизацию несли-несли, так и не донесли. Эти люди — колониальная администрация, Россия для них — колония, из которой никак не удается сделать что-то близкое их сердцу.

«Рассуждения Грефа — это такие рассуждения жителя метрополии, как если из Лондона кто-то начнет поучать жителя ЮАР или Индии, которые бывшая колония: вы отстали в развитии» (фото: prav.tatarstan.ru)

«ПРОГРАММА МИНИМУМ У НИХ — ПОЛУЧИТЬ ПРИБЫЛЬ, ПРОГРАММА МАКСИМУМ — ПОЛУЧИТЬ БОЛЬШЕ ВЛАСТИ»

— Но у нас есть ведь вертикаль власти, президент. Ухудшающаяся ситуация экономическая влечет за собой народное недовольство. Да, есть патриотический подъем, но что дальше финансовый кризис будет означать для власти?

— Чтобы понять, что будет происходить в России, стоит почитать обзоры американских инвестбанков. Банк MerrillLynch еще год назад, когда рубль был по 50 и все было еще не так плохо, как сегодня, выпустил отчет, как влияют на Россию американские санкции. Вывод: почти никак, российской экономике при ее модели и тогдашних параметрах внешней среды американские санкции никакого существенного вреда нанести не могут, и попытки американской администрации повлиять на политику Путина будут безрезультатны до тех пор, пока не будет падения цены на нефть ниже 30. Это уже повлечет за собой серьезные проблемы у системообразующих кредитно-финансовых институтов страны. И действительно, сейчас, например, наблюдаются серьезные проблемы у Внешэкономбанка, он банкрот. Посыпался Внешпромбанк, где держала деньги наша элита. Посыпались менее крупные банки под конец года. Финансовая система трещит по швам. Докапитализации банков колоссальные, их повесили на госдолг, это идет облигациями федерального займа.

Есть конспирологическая точка зрения, что так как цены на нефть манипулируемы рынком, их будут так и держать до тех пор, пока Россия не будет доведена до кризиса. Силуанов не зря вспомнил 98-й год. В 98-м году ситуация была хуже, не было резервов золотовалютных. Но если мы валютные резервы сейчас будем просто тратить, то к моменту, когда они кончатся, ситуация станет неуправляемой. А если нефть закрепится ниже 30 долларов за баррель, резервы минфина закончатся уже в этом году.

— Почему тогда нет мобилизационных мер? А не является ли этот коллапс вообще целью? Поскольку часть элиты надеется получить в итоге политического кризиса то государство, которое им больше понравится, чем нынешнее.

— Обратите внимание, все заговорили о приватизации. Сбербанка, Роснефти и т. п. У государства еще остались достаточно крупные активы, и эти активы критические для страны. Что такое Сбербанк? Это самый крупный розничный банк, через который осуществляют выплаты бюджетному сектору. Отдать его в частные руки — это покруче, чем атомную станцию отдать. Вот, кстати, «Фукусимой» частная компания управляла. Я считаю, что это нонсенс. Я бы никогда не упускал из рук государства такие ключевые отрасли, как финансы, порты, аэропорты, трубопроводы, вообще инфраструктурные отрасли, которые обеспечивают скелет экономики. И соответствующие компании. Это тот же «Газпром», «Роснефть» и Сбербанк. Если все это отдать в частные руки, то правительство станет заложником этих крупных корпораций. Это то, что существует в США. Там корпоратократия, там нет никакой власти народа кроме местного самоуправления.

— А что у нас?

— У нас есть некий баланс интересов между теми, кого можно назвать либеральным кланом, и всеми остальными — силовиками, местными элитами, местными администрациями и даже простыми людьми. Хотя у простых людей напрямую возможности влиять на политику нет, выборы у нас — дирижируемый процесс, но за общественным мнением следят и до серьезного общественного недовольства стараются не доводить. Сейчас власть — это комбинация олигархии и некой такой «монархической вертикали», миссия которой защищать народ от бояр. А либеральные власти хотят, если использовать такие ассоциации, не монархию, а венецианскую республику.

— Складывается впечатление, что им не нравится не экономика России, а именно ее политическое устройство, независимо от того, сколько богатства они могут получить.

— А одно другому не мешает. Те, кто купит по дешевке «Газпром» и «Роснефть», просто потом обогатятся. Посмотрите, на сколько эти акции упали в цене в долларах. А Греф или Костин, которые станут покупателями своих банков, сбережения в рублях не держат. Я думаю, что обогатится в итоге этой новой волны приватизации в основном топ-менеджмент.

Поэтому программа минимум у них — получить прибыль, программа максимум — получить больше власти. Потому что у этих людей достаточно денег. На этом уровне получить еще — это просто уже спортивный интерес. А людям нужна власть. Сейчас ее мало. При Путине им мало места. Путин занимает слишком большую долю политического пространства в России. Его слово — фактически закон. Он хотя и является избранным президентом, но в силу исторической традиции и ситуации стал самодержцем. И его и народ так воспринимает, и он свою миссию, видимо, так воспринимает.

