Наиль Маганов: «Валюту мы будем продавать даже 31 декабря»

«БЬЕМСЯ ЗА КАЖДЫЙ ЦЕНТ, НО ДАЖЕ ПРИ ЦЕНЕ НЕФТИ В 40 ДОЛЛАРОВ ПРОФИНАНСИРУЕМ ОСНОВНЫЕ ИНВЕСТПРОЕКТЫ»

— Наиль Ульфатович, учитывая, что в уходящем году нефть резко подешевела, хотелось бы узнать, какая цена стала бы для вас критической? (Вопрос «БИЗНЕС Online»)

— Наша компания традиционно была ориентирована не на импортные оборудование и технологии, во многом мы работаем именно на российском. Поэтому на первом этапе на нас не сказывается резкое падение цены на нефть с точки зрения инфляции. Что такое критическая цена? На 1 доллар она падает — мы с коллегами переживаем. Если б вы видели, как наши коммерсанты неделями бьются с покупателем за 2 - 3 цента с барреля. Но у нас есть сценарий (более подробно об этом мы писали вчера — авт.) и на 40 долларов, и даже при таком раскладе мы будем работать и финансировать основные инвестиционные проекты.

— Как соотносится выручка от одной тонны нефти в сыром виде с выручкой от тонны нефтепродуктов? И как она будет меняться с введением новых установок?

— Пока мы строили ТАНЕКО, налоговое законодательство сменилось четыре раза. Что творилось с ценами вы сами видели. Естественно, мы постоянно меняем очередность ввода установок. Что касается эффективности, то переработка нефти для компании однозначно эффективнее, чем нефть на экспорт. В сегодняшних условиях это где-то около 2,5 тысяч рублей дополнительной выручки, это 17 - 20 процентов, если вычесть налоги. Идет много дискуссий о том, зачем строить заводы, и в том числе касательно ТАНЕКО. Могу сказать одно: с точки зрения не только компании, но и государства и региона, это выгодное мероприятие. Мы просчитывали для себя дополнительный ВВП, который обеспечит наш завод. Только на сегодняшний день это уже 21 миллиард рублей. У нас есть план расширения до 14 миллионов тонн, и мы этим занимаемся. Тогда 71 миллиард рублей ВВП дополнительно ежегодно будет получать наше государство. Нужно ли еще что-то кому-то доказывать? При этом мы вкладываем гигантские деньги в российское оборудование, технологии, проектировщиков.

«ЕСЛИ НАС С «БАШНЕФТЬЮ» ВЫДЕЛЯТ В ОТДЕЛЬНЫЙ ПОТОК, ОТ ЭТОГО ПРОИГРАЮТ ВСЕ»

— Прошла информация, что «Татнефть» соглашается пустить сернистую нефть по отдельной трубе...

— 14-миллионный завод — решение о нем было принято уже давно, и завод уже вошел в энергетическую стратегию федерации до 2030 года. После этого мы получали техусловия на подключение, и сегодня «Транснефть» для нас их разрабатывает. Чтобы не стоять на месте, мы приступили к проектированию первых установок. Надеемся в середине следующего года приступить к строительству. Оборудование на 14-миллионник начинаем заказывать в апреле. А на трубу мы никакого согласия никому не давали. Что такой вопрос рассматривается — это понятно. К сожалению, месторождения стареют по всей России. Перед «Транснефтью» стоит проблема и роста мощности трубопровода. Рассматривается много вариантов, одним из них было выделение отдельного трубопровода. Насколько я знаю, есть поручение правительства минэнерго вместе с компаниями этот вопрос рассмотреть.

Что касается согласия «Татнефти» идти отдельной трубой, надо смотреть на вопрос шире. Сегодня «Татнефть» добывает свою нефть с неким содержанием серы. Платит налоги. Сложилось определенное равновесие между налоговыми условиями и рыночной ситуацией, которое позволяет нам добывать эту нефть. Теперь говорят: мы вас с Башкирией выделим в отдельный поток. Что это значит? Что нашу равновесную систему начинают расшатывать. Что в итоге получается? Отдельный поток с ухудшенными качествами нефти. Покупатель как отреагирует? Естественно, он даст заниженную цену. Теперь возвращаемся к нам: по оценкам это получается минус 45 - 50 центов с барелля. Если нефть приходит с пониженной ценой, что делает «Татнефть»? У нас автоматически абсолютно убыточными становятся 4 - 4,5 миллиона тонн нефти. Мы не можем поддерживать базовую добычу, лишаемся инвестиционного потенциала. Кто выиграет от этого? Государство? Нет, налоги будут потеряны. «Транснефть»? Нет, объемы будут упущены и они объективно становятся убыточными. Регион? Нет.

