ОТ «ПОНАЕХАЛИ» ДО «САМИ-ТО ВЫ, ЧАЙ, НЕ В МОСКВЕ РОДИЛИСЬ, ТОВАРИЩИ СЛАВЯНЕ»

Камера ползет над спящей Москвой. Никаких открыточных видов: серые коробки домов, блочные детские сады, широкие, предназначенные для большого количества машин улицы. Собственно, это может быть почти любой спальный район: Медведково, Ново-Переделкино, Бутово, Чертаново или Теплый Стан. На одном из домов установлен экран с рекламой — маленькая деталь, неуловимо роднящая унылый московский пейзаж с Гонконгом или Нью-Йорком, как их обычно показывают в мрачных антиутопиях.

Где-то там, среди этих бесконечных блочных многоэтажек, стремится уснуть неприятная девушка по фамилии Ласточкина. Ласточкина носит майку «Я люблю Москву», работает в ФМС, а ее жениха убили мигранты. Теперь мать и сестра убитого названивают Ласточкиной по ночам, чтобы выжить несостоявшуюся невестку из квартиры. Совсем скоро ей поручат ответственное дело, а в напарники дадут таджика Хасана, прозванного Санитаром.

«Побег из Москвабада» — дебют в большом кино телевизионного режиссера Дарьи Полторацкой, известной зрителям по работе над сериалами «Не родись красивой», «Любовь как любовь», «Кружева» и «Талисман любви» — вызывает интерес по нескольким причинам. Во-первых, это первый серьезный фильм конкурсной программы, показанный в рамках фестиваля («Муравьиная история» Мостафы Фаруки из Бангладеш хотя и обладает некоторыми достоинствами, преимущественно находится за гранью добра и зла). Во-вторых, это единственный вошедший в программу значимый российский фильм — «Рудик», показ которого состоится днем в понедельник, кажется скорее локальным явлением, чем общероссийской премьерой. В-третьих, картина поднимает важную для нашего общества тему, и, хотя скандалы вокруг овощебазы в Бирюлево поутихли, сама проблема миграции никуда не делась.

Публицистичность, пожалуй, является главным достоинством и главным недостатком картины. «Побег из Москвабада» — очень правильное, очень человечное кино. Или стремится быть таковым. Всех вроде бы можно понять: и Ласточкину, некогда прошедшую увлекательный путь от несостоявшейся проститутки с Черкизовского рынка до владелицы чиновничьего кабинета в большом здании в центре, и Хасана, который помогает устраивать облавы на мигрантов, чтобы те насильно, но вернулись к себе домой. Представлены все точки зрения от «понаехали» до «сами-то вы, чай, не в Москве родились, товарищи славяне». А вокруг — злая и бесчеловечная Москва, которая перемалывает людей и судьбы, и тут не так уж и важно, из Курска ты, Владимира или Душанбе. Человек человеку волк. Всех интересует только нажива. У москвичей нет души. У приезжих нет сердца. И мигранты тоже любить умеют. Ах, если бы парни всей земли и прочее.

УМОЗРИТЕЛЬНАЯ СЮЖЕТНАЯ СХЕМА С ЗАДАННЫМ ФИНАЛОМ

На уровне острой заметки все работает. Проблемы начинаются, если рассматривать «Побег из Москвабада» как художественное произведение. Все это довольно умозрительная сюжетная схема с заданным финалом. Конечное превращение известно наперед, и неизбежно, как решение теоремы из школьного задачника. Вроде бы все как нужно, но добились этого максимально топорными средствами.

Часть героев «Москвабада» нужна только для того, чтобы озвучивать отдельные отвлеченные идеи, напоминая скорее набор пороков и добродетелей во вкусе екатерининской пасторали, чем живых людей. Хасану отведена почетная роль «благородного дикаря», призванного что-то доказать «белым людям» вокруг. Весь фильм он робеет, говорит мудрые слова и делает что-нибудь жертвенное. Весь фильм он не меняется ни на йоту. Это могло бы быть хорошо, но «благородный дикарь» — такой же стереотип, всего лишь оборотная сторона крика «бей черномазых». Вместо того чтобы сделать Хасана простым человеком со своими сомнениями и надеждами, авторы низводят его до состояния сахарного ангелочка, всеобщего мальчика для битья. Ангелочки — это замечательно, но в них не очень-то верится. Тоже можно сказать и про Ласточкину, чьи действия и реакции почти все время кажутся как минимум преувеличенными.

«Злая Москва» — еще один конструкт. Ни Москвы, ни москвичей в фильме нет. Несколько проездов камеры и показ некоторых городских достопримечательностей не дают ощущения места. Авторы пытаются добавить образу города объема и остроумно вводят в действие экскурсионные группы и чтение апокалиптических отрывков из поэмы Маяковского «Облако в штанах», однако почти полное отсутствие живых героев лишает их труд смысла. То, что видит на экране зритель, — это именно Москвабад, место, где всем живется плохо только потому, что никто не пытается жить иначе. Кажется, что почти все свои дни жители этого города или наживаются на мигрантах, или судятся из-за квартир. На остальное времени у них попросту не остается. Поразительно, но огромная, многомиллионная Москва остается где-то вне поля зрения всех этих людей. Занятые интригами или произнесением бесконечных патетических диалогов, они умудряются ее попросту не замечать.

МИГРАНТЫ КАК ЭКЗОТИЧЕСКИЙ ФОН ДЛЯ ПРОЗРЕНИЙ «БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА»

Наконец, сами «мигранты» представляются в картине чем-то однородным, хотя на самом деле это множество самых разных людей из самых разных стран. Одни из них живут в параллельном мире, со своими общежитиями, школами и молельными домами (рассказы о тайных «городах» мигрантов, расположенных на территориях заброшенных бункеров и старых советских зданий, будоражили фантазию москвичей в дни волнений вокруг овощебазы в Бирюлево), другие, наоборот, пытаются встроиться в московскую жизнь, перенять чужие обычаи и взгляды. Иногда это получается, иногда — не очень. На территории Москвы, ко всему прочему, действует большое количество землячеств. Можно предположить, что и они играют какую-то роль в жизни приезжих. Все это могло бы как-то оживить «Побег из Москвабада», сделать его более реальным. Но, борясь со стереотипами, создатели фильма предпочитают идти по пути стереотипов.

При этом нельзя сказать, что «Побег из Москвабада» — это совершенно плохое кино. В нем есть сильные и выразительные сцены, иногда его герои и правда могут быть человечными. Претензии, которые можно предъявить к этому фильму, сводятся не к тому, что он плох, а к тому, что он не хорош. Когда (пусть даже это будет не скоро) острота проблемы спадет и фильм из острого высказывания станет просто фильмом, в сухом остатке окажется не так много.

Но даже с точки зрения острого высказывания он мог бы оказаться сильнее. У Полторацкой, очевидно, самые благие намерения, однако любой честный фильм про мигрантов, в котором они не были бы только экзотическим фоном для прозрений «белого человека», сделал бы больше, чем с десяток историй в духе «Побега из Москвабада».

Максим Семенов

Чиайте также:

Попал ли под санкции казанский международный кинофестиваль? Часть 1-я