И ведь он вроде был ставленником олигархии, которую он, кстати, разгромил, если вспомнить судьбу семибанкирщины. Но все-таки он советский человек, его детство и юность прошли в СССР, и это уже не изменить. Поэтому его всеми способами будут пытаться убрать. Вообще, наступает у нас очень нестабильное политически время. Если в этой ситуации еще и цены на нефть такими же продержатся, у нас будет очень веселая предвыборная кампания.

«МАЛЫЙ И СРЕДНИЙ БИЗНЕС, РЕГИОНАЛЬНЫЕ КОМПАНИИ — ЭТО НЕ ВЕРХНЯЯ ПАЛУБА «ТИТАНИКА»

— Может быть, это все, наоборот, может развязать президенту руки для смены экономической политики? Ведь об этом заговорил уже даже самый лояльный лагерь — единороссы.

— Да, это крыло ЕР фактически по своим идеям объединилось с Глазьевым. А знаете почему? Потому что это люди, представляющие интересы реального сектора и регионов. И они поняли, что они просто не доживут до того счастья, когда Герман Греф будет приватизировать Сбербанк, к этому моменту этот весь средний бизнес просто умрет. Люди поняли, что им конец, и нашли себе тактического союзника. Может, у них что-то и получится. Но лоббистский и финансовый ресурс у них невелик. У них высокий политресурс, так как у них хорошие связи среди компаний малого и среднего бизнеса во всех регионах — я говорю о «Деловой России», о Борисе Титове, которые проделали титаническую работу, чтобы эту волну дискуссии об альтернативной экономической политике поднять. Почему засуетилась та же «Деловая Россия»? Либеральная элита сможет эвакуироваться отсюда, они небедные, им коллапс не страшен, они его ждут осознанно. Это будет для них способ купить все по дешевке и получить потом больше власти. А вот остальной бизнес — малый и средний, региональные компании — это не верхняя палуба «Титаника». Эти люди поняли, что они будут тонуть, как и мы все с вами, если «Титаник» начнет разваливаться. И мы все будем выплывать не на шлюпках, а в гораздо худших условиях.

А компании малого и среднего бизнеса могут вывести людей на улицы. И когда они будут разоряться и их владельцы придут к сотрудникам, то они скажут: я закрываюсь, я сделал все что мог. И тут не будет классовой борьбы рабочих против хозяев. Они по одну сторону окажутся. Рабочие и хозяева национальной экономики против той части элиты, которая придерживается глобалистских взглядов. В принципе, это такая национально-освободительная борьба. И если Россию рассматривать как колонию, то это борьба за независимость от этого неоколониализма. Опыт мировой истории показывает, что такая борьба может быть успешной.

«РОССИЯ ЯВЛЯЕТСЯ ВАЖНОЙ ЧАСТЬЮ ТОЙ ФИНАНСОВОЙ ВОЙНЫ, КОТОРАЯ ИДЕТ В МИРЕ»

— Насколько события, происходящие с экономикой в России, связаны с мировыми геополитическими процессами? Вообще, на ваш взгляд, до какой степени нефтяной рынок связан с геополитикой?

— Я не конспиролог, но у меня есть ощущение хорошей скоординированности некоторых событий. Почему все валютные обвалы, связанные с локальными провалами нефтяных цен, приходятся на пик выплат внешнего долга? Пик платежей в декабре 14-го года — валютная паника. Пик выплат в декабре 15-го года — валютная паника. Снова. Вот эта девальвационная волна. И цена на нефть падает, и федеральный резерв поднял ставку. Очень много признаков, что Россия является важной целью той финансовой войны, которая идет в мире. В ней не все против России, а все против всех. И Китай валится, и арабские страны, и нефтяная отрасль в самих США. На войне есть потери со всех сторон, бескровной она не будет — раз уж развязали эту войну с падением нефтяных цен и дефляционным кризисом. Потому что падение цен на энергоносители к нему и ведет. Если цена на энергоносители падает, падает стоимость всего, с мультипликатором. Никакой инфляции вы создать не можете. Для финансового сектора это плохо, он живет на инфляции. И достанется всем — и нам, и Китаю, и Персидскому заливу, и США. Но если считать, что мы одна из целей, то задача — пошатнуть нашу финансовую и политическую систему, и в том числе добиться еще и нашего ухода с европейского рынка энергоносителей. Особенно, если будут сохраняться санкции в сфере технологий нефтепеработки и нефтедобычи. У нас уже в этом году начнет падать добыча и экспорт. Мы начнем уступать долю рынка в Европе другим. Газовый рынок Европы мы уже теряем, добыча «Газпрома» на минимуме. И в борьбе за рынки сбыта мы себя не очень хорошо чувствуем.