— «Лукойл»?

— Тоже маловероятно. Все эти вещи понимают и в правительстве тоже, и там нет на сегодня такого решения, чтобы кого-то выделить и куда-то погнать. Чтобы после такого всю систему снова привести в равновесие и опять начинать добывать «Татнефти», «Башнефти» и малым компаниям, государству пришлось бы делать новые налоговые условия. И все это ради выгод, которые сегодня совсем неочевидны.

— Вы сейчас получаете нефть с сернистостью 1,8. Может быть, ТАНЕКО этот процент повысит?

— Ну, давайте сделаем 2,3 процента. Что это значит для компании? Такую нефть невыгодно перерабатывать. 1,8 — это не случайная цифра. Это просто пороговое значение, за которым следуют последствия. Например, надо будет строить дополнительные установки по чистке серы, производству водорода и так далее. Потому что химические процессы, которые идут следом, рассчитаны, что в параметрах 1,8 серы мы будем получать приемлемую гостовскую продукцию, в том числе «Евро-5». Все, что дальше, это дополнительные капвложения. Выше цена переработки — ниже цена нефти. Либо кто-то должен нам это субсидировать.

«ПОЙДЕМ НА ЭКСПОРТ, ТОЛЬКО КОГДА ЗАКОНЧАТСЯ МОЩНОСТИ ПО ПЕРЕРАБОТКЕ»

— После «черного вторника» правительство обязало госкомпании продавать часть валютной выручки. Коснулось ли это «Татнефти»?

— За 11 месяцев мы прогнозируем порядка 13 миллиардов долларов валютной выручки, и в этом месяце плюс 300 - 400 миллионов у нас будет. И мы примерно столько же и продавали. К моменту того совещания на счетах компании действительно была сконцентрирована небольшая сумма денег, но она шла под будущие возвраты кредитов — это порядка 400 миллионов долларов. Когда было совещание, нам просто разъяснили порядок, по которому мы легко сможем при необходимости хеджировать свои излишки и при необходимости не выходить на рынок, а получать деньги через уполномоченный банк в Центробанке. Под очень даже приличные проценты — 0,75 процента. Нам сказали: нет необходимости избыточно страховать свои риски, спокойно продавайте эту валюту. Что касается нас, мы никогда не сможем нормально вести деятельность, если мы эту валюту будем копить. Мы ее не задерживаем. Могу сказать, что даже 31 числа у нас будут продажи. Никто не ставил нам особых условий, просто сказали: излишне не страхуйтесь. Свои 400 миллионов мы продали и направили в производство.

— А как лично вы отреагировали на «черный вторник»? Народ скупил в магазинах все — телевизоры, холодильники, стиральные машины. Может, вы машину какую-нибудь прикупили? (Вопрос «БИЗНЕС Online»)

— Я в доллары не уходил, потому что знаю, в длинную все равно все это вывернется. Не первый кризис. Что касается продаж компании, то у нас изменений не было, у нас товар биржевой и контрактуемся мы заранее. По-человечески смотрели на все эти колебания, конечно, с беспокойством. Никаких объективных предпосылок для таких колебаний не было. Слухи. Кто их распространял? Банки — потом люди сами к ним пошли. Владельцы магазинов — люди поддались и на эту провокацию. В своем коллективе, как могли, коллегам объясняли: «Товарищи, успокойтесь, все нормально, ничего не изменилось». Мы же чувствуем, мы как нефтяники знаем, сколько мы валюты приносим в страну, знаем, сколько расходуем, знаем, что у страны положительный платежный баланс. С какого перепуга такие скачки? В таких случаях людям надо объединяться, свои валютные затраты уменьшать и все. А мы наоборот их раздували, побежали покупать телевизоры, машины... Что сделали торговцы? Они взяли эти деньги и пошли их по 75 рублей отоварили и все. А люди теперь будут думать, куда эти 5 телевизоров девать, потому что понесли свои заработанные деньги туда, куда их точно не надо было нести. Я бы на их месте лучше бы пошел валютные облигации покупать. Было бы больше пользы — они в этом время и торговались с дисконтом 20 - 30 процентов.

— В связи с изменением курса доллара будет ли пересмотрена схема продаж нефти? Может быть, в сторону увеличения экспорта?

— Компания будет продавать в тех направлениях, которые нам выгодны. Первым по эффективности направлением мы считаем переработку внутри России. Когда будут загружены все мощности по переработке, то ничего не остается, как идти на экспорт — это самый плохой рынок. Что касается нефтепродуктов, то для нас приоритетный рынок опять же внутренний. Даже получив дизельное топливо на гидрокрекинге, наше «Евро-5», мы ни тонны на экспорт не продаем. Внутренний покупатель разбирает все, в первую очередь из-за качества, мы даже не можем удовлетворить спрос. За рубеж вывозим то, что не имеет хода на внутреннем рынке. Допустим, мазут у нас запрещено продавать — мы его везем на экспорт.

— Какова доля экспорта сырой нефти?

— В год мы порядка 8 миллионов тонн продаем в виде сырой нефти. Нефтепродуктов на экспорт продаем процентов 30. До запуска гидрокрекинга было больше, потому что за рубеж шли все темные нефтепродукты. Насколько нам удастся эту пропорцию соблюсти в будущем? Хотелось бы соблюсти.

«ПЕРСПЕКТИВЫ РАБОТЫ НА УКРАИНЕ ПРОСТО НУЛЕВЫЕ»

— Как продолжается работа со сланцевой нефтью?

— Мы занимаемся расширением своей сырьевой базы, ни в какие кризисы это не прекращали. Восполнение ресурсов у нефтяников в крови. Сланцевая нефть — одно из направлений, в которых компания может получить прирост запасов. На сегодня идет программа опытно-промышленных работ, открыто финансирование. Добычу мы уже в прошлом году получили, но это была старая скважина. А сейчас мы будем осваивать скважину специально для добычи сланцевой нефти в Бавлах. На сегодня там забур уже 1,4 тысячи метров, и мы думаем, что в первые дни нового года уже достигнем сланцевого уровня и пойдем по этому пласту горизонтально. Идем осторожно, испытания проводим тщательно (как дополнил главный геолог «Татнефти» Раис Хисамов, в этом году компания защитила запасы по доминиковым отложениям в объеме около 30 млн. т сланцевой нефти — авт.).

— Несколько дней назад Госдума приняла поправки к градостроительному кодексу, о которых давно мечтали нефтяники. Речь идет об упразднении разрешений на строительство и бурения скважин. Для «Татнефти» это имеет значение?

— Мы не только мечтали, но и активно боролись за эту мечту. Когда это правило появилось в 2008 году, оно стало для нас шоком. На самые типовые изделия мы вынуждены были делать проекты, платить сумасшедшие деньги, все это задерживало стройку скважин, и непонятно для чего все это было. Сегодня, естественно, наши службы немножко задышали. Я не скажу, что мы получили большую выгоду как компания, но наши люди, которые сутками переписывали стопки бумаг, разгрузятся. Есть еще ряд решений, над которыми мы работаем и которые неоправданно осложнили нам жизнь. У нас есть даже секция внутри «Татнефти», где эти вопросы разбираются, после чего мы выходим на соответствующие органы власти. Неплохо в этом плане заработал Ростехнадзор, они сделали у себя технический совет, и у нас появилась некая трибуна.

— Несколько слов про «Укртатнафту» в связи со сложной ситуацией на Украине...

— Все в курсе, что у нас прошло заседание международного трибунала, и он решил, что к «Татнефти» было неправильное отношение на Украине, и что наши инвестиции были изъяты с нарушениями международных законов. «Татнефть» получила 108 миллионов (существует решение суда, но фактически деньги не получены — прим. ред.). Это без процента, а проценты тикают, и мы ждем, начисление будет больше. Это касалось только наших вложений — 8 процентов акций. Дальше украинская сторона объявила, что они не удовлетворены этим решением, и они подали апелляцию. Все идет в законном порядке. Мы не имеем права разглашать все материалы, которые получили в ходе процесса, но я могу сказать, что мы не удовлетворены этой суммой и сегодня уже отработали стратегию дальнейшей работы над возмещением ущерба.