Будь у нас другая экономическая модель — ок. Отобрали у нас польский рынок, допустим, ну и ничего. Но у нас настолько критически зависит от экспорта в Европу бюджет, и плюс внешняя политика с Европой выстроена исходя из того, что мы дружим с Европой на почве сырья. А теперь? Хотя глядя на то, что сейчас с Европой происходит, сейчас может быть лучше от нее держаться подальше. Вопрос: надо ли при этом «прислоняться» к Китаю? Но с Европой хороших отношений у нас уже не будет достаточно длительный период времени. Да, инвесторы придут, возможно, пользоваться дешевой рабсилой и рынком сбыта, но это не улучшит политическую ситуацию.

— Есть ли позитивные новости для России хоть какие-то?

— Да, есть ведь прогнозы и позитивные на сырьевой рынок. Многие уверены, что во второй половине года цены восстановятся до 55 долларов после того, как, наконец-то, существенно упадет добыча нефти в США. Нельзя также исключать и того, что федеральный резерв снова начнет печатать деньги, а еще до этого прекратит разговоры о подъеме ставки. Но это в том случае, если им важнее стабильность в собственной экономике.

— А если важнее «утопить» остальных?

— Если задача — дестабилизировать и ослабить Россию и Китай, и еще больше поджечь Ближний Восток, тогда будут «валить» цены и дальше. У нас тогда на кризис рынка сырья наложится уже мировой финансовый кризис, это будет что-то вроде великой депрессии, которая закончилась мировой войной. Война, впрочем, и сейчас идет, но уже другими методами — сетевые, гибридные войны. Просто их интенсивность будет расти.

«СИСТЕМА ВЛАСТИ, КОТОРУЮ ОНИ ПРИДУМАЛИ, САМАЯ ЭФФЕКТИВНАЯ В ИСТОРИИ»

— А кто управляет рынком нефти для реализации такой геополитики?

— Цена на нефть — очень управляемый параметр. Это делают несколько крупных игроков. Может быть, они сейчас остановятся и зафиксируют свои прибыли. Они делали ставку на этот завал. Сейчас рекордно короткая спекулятивная позиция на нефть за всю историю фьючерсного рынка. Не продано никогда не было столько нефти в физическом выражении без покрытия как сейчас. Абсолютный рекорд. И вот всех этих людей, запродававших нефть на дне рынка, как говорят на биржевом жаргоне, «повезут на маржинколл», то есть они продали нефть по 30, а им ее сделают по 40 и заставят фиксировать убытки. Их просто разорят. Это один вариант развития событий.

Но может быть и другой. Если реальные цели у глобальной элиты — рушить ситуацию в мире, переформатировать геополитический ландшафт, пользуясь экономической напряженностью, то нефть тут политический фактор, это от самой нефтяной отрасли уже не будет зависеть. Нужно будет, чтобы была по 20, будет по 20, по 10 — так по 10. Цена на нефть вообще никак не определяется сегодня реальным состоянием нефтяной индустрии. Нефтяные фьючерсы — это не нефть. Их можно продать сколько угодно, для этого нужно просто обладать достаточной финансовой мощностью. Любая банковская организация, обладающая неограниченным доступом к ресурсу печатного станка, обладает достаточной финансовой властью, чтобы поставить цены на любой актив в мире на тот уровень, который понравится.

В этом суть плановой экономикой сегодня. Цены определяет не минфин советский, а выходит на ТV-канал «Блумберг» человек в галстуке из Goldman Sachs или другого авторитетного банка Уолл-Стрит и говорит, что цена ожидается такая. И его все слушают и понимают, что раз он говорит, цена, вероятно, будет именно такая, и сами своими деньгами ее туда ставят. Это бесструктурная власть. Это система власти, которую они придумали, самая эффективная в истории.

— И как этому противостоять? И кто в состоянии этому противостоять?

— Только созданием альтернативной финансовой системы в рамках стран, которые являются в нынешней системе пострадавшими, то есть работают на глобальный капитал.

— Такие попытки вроде бы есть у того же блока БРИКС.

— Да, пытаются, но трудно найти общий язык, трудно русским и китайцам, есть разный менталитет и культура. Но это единственный выход. Ведь то, что происходит, — это не новый кризис, это продолжение кризиса 2008 года, а в глобальном масштабе — это кризис глобальной финансовой системы. Система глобального управления не соответствует целям развития. И если те, кого она не устраивает, смогут объединиться, тогда им будет о чем говорить с нынешними хозяевами мира, которые понимают лишь язык силы. Если же ситуацию не пытаться менять, она будет усугубляться, ведь в глобальном масштабе верхи ничего менять не хотят, а низам будет жить все хуже.

Маринэ Восканян