Мы считаем, что перспективы нашей работы на Украине сегодня просто нулевые. Защищенности нет, русофобия запредельна. В сетях АЗС поддерживаем минимальные инвестиции, в какой-то момент были публикации, что нашими заправками заинтересовались украинские антимонопольные органы, нашли на какой-то дороге, где раз в год проезжает машина, две наши заправки, и оказалось, что мы стали монополистами с нашими 100 заправками на всю Украину... Продажи на них растут, и мы намерены сохранять их на прежнем уровне. У нас там тоже большой коллектив, за который мы тоже несем ответственность.

— Каковы планы добычи битумов?

— Это один из проектов, который мы не намерены сокращать. Сегодня мы вышли на стадию промышленной разработки. У нас сегодня 9 буровых блоков, на следующий год планируем довести количество блоков до 23. Последовательно будем доводить добычу до 2 миллионов тонн. Есть специальные налоговые условия, но они сжаты по времени и мы не сможем больше ничего сделать. Инвестиции гигантские — в нашем проекте это порядка 100 миллиардов рублей за три года. Окупить их в короткий срок не представляется возможным. Конечно, хотелось бы, чтобы этот проект развивался, потому что мы только-только поняли, как это работает, разработали оборудование. Владельцем многих уникальных технологий является «Татнефть». Часть мы запатентовали, часть оставим пока в секрете, но с удовольствием будем оказывать услуги другим компаниям.

— Как на вас скажется налоговый маневр?

Владимир Лавущенко — заместитель генерального директора ОАО «Татнефть»:

— Хочу напомнить, что налоговый маневр вызван созданием единого таможенного пространства между Казахстаном, Белоруссией, Россией. Это значит, что все товары и услуги должны перемещаться по единым правилам. Экспортная пошлина оказалась разной в Казахстане и России, поэтому было принято решение о поэтапном налоговом маневре — перенести сбор экспортных пошлин на внутренний налог на добычу полезных ископаемых. В 2015 году НДПИ примерно увеличивается на 43 - 44 процента по сравнению с первоначальным. В то же время снижается пошлина. Дальше вступает третий компонент налогообложения — акцизы. Они начинают снижаться, чтобы выровнять ситуацию. Господин Шаталов (замминистра финансов РФ Сергей Шаталов — ред.), представляя эту модель, исходил из того, что будет полнейший баланс. Госбюджет от этого не будет выигрывать, но будут корпоративные плюсы. Что касается нас, то мы от этого не страдаем, потому что успели запустить ТАНЕКО и радуемся.

«ПО 13-Й ЗАРПЛАТЕ ПРОБЛЕМ НЕТ»

— Наиль Ульфатович, какие инвестиции предполагаются в аэропорт «Бугульма» в 2015 году?

— Говорят, что аэропорт для нас — непрофильный бизнес. На самом деле, профиль нашей компании определяет наш главный акционер. Это республика. Понятно, что такая инфраструктура, как аэропорт, с точки зрения республики, быть должна. Нам тоже интересно, чтобы аэропорт обслуживал жителей и нас в том числе. Что мы значим без транспортной инфраструктуры? Очень мало. Этим, похоже, и была продиктована просьба нашего главного акционера принять объект под свое крыло. При внимательном рассмотрении оказалось, что это не такой уж и социальный благотворительный проект. Из него можно сделать бизнес — небольшой, но хороший и не с самыми большими капитальными вложениями. На следующий год мы пока запланировали вложения порядка 15 - 20 миллионов рублей. Это не значит, что мы на этой сумме остановимся — это то, что нам сумели показать в соответствии со стандартами «Татнефти». Надеемся, что аэропорт будет генерировать небольшой, но доход.

— В мае этого года были восстановлены работы в Ливии. Есть ли в планах восстановление работы в Сирии? И как в целом будет строиться работа на международной арене? Будете ли вы реализовывать крупные проекты в других странах?

— Да, действительно, у нас были и есть проблемы в Ливии и Сирии, и вы знаете, что мы над ними работаем. В Сирии проект уже остановлен, то есть мы туда не возвращаемся, а просто отслеживаем, как развивается ситуация. Что касается Ливии, то мы искренне хотели возобновить свою работу там, два года назад мы отменили форс-мажор и попытались начать работать. В этом году активно, причем в сложных условиях, наши коллеги пытались заново развернуть работы — мы там сделали сейсмику, пытались расконсервировать скважины и продолжить бурение, но, к сожалению, все до единого подрядчики отказались в связи с той ситуацией, которая есть, и мы в августе вынуждены были снова объявить форс-мажор. Сегодня у нас есть там офисы, в которых работают в основном местные жители, внимательно отслеживающие ситуацию. Периодически наши специалисты выезжают на места, для того, чтобы контролировать в том числе и сохранность оборудования и скважин. Я сам периодически с коллегами выезжаю, мы встречаемся с местными властями, обсуждаем перспективы возобновления работ. Но, к сожалению, на сегодня это невозможно.

— А в других странах?

— Мы присматриваемся ко всем регионам, но основное наше внимание уделено Ближнему и Среднему Востоку. Какая там сегодня обстановка — вы сами видите. И, получив самые неожиданные последствия и в Ливии, и в Сирии, сейчас мы очень осторожны. Хотя контакты не прекращаем, изучаем, смотрим. В этом году и в Пакистан летали не один раз, еще слетаем, но... Есть, как есть.

— Председатель совета директоров «Татнефти» Рустам Минниханов в этом году много ездил по миру. Он побывал и в Латинской Америке, и в Европе, и в Азии. Во многие делегации были включены и специалисты «Татнефти». В прессе сообщалось, что были подписаны соглашения, документы. Можете ли вы назвать конкретные проекты, в которых «Татнефть» будет участвовать? И второе, сейчас Россия меняет вектор международного сотрудничества — кроме Европы идет на Восток. Это Китай, Индия — страны, которые готовы с нами сотрудничать. Насколько известно, китайцы очень заинтересованы в покупке мазута, дизельного топлива...

— Мы этими странами активно интересуемся. В стратегии компании имеется направление развития за пределами России. Постоянно ведется поиск и мониторинг лучших проектов. У компании есть потенциал. Я не скажу, что есть большой финансовый потенциал, но есть производственный, кадровый потенциал для работы за пределами страны. Все это есть и все это требует своего выхода. Мы, естественно, ездим за границу, заключаем соглашения, изучаем друг друга, над этими соглашениями работает большой коллектив. К сожалению, сегодня сказать, что мы где-то перешли к практической реализации, потратили хотя бы 1 рубль инвестиций, этого пока нет. Но думаю, что когда-то количество перейдет в качество.

Что касается китайских товарищей, на экспорт мы в основном вывозим то, что на внутреннем рынке не находит сбыта. Сегодня вся наша продукция, а это и высококачественный дизель, и, надеюсь, что с 2016 года появятся и бензины, все это 100-процентно будет продаваться на внутреннем рынке. А мазута, который нельзя продавать в России, у нас со следующего года будет ноль. А дальше у нас будет высококачественный бензин, авиационный керосин, дизтопливо, которые, я уверен, будут находить своего покупателя на внутреннем рынке. Шинники активно работают и в Латинской Америке, и наша поездка туда была связана в основном с продвижением шинного бизнеса. Они сейчас выходят и в Азию, и в Индию.

— Кстати, сейчас ведь принято решение о создании кластера по переработке старых шин. Как «Татнефть» будет участвовать в этом?

— «Татнефть» напрямую участвует в восстановлении своих шин. Производство и восстановление шин — это уже кольцевая стадия в этом большом проекте. Потому что когда мы говорим о ЦМК-шинах, то там надо не просто выпустить шину, там целая большая программа, предусматривающая и сервис шин, и их обслуживание, и восстановление. И сегодня мы начинаем собирать эти шины и доводить пробег до 500 тысяч километров — это у нас теоретически. Фактически пробег гораздо больше. Если раньше мы считали, что шины должны ходить 150 тысяч километров, то они сейчас при правильной эксплуатации ходят 250 тысяч, и мы все еще не можем их заменить. Ну, с точки зрения потребителя, это здорово!

Что касается производства в Челнах по измельчению шин, то мы пытались использовать их продукцию у себя для выпуска изделий для животноводческих ферм. Получили очень хорошие результаты, прекрасную продукцию, которая, кстати, тоже сработала по программе импортозамещения. До этого все завозили из Швеции. Мы пытались добавлять эти крошки при изготовлении шин, но это не имеет смысла, это только ухудшает качество.

— В продолжение темы «Нижнекамскшины», хотелось бы узнать, какие из «дочек» «Татнефти» больше других потеряли в продажах? И прокомментируйте, пожалуйста, разговоры о том, что в этом году «Татнефть» может не выплатить 13-ю зарплату? (Вопрос «БИЗНЕС Online»)

— Есть положение «Татнефти», в том числе и по шинному комплексу, где расписано, на каких условиях начисляется 13-я зарплата. Если шинный комплекс выполнил все показатели, то никаких проблем с выплатой не будет. По «Татнефти» по 13-й зарплате проблем нет, поскольку все показатели выполнены, приказы все подписаны.

Что касается потерь в продажах, то как это ни удивительно, шинный комплекс поднимается. Вот говорят, промышленность замерла, еще что-то, а мы стали больше продавать грузовых шин, стало больше продавать шин ЦМК, меньше продаем легковых шин. Руководство шинного комбината планирует сократить новогодние каникулы. Они сейчас находятся в раздумьях: то ли сокращать новогодние каникулы, то ли потом как-то ускориться с производством. У них реальная проблема с недостатком шин на продажу, их просто на складе не хватает. Что касается других направлений, то немножко, чувствуется, подсела реализация на заправках, но это обычное дело в этот сезон.

«МНЕ ЕСТЬ ЗА ЧТО СЕБЯ КРИТИКОВАТЬ...»

— Наиль Ульфатович, при вашем назначении генеральным директором, вы отметили, что надо бы поднять зарплату низшим категориям работников. Какова средняя зарплата рабочих?

— В августе была поднята зарплата категориям работников с низким разрядами. То есть ребята, которые приходили на наше производство, начинали работу, это 3 - 4 разряды, им зарплата была поднята до уровня, ну, будем считать нашей собственной потребительской корзины. Мы рассчитывали ее в 28 тысяч рублей. Она предусматривает, что человеку нужно обслуживать и ипотечные кредиты, оплатить проценты кредита за машину, что у него родится ребенок и некоторое время он будет работать один, и надо, чтобы молодая семья за это время могла обслуживать и свой ипотечный кредит, и могли покупать мебель, и при этом нормально питаться, жить и работать. Что касается дальнейшего повышения, то, как я уже сказал, давайте посмотрим, как проживем первый квартал, посмотрим, как успокоятся эти качели, а они, несомненно, успокоятся. После этого вместе с профсоюзами будем думать, в какой ситуации мы находимся, как мы живем, какую модель нам построят товарищи экономисты, и тогда взвесим свои возможности по повышению зарплаты. А может быть нефть станет 700, а доллар — 4 рубля? Тогда что делать? (улыбается)

Владимир Лавущенко:

— В августе средняя зарплата рабочих третьего разряда увеличилась на 22,5 процента. То есть произошел достаточно высокий рост, потому что как раз к этой корпоративной потребительской корзине мы и стремились. Там оставалось еще немножко поднять, но мы достижение этой цели заканчиваем таким образом, что каждый сам должен проявлять свои интеллектуальные способности, участвовать в различных программах и дотягивать свою зарплату до необходимой суммы.

Наиль Маганов:

— Может, это такое холодное слово, но мы его назвали рациональный потребительский бюджет. Но за этим холодным словом было нормальное содержание, чтобы молодые люди, заведя семью, имели возможность обеспечить ее...

— Довелось услышать, что «Татнефть» примет участие в грантовой системе? Что это даст компании?

— С 2015 года мы намерены перевести нашу благотворительную деятельность именно на грантовую систему. Как было до этого? Приходили письма, мы их подписывали. Возможно, некоторые письма и не доходили. Не было состязательности проектов — кто вперед успел, тот и съел. А теперь каждый претендент должен будет доказывать перспективность и эффективность своих проектов. Мы сделаем нашу благотворительную деятельность публичной, абсолютно прозрачной. Это позволит нам отбирать самые достойные, перспективные проекты. К тому же грантовая система позволит контролировать расход средств. Зачастую не все получатели средств обладали необходимой культурой для того, чтобы поблагодарить за то, что получили деньги, а также отчитаться, куда их потратили. Думаю, внедрение грантовой системы повысит экономическую эффективность наших вложений в благотворительность. Грантовая комиссия достаточно большая. В нее вошли представители не только «Татнефти», но и деятели культуры республики, спорта, образования, и мы все вместе будем рассматривать и выбирать лучшие.

— Прошел полный календарный год с того момента, как вы стали генеральным директором компании. Все ли вам удалось осуществить, что планировали?

— Вы знаете, это было неожиданное назначение для многих, в том числе и для меня самого... Можно коротко? Мне есть, за что себя критиковать.

P.S. Экономическая статистика по итогам года будет опубликована позже на официальном сайте «Татнефти».